Виктор Огрызко: "Нас было больше 450 человек, а бронежилетов выделили только на 30"
Виктор Огрызко, режиссер телеканала ICTV, ровно год назад ушел на войну. Он попал в состав 12-го киевского батальона территориальной обороны Вооруженных Сил Украины и практически сразу был направлен в зону АТО. Недавно Виктор, живой и невредимый, вернулся домой. Правда, не очень охотно рассказывает о том, что ему пришлось пережить, и с болью вспоминает товарищей, которых потерял… К годовщине 12-го батальона Виктору Огрызко вручили две награды: «За образцовость в военной службе» ІІ степени и «Лучший сержант Вооруженных Сил Украины». Несмотря на военное время, Виктор даже на линии огня не забывал о своей профессии режиссера. К годовщине родного батальона снял документальный фильм-летопись об участии в боях, солдатских судьбах и героических поступках своих товарищей…
— Я получил повестку весной прошлого года, — рассказал Виктор. — Честно говоря, даже не раздумывал, идти воевать или нет. Конечно, я должен был защитить Родину. Позвонил в военкомат и сказал, что хотел бы стать на учет в Киеве, поскольку работаю и проживаю здесь. Тогда начали формироваться команды для обороны Киева, говорили, что существовала большая угроза для мостов столицы, ГЭС. Я попал в 12-й киевский батальон территориальной обороны. Правда, потом оказалось, что мосты Киева находятся где-то под Луганском, поэтому нас всем батальоном отправили их охранять. Уже 13 июня мы были в зоне АТО, в секторе А. Получается, прошел ровно год…
— Помните момент, когда приехали на фронт?
— Честно говоря, у меня был небольшой шок, потому что нас оставили ночевать… посреди поля. Полдня мы ехали своим ходом с перевалочной базы в пункт назначения. А когда колонна движется, то все осветительные приборы выключаются, ты едешь почти в темноте. И вот мы едем, вдруг слышим команду остановиться. Подумали: мало ли, может, что-то сломалось. Вышли, заняли оборону, и тут нам говорят: «Ночевать будем здесь». А ночью ведь ничего не видно, все палатки и машины тоже без света. Утром просыпаемся — оказалось, мы приехали в самый центр села Орехово. Вокруг насыпи, а за ними вертолеты, танки — настоящий военный городок. Потом нам объяснили, что там были охрана, караул, некоторые места заминированы.
— Было страшно?
— Конечно, когда темно и кажется, что никого нет, то сознание рисует всевозможные картины. А вообще, в таких условиях только дураки не боятся. Когда мы ехали туда, рядом было несколько обстрелов. Потом выяснилось, что это стреляли по беспилотникам. Издалека это выглядит так, будто смотришь телевизор. Но когда ты находишься в колонне, романтики в этом очень мало. Пульс, конечно, становится просто сумасшедшим!
— О чем вы подумали, когда узнали, что вас отправляют в зону АТО?
— Еще когда формировали нашу команду, знакомые мне говорили: «Ты такой наивный, на самом деле вас отправят на восток». «Какой восток?» — недоумевал я. Мне сказали, что моя специальность нужна здесь, поэтому был спокоен. А когда команда сформировалась, я познакомился с ребятами, мы решили: надо ехать на восток, значит, поедем.
*Виктор Огрызко: «Получив повестку, я не раздумывал, идти воевать или нет. Конечно, должен был защитить Родину»
— Кто обеспечивал вас для поездки?
— Поначалу нам не дали ни бронежилетов, ни касок. Даже берцев не было, половина парней ходили в кроссовках. Нас более 450 человек, а бронежилетов выделили только 30… Нескольким ребятам их успели купить родные. Нас успокоили: «Не волнуйтесь, бронежилеты будут на месте». В первый же день, как мы приехали в Орехово, переночевали, еще не сориентировались, нам сказали, что уже есть боевое задание, и мы должны выдвигаться ближе к Луганску. Комбат построил нас и спросил, у кого есть бронежилеты. Те, у кого они были, передали бронежилеты ребятам, которые отправлялись на передовую. С касками тоже отдельная история. Если с бронежилетами более-менее укомплектовывались, то каски просто передавали друг другу. Едучи на блокпост, боец надевал каску, а возвращаясь, отдавал другому. Так прошли первые дни нашего пребывания в АТО. Но это нас очень объединяло. Все понимали, если не будем друг другу помогать, погибнем.
— Как вы питались?
— Готовили сами из того, что было. Когда находишься в экстремальной ситуации, тебе все равно что кушать. Главное — поесть быстро и занять позицию. Потом волонтеры начали подвозить то, чего не было в рационе в военной части: грибы, мясо, консервы, булочки, фрукты. Так что на питание мы не жаловались. Ребятам, которые были на блокпостах, старались давать побольше сухпайков. Ведь когда идут обстрелы, много не приготовишь.
— Помните первый серьезный обстрел?
— Был случай, когда мы поехали в Красный Яр разворачивать радиостанцию. Ребята, которые там находились постоянно, все время пребывали под обстрелами. И когда мы приехали, тоже начался бой. Мины ложились буквально метров за 150 от нас. Если бы не забор, не знаю, смогли бы мы оттуда выехать или нет. Нам удалось спрятаться в блиндажи. В дальнейшем обстрелы были уже привычным делом. Успеешь отреагировать, спрятаться — останешься жив. Если расстояние к блиндажу или яме чуть больше, может случиться всякое. Мне, слава Богу, повезло. Только глушило немножко, к счастью, это не контузия. Один из самых сильных обстрелов произошел в сентябре, когда наш лагерь разбили буквально в хлам. Одни говорят, что это был «Ураган», другие — «Смерч». Но так нас еще никто не обстреливал. Лагерь находился возле обычной дороги, по другую сторону которой жили люди. Все, что находилось до дороги, сгорело, а за ней остались целы даже домашние животные. Такое высокоточное оружие. Представляете, я вылезаю из блиндажа — все горит, а куры и гуси ходят, как ни в чем не бывало.
— О чем вы думали в критические минуты?
— В такие моменты чувствуешь, как бьется сердце. Думать ни о чем не приходится, сознание работает как-то по-другому. Страха нет, ты максимально группируешься, мобилизуешься. Есть ощущение того, что, возможно, сейчас ты проживаешь свои последние секунды. И шансов куда-то телепортироваться у тебя нет. Конечно, думаешь о ребятах: как они там на блокпостах, укреплены ли? Срабатывает коллективное сознание. Даже когда разрывались боекомплекты, ребята выскакивали из блиндажей, бежали спасать раненых, выводили технику.
— В вашем батальоне были потери?
— 12 человек не вернулись домой. Один товарищ прятался от обстрела под машиной — и прямо туда прилетел снаряд, выпущенный «Градом». Еще одному парню осколками от «Града» перебило паховую артерию. Они долго ждали вертолет, и когда этого бойца доставили в госпиталь, он истек кровью. 60 процентов смертей было не из-за ранений, а из-за потери крови. Чуть позже к нам стали приходить волонтеры-медики. Всех, кого сейчас забирают на восток, надо учить оказывать первую помощь. Хотя бы элементарную — как наложить жгут самому себе. Ведь от этого нередко зависит жизнь, и не только твоя.
— Когда вы впервые взяли в руки оружие?
— Я проходил срочную службу. Самое обидное было, когда к нам на фронт попадало нерабочее оружие. Не хотелось верить, что это просто халатность. Мы ведь изначально шли на фронт как территориальный батальон, должны были охранять, проверять людей и машины. А по факту стали боевым батальоном. Думаю, если бы у нас были танки, БМП, мы бы показали совершенно другие результаты.
— Где вы жили?
— В больших палатках. После нашего приезда в Луганскую область там как раз начались сильные дожди. Днем было жарко, а ночью ужасно холодно. Палатки стали протекать. Так что в июне мы топили «буржуйки». Ребята, находившиеся ближе к передовой, спали в блиндажах. Чтобы в случае обстрелов быстрее отреагировать.
— Что вам снилось?
— На войне ничего не снится. Только закрыл глаза — уже надо просыпаться.
— Как к вам относились местные жители?
— Сначала враждебно, считали врагами. Через какое-то время многие местные меняли свою точку зрения. Были и фанатики, хотя явной агрессии никто не проявлял. Встречались люди, которые общались с нами, улыбались, а потом рассказывали боевикам о наших позициях.
— Знаю, вы сняли документальный фильм о своем батальоне.
— Камер у меня там, конечно, не было. Но в телефонах ребят нашлось много видео и фото, на основе которых я сделал фильм-летопись. Своеобразную документалку. Хотел воссоздать исторический путь батальона, его задачи и достижения. Фильм сделали за четыре дня. Презентация прошла в Киеве, приурочили ее к годовщине создания батальона. Пригласили ребят, с которыми я воевал. Было очень трогательно: вспомнили пережитое, над чем-то посмеялись.
— Готовы снова отправиться на восток?
— Смотря с какой целью. Если стоит задача навести порядок в стране, конечно, готов. Но просто воевать не вижу смысла. АТО длится уже год, и мы до сих пор не понимаем, какая у нас конечная цель. Да, мы стоим до победы, но о том, какой она должна быть, никто пока не знает.
3511Читайте нас в Facebook
