Подполковник Олег Патрикеев: "У меня огромное желание поднять в родном Луганске украинский флаг"
Подполковник Олег Патрикеев не предполагал, что из Луганска, где во время «русской весны» он оказался в плену у бывших сослуживцев, судьба приведет его в Николаев.
За два десятка лет работы в органах внутренних дел Олег Патрикеев был рядовым милиционером, участковым инспектором, начальником службы участковых, заместителем начальника райотдела. В 2008 году с последней должности заместителя начальника по общественной безопасности городского управления Луганска в звании подполковника ушел на пенсию. Работал в охранном бизнесе. По образованию юрист-правовед. Во время учебы в Восточнославянском университете ему особенно запомнилась курсовая работа на тему «Невменяемость в уголовном праве», которая основывалась на саксонском законодательстве. Он не думал, что столкнется с массовой невменяемостью, которую пережил Донбасс во время «русской весны».
— Я родился в Украине, здесь вырос, получил образование, давал присягу на верность украинскому народу (листок с ней до сих пор ношу в кармане форменной куртки), — рассказывает Олег Патрикеев. — Человеку может не нравиться правительство, цены на продукты, еще что-то. Но это не может послужить причиной, чтобы предавать страну и поднимать флаг другого государства.
…Весной 2014 года все телеканалы обошли кадры, когда выстроенному личному составу милиции одного из райотделов Донбасса некий человек в камуфляже представляется офицером ФСБ РФ и сообщает, что теперь начальником здесь будет он, а главный знак отличия своих от чужих — георгиевская лента. Примерно то же происходило и в других населенных пунктах, захваченных сепаратистами. Тех же, кто противился новым «порядкам», ждала незавидная участь.
— Олег, как получилось, что вы попали в плен?
— На мой взгляд, всю эту заваруху можно было предотвратить в самом зародыше. Но почему-то этого не сделали. Хотя подготовка к перевороту шла давно. В Луганск из России приезжали какие-то люди, вербовали милиционеров, проводили агитацию среди местных предпринимателей, на рынках, в организациях, учреждениях. Сказать по правде, довольно большой процент населения имел сепаратистские настроения, участвовал в пророссийских митингах — телевизионная и прочая антиукраинская пропаганда дала свои результаты. Мы же с единомышленниками, как могли, пытались переубедить луганчан, срывали символику сепаратистов, вывешивали украинские флаги. А когда начали создаваться добровольческие батальоны патриотов, я вызвался идти туда на службу. Мне предложили должность заместителя командира подразделения территориальной обороны. А командиром был Тимур Юлдашев (позже он погиб на Саур-Могиле).
И вот как-то позвонили из Управления МВД, мол, вам нужно приехать на собеседование по поводу новой должности. Подъехал. Тут выбегает группа задержания, меня валят на землю, дубасят. Наручники, мешок на голову… Даже обувь и носки сняли — так далеко не убежишь. Кинули меня в «Волгу» с надписью «ЛНР» (этих машин было всего три в батальоне «Заря» Игоря Плотницкого) и увезли.
— Вы с Плотницким знакомы?
— Он раньше был командиром батальона ополчения «Заря». После похищения меня держали в здании военкомата с мешком на голове. Лично Плотницкий допрашивал меня — в мешке сделали отверстие, чтобы я мог дышать. Сквозь него и видел лица этих людей. Обидно, что рядом стояли мои бывшие сослуживцы, и никто даже не вмешался. Обзывали «карателем», мол, ты решил служить «хунте»! Ну и били…
Подробности Олегу рассказывать тяжело. От ударов прикладами была разбита голова, сломаны ребра. От боли терял сознание. Ему делали обезболивающие уколы. После освобождения полгода приходил в себя и не мог спать по ночам. Но тогда в подвале военкомата надежды, что останется в живых, почти не было.
— Что касается Плотницкого и таких, как он, то я их презираю не только за предательство, — говорит Олег Патрикеев. — Не будет настоящий офицер заниматься грабежом — а тут забрали машину, с моей банковской карточки сняли все деньги. На словах «идейные», а на деле обычные бандиты… Потом меня в наручниках вывезли за город, на пустыре поставили на колени и сказали: «Мы тебя сейчас убивать будем». Раздался щелчок затвора, выстрел, и… они уехали. Стреляли, как оказалось, в воздух. Потом я узнал, что меня выкупили родственники.
— А мыслей перейти на ту сторону не было?
— Однозначно — ни за какие деньги.
— Как выбрались на территорию, подконтрольную Украине?
— Это отдельная история. Довелось пройти два десятка вражеских блокпостов немытым, небритым, в спортивных штанах. Останавливали, снимали с автобуса. Давили на то, что, мол, мы тут тебя защищаем, а ты убегаешь. Когда добрался к нашим, меня долго проверяли. А после реабилитации я несколько раз выезжал нести службу в зону АТО.
— Кто вас выдал в Луганске, выяснили?
— Есть такие люди среди моих знакомых. Не перестаю удивляться, что среди них те, кто нацепил георгиевскую ленту и вместе с уголовниками чинил беспредел. Такое «сотрудничество» даже в воровском мире «не по понятиям». Хотя нынче говорить, что в так называемых республиках лишь одни вооруженные зэки, будет неправильно. Постепенно там образовались свои «МГБ», «МВД», «прокуратуры». Даже начали отдавать «отжатые» раньше автомобили и другое имущество. Того, что сепаратисты при поддержке российских спецслужб там натворили, это не оправдывает, но и недооценивать их организованность не стоит. Многие люди по идейным соображениям пошли в так называемое ополчение. Хотя идейных там отстреливают свои же — Беднова (по кличке Бэтмен, в прошлом мой подчиненный), Мозгового, Дремова… А Плотницкий — это «говорящая голова». Все решает вовсе не он.
Вообще, у меня огромное желание войти с нашими в Луганск, поднять там украинский флаг и «пообщаться» кое с кем.
— Сегодня вы служите в полиции Николаева, как раз в период проводимой реформы. Что можете сказать о реформе как профессионал?
— По стечению обстоятельств, тема еще одной моей работы во время учебы в университете была «Реструктуризация милиции в полицию». Реформа милиции назревала давно. Человек, работающий здесь, должен быть фанатом своего дела. Если ты идешь в полицию заработать денег, остановись и не иди. Полиция — это не селфи, кокарды, очки. Это кропотливый и опасный труд. Сюда не должны попадать случайные люди.
Даже при советской власти, когда «все было плохо», нас проверяли по три-четыре месяца, потом отправляли на стажировку и лишь после этого выдавали оружие. В последующем, к сожалению, все стало намного проще, и часто люди не были подготовлены в профессиональном смысле. Если вспомнить тот же «Беркут» в начале его создания в 90-х, то на службу брали далеко не только по физическим данным, но и по целому ряду других качеств. А потом вся крутизна стала заключаться в бицепсах, в том, чтобы сделать стрижку «три икса», как у Вин Дизеля, и татуировки наколоть. А в соцсетях такого о себе рассказывали и показывали, что и разведки никакой не нужно… Что касается нынешней реформы, я верю, что все должно получиться.
Во время нашей беседы Олег Патрикеев признался, что далеко не обо всем происходившем в Донбассе сейчас можно говорить открыто. Еще не пришло время.
— А еще, когда смотришь на людей, у которых дома, машины, дачи, а они говорят, что несчастны, то просто удивляешься, — говорит Олег. — Момент истины наступает, когда, прощаясь с жизнью, ты чудом остаешься в живых. Человеку для счастья, оказывается, нужно совсем немного.
Фото отдела коммуникаций ГУ Нацполиции в Николаевской области
6179Читайте нас в Facebook
