Надежда Савченко: "Я в герої не просилася! I нiчого не боюся! Була собою i собою буду"
В течение февраля российский оппозиционный журналист Аркадий Бабченко на своей странице в «Фейсбуке» собирал вопросы для Надежды Савченко, а затем через адвоката передал их украинке в СИЗО. Сегодня, 10 марта, Бабченко обнародовал в соцсети полученные ответы. «ФАКТЫ» предлагают читателям переписку журналиста с заложницей Кремля без купюр.
«Надежда, добрый день. Меня зовут Аркадий Бабченко. Коротко о себе: москвич, диссидент, национал-предатель, бандеровец и пятая колонна. Крым — Украина. Путин — узурпатор власти. Оккупация Донецка — преступная агрессивная война. Поскольку средства массовой информации в России превратились в средства массового зомбирования (а я вообще считаю, что самое мощное оружие, которым обладает Россия, это не «Искандеры» и подводные лодки, а зомбоящик), пытаюсь работать сам по себе. Придерживаться принципов независимой журналистики. Для чего веду свои блоги в соцсетях. В таком формате в России журналисту пока еще можно существовать. Высказывать свое мнение в Интернете пока еще получается. Хотя, я думаю, что и это — вопрос времени.
Проект мой называется «Журналистика без посредников». То есть между мной и читателем нет посредника ни в виде редакции, ни в виде цензуры. Так вот. Люди, безусловно, очень хотят знать про Вас. И тогда я предложил и читателям, и Марку Фейгину сделать вот что — пусть люди сами спросят Надежду Савченко о том, что им интересно. Я попытаюсь свести вопросы к какому-то единому знаменателю. А Марк обещал попробовать передать их Вам. Вопросов пришло очень много — около двухсот. Я постарался отобрать самые интересные. Но все равно получилось много.
Я не знаю, может быть, Вам будет интересно ответить на все. Может, это отвлечет Вас. Все-таки это общение с людьми. Если нет, или нет возможности ответить на все, то тогда, Надежда, выберите наиболее понравившиеся Вам.
Я не знаю, что Вы знаете о том, что происходит в мире, в том числе и на Вашей Родине, откуда Вы получаете информацию и насколько владеете ситуацией, поэтому, возможно, некоторые вопросы могут Вам показаться резкими, но это то, что действительно интересует людей.
Если Вы посчитаете, что тот или иной вопрос может навредить Вам сейчас, безусловно, пропустите его. И, безусловно, очень много не вопросов, а просто слов поддержки и благодарности. Очень много. Намного больше, чем вопросов. И также много извинений. За действия России. Держитесь, Надежда. Удачи Вам!"
Далее — ответ Надежды Аркадию Бабченко:
«Здравствуйте, Аркадий.
Спасибо, что начали свое интервью с человеческого письма. Да, теперь я понимаю, какие вопросы мне постоянно будут задавать… Те, над которыми у меня у самой голова болит!
Вопросов действительно очень много, а времени мало. Поэтому попробую на них ответить в блиц-режиме. Надеюсь, почерк разберете, и все верно перепечатаете. Отвечала на двух языках, украинском и российском, когда как душа лежала. Вопросы резкие, и ответы резкие. Такое настроение было. Уж не серчайте, читатели… Смайлик «smile».
С благодарностью i з Україною в серцi. Надiя Савченко".
Георгий Джахия, Тбилиси: — Надя, когда Вы вернетесь домой, что Вы сделаете первым делом, а что — потом?
— Убегу в лес, подальше от людей, потом вернусь и начну работать.
Ольга Головченко, Таганрог: — Прежде всего передайте, что многие в РФ Надежду поддерживают и восхищаются ее мужеством и стойкостью. А вопрос… Спросите, как она относится к новой украинской власти? К ситуации с реформами в Украине. Не разочарована ли промежуточными результатами Майдана?
— Нет, не разочарована! На то они и промежуточные.
Марина Лексина, Москва: — Надя, вы сможете простить нас?
— Марина, Вас мне не за что прощать.
Юрий Мекензин, Харьков: — Как Надежда сейчас относится к «закону Савченко», по которому раньше срока стали выпускать коррупционеров и бандитов?
— Я поспешила. Нельзя начинать ничего, что потом не сможешь контролировать. А из тюрьмы это сделать нелегко. Вырвусь — разберусь.
Анна Назарко, Киев: — Надежда, Ваше поведение и стойкость вызывают глубокое уважение. Что дает Вам силы? Молимся за Вас всiєю родиною. Обiймаю.
— Я й сама не знаю. Дух протирiччя iз середини, можливо.
Вопрос из Израиля: — Если бы у Надежды был шанс прожить тот день еще раз, она что-нибудь изменила бы?
— Да! Взяла бы гранат побольше!
Евгений Поляков: — Есть ли у вас после всего этого фарса ненависть к российскому государству?
— К государству — да! Даже «ДДТ» поет: «Я люблю свою страну и ненавижу государство».
Александр Дуб, Киев: — По вашему мнению, что является большей опасностью для Украины и ее граждан: внешняя агрессия России или саботаж украинских чиновников в борьбе с коррупцией?
— Не в лоб, так по лбу. I одне, i друге хреново!
Андрей Зуенок, Беларусь: — Надежда, с какими мыслями Вы начинали каждый новый день, проснувшись? И еще, наоборот, с мыслями о ком (о чем) Вы засыпали? В общем, что Вас «толкало» изнутри, давая силы? Спасибо.
— Душа как выжженная земля… Лучше всего ни о чем не думать.
Александр, Днепропетровск: — Что должен, по мнению Надежды, сделать каждый гражданин Украины?
— Змогти зробити те, що змогла я.
Наталья Борислович, Одесса: — Все ли возможное страна и ее лидеры сделали для освобождения Надежды?
— А я звiдки знаю? У них i запитуйте.
Андрей Мелехов, Киев: — Надежда, что после возвращения — политика или продолжение военной карьеры?
— Щось третє. Ще не придумала, що саме.
Ирина Логвиненко, Рязань: — Встретились ли в это тяжелейшее для Надежды время люди, о которых она вспомнит потом с теплотой?
— Я не стану вспоминать о людях плохо. Этого уже достаточно.
Зоя Агапова, Москва: — Надя, были у Вас за решеткой минуты отчаяния?
— Нет! Просто все осточертело!
Андрей Ткачев, Донецк: — Как к вам относится персонал СИЗО? Есть ли отличие в отношении офицеров и низового персонала?
— Они ко мне относятся так, как им приказали ко мне относиться. Их личные чувства мне неизвестны.
Ирина Андрейцив, Львов: — Изменилось ли мировоззрение за это время, поменялись ли какие-то жизненные аксиомы?
— Нi. Я була самодостатньою до в’язницi, залишаюся i надалi.
Ростислав Жуков, Россия: — Что вы будете говорить о России и русских своим детям?
— Я детей рожать не буду, чтобы не говорить всего того, что я думаю о России и русских!
Дмитрий Гринюк, Киев: — Надя сейчас депутат Верховной Рады и ПАСЕ. Как она видит свою работу в этой роли после возвращения домой?
— Я, наконец-то, увижу работу. Пока я не работала.
Ольга Стрелкова, Днепр: — Вы, Надежда, для большинства украинцев стали национальной героиней. Как на уровне эмоций вы на это реагируете: ответственность огромная — нет боязни разочаровать?
— Я в герої не просилася! I нiчого не боюся! Була собою i собою буду.
Светлана Бабийчук-Глушенок, Киев: — Когда Надя вернется, она будет шокирована несоответствием того, за что она боролась, и тем, что увидит. Ведь, по сути, ничего в украинском политикуме не поменялось. Готова ли она возглавить новую политсилу.
— Я не слiпа i не дурна. I так все бачу. Якщо це треба буде українцям — то готова.
Алексей Петренко, Киев: — Получаете ли Вы поддержку от украинских чиновников? От Юлии Тимошенко?
— Можна сказати, так. По мipi їх сил…
Илья Сковородкин, Санкт-Петербург: — Надежда, Вы видите будущее Украины в евроинтеграции или в самостоятельном (независимом) развитии? Если у Украины свой путь, то каков он, по Вашему мнению?
— Я над этим думаю… Еще не придумала…
Константин Низовец, Ирландия: — Какие настроения (в том числе и политические) у контингента СИЗО и вообще у заключенного сообщества России? Что люди думают о ситуации с ее сфальсифицированным делом? О ситуации с политикой Путина?
— У арестантов другие заботы. Они об этом вообще не думают.
Галина: — Вы — женщина на войне. Ваше отношение к мужчинам, уклоняющимся от нее.
— Негативное.
Артем Гордыня, Киев: — Предлагали ли вам российские следственные органы варианты сотрудничества взамен на поблажки или вообще свободу?
— Да.
Дмитрий Попов, Киев: — Надежда, согласились бы Вы войти в предвыборный список Тимошенко, если бы знали, что в то время как Вы воевали на фронте, ее дочка праздновала новую свадьбу в роскоши на Олимпийском в Киеве?
— Меньше всего меня интересует личная жизнь Тимошенко. Есть вопросы и поважнее.
Елена Клушина: — Надюша, хотелось бы знать, что наполняет Вашу жизнь сейчас? Меняетесь ли Вы? О чем Вы думаете и что читаете? Хочу понять, как можно пережить незаконное заключение?
— Вакуум! Не нужно понимать, можно ли это пережить, пока не случится. А случится — сами поймете.
Юрий Михайлов, Калифорния: — Ваше отношение к так называемому «особливому статусу» Донбасса?
— Багато хочуть — мало получать!
Роман Скибневский, Москва: — Надя, поскольку отбор вопросов для Вас предложен в «Фейсбуке», Ваши ответы тоже смогут прочитать множество людей, искренне поддерживающих Вас. Поэтому вопрос такой: не хотите ли Вы воспользоваться шансом сами сказать что-либо всем тем, кому не безразлична Ваша судьба?
— От души благодарю!
(Без подписи): — Уважаемая Надежда, что стало самым тяжелым для Вас за время пребывания в заключении?
— Убитых два года жизни…
(Без подписи): — Мне интересно знать, как Надюша сегодня видит Россию. Ведь пока она росла — это была просто соседняя страна, не вызывающая особых эмоций. Потом — война и ненависть, понятное дело. Сегодня Россия — тюремщик и в то же время среда, в которую Надя погружена вот уже два года.
— Я Россию раньше никогда не видела и сейчас через решетку не вижу, и видеть не хочу!
— Как нам, россиянам, поддержать Надежду? Что бы она хотела от тех, кто живет здесь, но на ее стороне? Кто не поддерживает эту власть?
— Перестаньте бояться! Этим вы поможете не столько мне, сколько себе.
Два вопроса были настолько частыми, что их можно объединить как коллективные. Вот они:
— Сможете ли Вы простить когда-нибудь нас (от россиян)?
— Я на вас зла не держу.
— Собираетесь ли Вы баллотироваться в президенты (от украинцев)?
— Українцi, а вам я президентом потрiбна? Якщо скажете, що треба, то буду! Менi байдуже, як виконувати свiй обов’язок перед українцями — чи то на полi бою, чи президентом.
Надiя Савченко. 01.03.2016″
714Читайте нас в Facebook
