"Отец Валентин старался обратить к Богу даже наших врагов"
Отца Валентина со времен Майдана называли Небесным капелланом. Он молился в палатке, проповедовал со сцены, нес караулы, помогал раненым во время расстрела Небесной сотни 20 февраля 2014 года. А когда началась война, стал благословлять первые добровольческие батальоны, которые формировались на Майдане и направлялись на восток Украины.
Вскоре и сам отправился на фронт, став волонтером. Развозя лекарства, продукты и карманные «Евангелия», благословлял солдат. «Когда бойцы стали приезжать на Майдан и со сцены рассказывать, что их просто уничтожают, выводят в чистое поле, командиры отходят, и квадрат, в котором они стоят, начинают плотно обстреливать, я не мог слушать это спокойно. Не мог оставаться в мирном городе», — говорил Валентин Серовецкий в своем последнем интервью «Обозревателю».
*В лице отца Валентина бойцы видели не просто священника, а настоящего друга (фото из архива, собранного волонтерами)
Незадолго до гибели 48-летнего священника коллеги-волонтеры собрали материалы о благотворительной деятельности отца Валентина. Теперь эта выставка будет посмертной.
— Валентин Серовецкий стал капелланом не сразу, — говорит бывший пастор церкви евангельских христиан-баптистов в Бышеве Геннадий Хмилевский. — Он прошел сиротское детство и тюрьму. Уже в зрелые годы оказался в Бышеве (Макаровский район Киевской области), где, читая Евангелие, обратился в христианство. Ходил помогать в детдома и учреждения для людей преклонного возраста.
— Примечательно, что человек, всем сердцем болеющий за Украину и в последнее время отправлявший службы на позициях бойцов 8-го батальона ДУК «Аратта», стоявших в селе Широкино под Мариуполем, при этом не был украиноязычным священнослужителем, — отмечает в своих воспоминаниях комбат Андрей Гергерт.
Тем не менее бойцы и комбат его очень ценили и как талантливого проповедника, и как неутомимого борца с «аватарами» — грешащими пьянством бойцами. «Или служишь, или пьешь», — убеждал солдат отец Валентин.
Последние два года Валентин Серовецкий чаще бывал не дома, а на передовой — и с гуманитарными грузами, и со словом Божьим. Несмотря на то, что тяжело болел. В плену у сепаратистов в Луганской области, куда он попал в июле 2014 года, его умышленно заразили гепатитом С.
Выкупившие священника из плена друзья-дагестанцы, с которыми он познакомился на Майдане, сообщили ему об этом. Сепаратисты признались, что заразили отца Валентина гепатитом С, введя вирус с помощью инъекции. Сказали: «Забирайте, долго он все равно не проживет».
«ФАКТЫ» писали о том, что Валентин Серовецкий попал в плен вместе с крымской активисткой Гайде Ризаевой и львовским журналистом Юрием Лелявским 23 июля 2014 года, когда они ехали на передовую. Капеллан вез гуманитарную помощь и слово Божье бойцам, а журналист намеревался освещать эту поездку. Лелявский успел отправить sms-ку своей сестре: «Везут в Перевальск, к Козицыну». Николай Козицын командовал тогда донскими казаками в Луганской области.
Волонтерский бусик, которым управлял Валентин Серовецкий, наткнулся на «дээнэровские» блокпосты, а затем встретил и казаков-сепаратистов. Те, услышав украинскую речь, велели ехать за их автомобилем.
— Отец Валентин без преувеличения стал человеком, который остановил меня у роковой черты, — рассказывает 35-летний Александр Ретивов, вынужденный переселенец из Луганской области, глава организации «Товариство свідомих громадян», бывший сокамерник отца Валентина.
Месяц, проведенный в подвале здания Луганской облгосадминистрации, из которого оккупанты устроили застенки для украинских патриотов, Александр вспоминает как самый страшный период в своей жизни.
— Меня сепаратисты захватили дома, в Станице Луганской, 1 августа 2014 года, — говорит Александр. — Я проживал там со своей мамой и работал в отделе культуры местной райгосадминистрации. Меня арестовали как «укропа». В соцсетях я активно рекомендовал землякам не идти на так называемый «референдум», предупреждал, чем это все обернется. Именно так все и получилось: война, оккупация, разруха, нищета. Оставалось лишь констатировать: «Я же вам говорил». Меня привезли в подвал захваченного здания Луганской облгосадминистрации, где вскоре поместили в одну камеру с отцом Валентином. Священника захватили с волонтерским кортежем, обвиняли в том, что он — «правосек», благословлял на Майдане бойцов «Правого сектора».
Мы сидели в камере размером 2 на 3 метра. Раньше это помещение было подсобкой столовой облгосадминистрации. Две трети нашей камеры занимал холодильник. В нем в мирные времена хранили мясные туши. Когда здание было обесточено, замороженные остатки мяса растаяли и завонялись. Вот в этой вонючей кладовке мы и жили. Бывали дни, когда в камере одновременно находились до 12 человек. Я спал на подоконнике, Валентин под подоконником, кто-то — на холодильнике, устроившись под потолком, до которого было не более полуметра…
В туалет не выводили. Для этих целей в камере была одна канистра — из-под машинного масла. В 23.00, когда всех вели на кухню за похлебкой, кто-то из арестантов по пути выливал содержимое этой канистры в туалет. Кормили так, что большую нужду в эту канистру справлять никому и не приходилось. От прокисшей каши или супа задержанные сами отказывались. Иногда их вообще не кормили.
— Били меня и отца Валентина одинаково жестоко, — продолжает Александр. — У нас обоих были переломаны ребра, у Валентина повреждена рука, у меня — нога. Особенно свирепствовал так называемый «начальник охраны» тюрьмы Дмитрий Олимпиев, с позывным «Борода». Мы с отцом Валентином разрывали полиэтиленовые пакеты, в которых на кухню приносили продукты, и перевязывали раны. Поддерживали друг друга как могли. Но однажды я чуть не сорвался…
Александр вспоминает тот день, когда ему вдруг стало… мягко спать, если клал голову на левую сторону. Голова от побоев так распухла, что казалась мягкой, как подушка. Ухо забила спекшаяся кровь. А потом отказала речь. Поняв, что молодой сокамерник готов уйти из жизни, священник стал убеждать, что с Божьей помощью речь непременно восстановится, Господь освободит его из застенков. Валентин велел молиться, и Александр послушался.
— Действительно, речь ко мне постепенно вернулась, — вспоминает собеседник. — Отец Валентин поддерживал всех, старался обратить к Богу даже наших врагов. И некоторые из них явно задумались, по крайней мере, стали с уважением относиться к этому пленнику.
Первого сентября Александра отпустили, сказав, что он «отбыл свой срок». Правда, освобождение чуть было не сорвалось. Так называемый «старший следователь военной комендатуры «ЛНР», донецкий адвокат Аркадий Корниевский по кличке Аркаша возражал против его освобождения. Тогда конвоир Рома, указав на распухшую от побоев ногу заложника, которая ни в какую обувь уже не помещалась, спросил: «Так что с ним делать?» Аркаша велел отвезти Ретивова в больницу.
— В больнице меня не приняли, объяснив, что у них нет сейчас специалистов по гнойной хирургии, — рассказывает бывший узник. — Услышав это, «начальник военного гарнизона «ЛНР» Сергей Грачев поинтересовался, за что меня взяли. Узнав, что за активную мирную борьбу с сепаратистами в социальных сетях, махнул рукой: «Да пусть идет домой».
Александр решил выбираться с оккупированной территории. Заросший, грязный, в синяках, без документов, он пошел по шпалам в родную Станицу Луганскую. Чуть не погиб. Когда до дома оставалось пройти всего одну станцию, сепаратисты, засевшие на пятой проходной завода «Лугансктепловоз», накрыли его минометным огнем.
— Но Бог миловал, — говорит собеседник. — Меня, контуженного, прямо с железнодорожного полотна подобрали наши разведчики. Перевезли в город Счастье, в военный госпиталь батальона «Айдар». Там меня привели в чувство, затем перевезли в больницу в Старобельск. Спустя неделю разведчик «Айдара» сказал, что меня разыскивает какой-то мужчина. Я вышел во двор, смотрю — отец Валентин. Нашел меня. Конечно, обнимались, целовались, плакали…
Узники, которых сепаратисты держали в подвалах за их преданность Родине, обменивались контактами, заучивая наизусть адреса и телефоны друг друга, имена и адреса родственников. Конечно, никто не знал, когда его освободят, и произойдет ли это вообще. Но каждый давал слово, что, оказавшись на воле, разыщет родню товарища по несчастью, который все еще томится в заложниках у сепаратистов, и поведает о его судьбе. А если повезет, то и найдет друга.
Отец Валентин рассказал Александру, как он искал его. Приехав в Станицу Луганскую, которую 14 августа освободили, священник увидел, что от дома Александра остались лишь руины. Но, к счастью, соседи успокоили священника, сказав, что мать Ретивова жива, и помогли ее разыскать. Отец Валентин сообщил женщине, что ее сын освобожден и обязательно будет найден. Побывал Валентин Серовецкий и в больнице города Счастье, куда сначала попал Александр. А уже оттуда «айдаровцы» отвезли его в Старобельск, где бывшие сокамерники встретились.
В последний раз Александр Ретивов и отец Валентин виделись летом 2015 года на майдане Незалежности.
2272Читайте нас в Facebook
