Спустя 14 лет врачи подтвердили, что мальчик, который мог умереть в первый же месяц жизни, здоров
— Вы помните меня? Я из Владимира-Волынского, бабушка Сережи Марчука, а вы писали о нем впервые 14 лет назад, — раздался голос в телефонной трубке. — Внук родился с очень сложным пороком сердца, в роддоме врачи развели руками: мол, не жилец. Но я уговорила отправить нас в Киев, в Институт Амосова. Илья Емец сделал Сереже операцию, все прошло удачно, и вот на днях внук с мамой приедет в столицу на очередное обследование — коронарографию. Врачи хотят убедиться, что все хорошо…
Конечно, я вспомнила этого малыша на руках у бабушки, Лилии Анатольевны, которая была и остается его ангелом-хранителем. Мама мальчика после кесарева сечения не смогла поехать с ним в столицу, а счет времени шел буквально на часы. Статья вышла в «ФАКТАХ» 1 ноября 2002 года. Истории чудесного спасения остаются в памяти надолго. Но шанс увидеть героя публикации через 14 лет представляется не всегда.
…Сережа встает с кровати и оказывается, он уже на голову выше мамы. После коронарографии (исследования сосудов сердца, которое проводится под наркозом) парень еще не совсем пришел в себя, у него немного кружится голова.
*После коронарографии Сережа еще чувствовал слабость, но даже лежа спел без запинки выученную в школе песню «Рідна мати моя…» (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— Что сказали врачи по поводу результатов обследования? — спрашиваю у Оксаны, мамы Сергея.
— Все в порядке! Мы ведь боялись, что, когда Сережа станет старше, понадобится еще операция, но нам повезло — сердце и сосуды растут нормально. Два выпуска «ФАКТОВ», в которых рассказывается о сыне, мы и сейчас взяли с собой. Они хранятся у нас как семейные реликвии. Самым радостным сегодня был для меня момент, когда кардиолог Надежда Николаевна Руденко (она помнит Сережу с первых дней его жизни) сказала: «Мечтаю, чтобы все наши пациенты после перенесенных операций были такими, как Марчук. А ведь у этого ребенка, родившегося с транспозицией магистральных сосудов и еще целым букетом „неисправностей“ в сердечке, шансов на жизнь было не много…»
Ни родители, ни бабушка не рассказывали Сереже о том, что в первые дни своей жизни мальчик был на волосок от смерти. Когда все операции остались позади, а ребенок подрос, незачем было вспоминать о тех горестных днях.
— Честно говоря, я иногда подслушивал разговоры взрослых, знал, конечно, что мне делали операцию на сердце — шрам ведь остался, — рассказывает Сережа. — Но подробности меня никогда не интересовали. Я любил играть в футбол, рано начал читать. Теперь вот компьютером увлекаюсь, с ребятами общаюсь. Больным себя не чувствовал. Единственная проблема — частенько простуживаюсь, а во время эпидемии гриппа в школу почти не хожу — на домашнем обучении. Но сейчас уже стал болеть меньше. Когда был маленьким, говорил маме: «Буду врачом!» А теперь понимаю, что не получится. Ведь мне всех жалко, и я не могу видеть страдания. Перед обследованием в клинике волновался, даже руки дрожали. Коронарография подтвердила, что сердце у меня практически здоровое, работает нормально. И родители, и бабушка рады за меня. Поскорее бы бабулю увидеть! Я ее очень люблю и всегда считал второй мамой.
*"После Сережиной операции врачи уверяли, что сделали все возможное, чтобы он рос здоровым, говорили, что даже в футбол сможет играть, только в любительский, а не профессиональный, — говорит Оксана. — Об этом и «ФАКТЫ» писали. Но я не верила… Оказалось, правда" (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
— Наверное, у Сережи и моей мамы есть какая-то связь на уровне подсознания, — признается Оксана. — Ведь именно мама заставила врачей спасать Сережу, а после операции все время была с ним.
…Роды у Оксаны были очень тяжелыми, пришлось делать кесарево сечение, затем долго восстанавливаться. Появившийся на свет ребенок не закричал.
— Первое, что я услышала от врачей роддома: «Ребенок родился мертвым», — вспоминает Лилия Анатольевна. — Не передать словами мое отчаяние. И вдруг выходит из реанимации доктор: «Откачали, но состояние критическое». Опять появилась надежда. Из Владимира-Волынского нас отправили в Луцк, в областную больницу. Там поставили диагноз сложный порок сердца и предупредили, что исправить его вряд ли удастся. Никто из врачей не возьмется оперировать новорожденного с такой аномалией. Не знаю, откуда у меня взялись силы, решительность, но я настояла: везите в Киев, в Институт Амосова. Всю дорогу, почти пять часов, Сережа был на аппарате искусственного дыхания. В реанимобиле с ним находился врач. Мы с зятем боялись, что ребенка не довезем… Но он, видимо, в рубашке родился. В Киеве Сереже сразу сделали жизнеспасающую процедуру: тонким катетером «пробили» сердечную перегородку, чтобы венозная и артериальная кровь смешивались. Затем в течение первого месяца жизни внук перенес две операции, в ходе которых Илья Емец (тогда Илья Николаевич был заведующим Центром кардиохирургии новорожденных Института сердечно-сосудистой хирургии, сейчас он руководит Центром детской кардиологии и кардиохирургии Минздрава Украины. — Авт.) буквально заново «перекроил» Сережино сердечко. Даже врачи удивлялись, какой букет аномалий придумала природа. Но вера в то, что все у малыша будет хорошо, меня не покидала.
Сейчас, глядя на высокого симпатичного парня, вспоминаю его на руках у бабушки тогда, почти четырнадцать лет назад. Яркий пример того, как судьба вознаградила родных, которые не опустили руки сами и не дали опустить руки врачам.
— Я тоже помню и Сережу, и его бабушку, потому что как реаниматолог участвовал в операциях, которые делал мальчику Илья Николаевич Емец, — вспоминает главный врач Центра детской кардиологии и кардиохирургии Минздрава Украины Владимир Жовнир. — В то время было проведено уже более ста хирургических вмешательств по поводу транспозиции магистральных сосудов. Это очень сложная аномалия, требующая поменять местами отходящие от сердца сосуды. Илья Николаевич должен был восстановить Сереже аорту, пересадить магистральные сосуды, реконструировать сердечную перегородку. Сделали все, что в наших силах, но сердечко работало совсем плохо, так что после операции целый месяц ребенок находился в реанимации. Бабушка все время была с ним. То, что он в конце концов пошел на поправку, безусловно, и ее заслуга. Удивительная женщина!
*Владимир Жовнир: «Первым пациентам, которых мы оперировали, когда они были новорожденными, уже больше двадцати лет. Они остаются нашими — консультируем, если надо, проводим дополнительные операции. Поэтому у нас открылось отделение для подростков и взрослых»
За время, прошедшее с момента Сережиной операции, многое изменилось. Главное — проводится системная работа по диагностике пороков сердца у новорожденных. По статистике, ежегодно в Украине рождается около пяти тысяч таких детей. Если выявляем аномалии у плода (это нам удается уже на 18-й неделе беременности), то готовим будущую маму к тому, что операцию желательно сделать малышу сразу после рождения, с использованием его пуповинной крови. В центре ежегодно выполняется в среднем 2800 операций на сердце, без которых у многих детей просто не было бы шанса на жизнь. Мы не устаем повторять: кардиохирург может дать ребенку такой шанс. Но чем раньше будет проведена операция, исправлен порок сердца, тем выше вероятность того, что ребенок будет расти здоровым и счастливым. И в этом нетрудно убедиться. Когда к нам приходят бывшие пациенты, такие, как Сережа, — здоровые, красивые, сильные, умные, — хочется работать не покладая рук. Что и делают наши врачи, медсестры, нянечки.
*Эта фотография Лилии Анатольевны с внуком Сережей на руках была сделана перед выпиской из Института Амосова. Четыре месяца бабушка неотрывно находилась с малышом в больнице
4029Читайте нас в Facebook
