В Киеве состоялась презентация дневника "50 первых дней войны" дончанки Натальи Казенновой
«1003-й день с начала войны в Донецке. В который раз я в начале пути… Если бы не война, жила бы в зоне комфорта, кропала тексты… Все, как я мечтала. Семья, ребенок, планы… А сейчас съемная квартира у метро, которая все больше становится домом. Уже есть планы. Живу дальше. С грустью воспоминаний. Горечью потерь. Тревогой о будущем. Она такая хрупкая, моя Украина».
Эти строки написаны 38-летней дончанкой — вынужденной переселенкой Натальей Казенновой, автором дневника «50 первых дней войны». Его текст был впервые озвучен на сцене Киевского PostPlayТеатра чтецами из Киева, Крыма, Донецка — и профессиональными актерами, и любителями. Как выяснилось при обсуждении этой театральной акции со зрителями, война началась для всех в разное время… И среди тех, кто пришел на премьеру «Дневника», были люди с разной судьбой — как вынужденные переселенцы, так и жители мирных территорий.
*Сцена из спектакля PostPlayТеатра, где впервые был озвучен текст «Дневника»
«Старалась реже выходить на улицу. Чем меньше ты видишь, тем больше веришь»
— Когда война началась для вас?
— У этой войны нет какой-то даты, как это было у Второй мировой, — говорит Наталья Казеннова. — Это скорее внутреннее ощущение — свой личный отсчет. Для меня война началась 1 марта 2014 года, когда на главной площади города и над облгосадминистрацией появился чужой флаг. А свой дневник в «Фейсбуке» я начала писать в первый день обороны Донецкого аэропорта, 26 мая 2014 года. Слыша, как над аэропортом кружат наши боевые самолеты, все мы верили в скорое освобождение Донецка и других уже захваченных городов.
«Первый военный день Донецка. Бесконечный. Никогда не думала, что война — это не только очень страшно, но еще и захватывающе. Самое яркое впечатление — работа авиации. Нарастающий гул, крохотный самолетик делает красивый вираж в голубом небе, затем — грохот взрыва ракеты… Не забуду никогда…»
Эта короткая запись появилась на странице Натальи в «Фейсбуке» и сразу же привлекла внимание подписчиков.
— Публикуя текст в соцсетях, я не думала о том, что буду делать это постоянно и что эти записи когда-то будут прочитаны в театре, — признается Наталья. — Большинство моих читателей в «Фейсбуке» тоже жили в нашем городе, на который наступала война. Поэтому описание каждого дня в своем «Дневнике» я старалась закончить какой-то жизнеутверждающей фразой. Они этого очень ждали, как и я, веря в скорую победу.
— Вы не боялись писать под своим именем о том, что ждете победы украинской армии? Ведь в Донецке, где сепаратисты захватили облгосадминистрацию, весной-летом 2014 года становилось все опаснее. Тем, кто оставался верен Украине, угрожали, захватывали в заложники…
— Конечно, боялась. Единомышленники стали в то время больше общаться в закрытых группах. Но мне удавалось достаточно долгое время успокаивать всех своих читателей. «Узбогойтесь, все будет хорошо», — писала я им в шутливом тоне. Поэтому, когда пришел и мой час выбирать себе псевдоним, само собой, я стала Узбогоиновой.
Разумеется, мне было очень страшно. В «Дневнике» есть об этом. Когда ты боишься звонка в дверь, потому что за тобой могут прийти люди из так называемого «русского мира». Хотя, возможно, за дверью — контролер энергонадзора. Ты ограничиваешь свое общение с теми, кто «ждет Путина». Потому что они понимают, что ты ждешь украинскую армию. И ты знаешь, что этот конфликт интересов может быть для тебя смертельно опасен.
То был период «человека в футляре». Попытка спрятаться в своей зоне комфорта, как в скорлупе, создав себе в замкнутом пространстве иллюзию того, что все еще может быть, как прежде. Мне в то время было невероятно трудно заставить себя выйти из дома. Я выходила только в случае крайней необходимости. Постигала окружающий мир на слух — с помощью звуков, что мне несвойственно. Я мало что видела, но многое слышала. Разговоры во дворе. Выстрелы, обстрелы, авиация, взрывы, салюты, которые все еще устраивали в городе…
— Это был страх попасть под обстрел или попасть в заложники?
— В «футляр» — в комнату — я заключила себя в ожидании того момента, когда можно будет выйти. Когда я захочу выйти. Это было желание как можно дольше сохранять внутри себя ощущение мира и веры в то, что все скоро закончится. Потому что, чем меньше ты видишь, тем больше ты веришь.
«Десятого июля я написала, что никуда не уеду. Но уже 12-го, увидев танки на своей улице, паковала вещи»
«Война в Донецке. День пятый… Мало машин, мало людей… Дыра облсовета. Здание пока стоит. Но его уже нет. Призрак прошлого. На светофорах тревожно. Все кажется, что сейчас в лобовое стекло упрется дуло автомата…»
— А когда наступил перелом, понимание того, что скоро это не закончится, что эту войну в комнате не пересидеть?
— Понимание того, что ты можешь и не выйти из комнаты, потому что тебя накроет снаряд, пришло после того, как окраину города обстреляли из «Градов». Десятого июля я писала о том, что никуда не уеду. Но уже 12-го мы паковали вещи. В тот день увидела танки на своей улице и поняла, что больше не могу подвергать жизнь родных опасности, заставлять их переживать. На тот момент мы жили по разные стороны линии фронта. Я с бабушкой — в Донецке, мои родители — в загородном доме под Курахово, на мирной земле. Мы выехали 13 июля, сев в пригородный дизель-поезд Иловайск — Красноармейск. Как выяснилось, это был последний дизель. С тех пор он не ходит. Многое оказалось последним. С 29 июля не ходит больше поезд Донецк — Киев. А Донецкий аэропорт прекратил свою работу в тот день, когда я начала свой «Дневник», и «Гугл» показывает, что он «закрыт навсегда».
Приезд на мирную землю в Курахово, в совершенно другую реальность, в 50-й день войны и стал последней страницей в моем «Дневнике». В нем мне хотелось донести аудитории более глубокое понимание всего того, что происходило на востоке Украины весной 2014 года. Сказать, что война не спрашивает, когда прийти. Войну не интересуют твои планы, желания, намерения. Войне все равно, чем ты живешь и дышишь, насколько ты прекрасный или ужасный. Перед властью и силой оружия все равны. Если только ты сам не берешь в руки оружие и каким-то образом не сопротивляешься. Противостоять этому достаточно сложно. Сложно оставаться собой. И даже если ты позволяешь себе жить дальше, травма войны все равно остается с тобой. Я до конца осознала это на первом чтении «Дневника».
«День девятый. С войны уехать невозможно. Она в тебе. Живет своей жизнью, без спроса будоражит сознание, занимает все мысли, стоит только отвлечься от работы или общения с коллегами. Самый страшный враг — внутри тебя…»
— Как я понимаю, чтение случайно выбранных страниц «Дневника» — задумка режиссера PostPlayТеатра Дэна Гуменного. Для вас это заново прожитая за один час жизнь в оккупации. Не было опасения, что такая «шоковая терапия» снова загонит в «футляр»?
— Боялась, что не выдержу и залью зал театра слезами. Вспомнила мой дорогой, родной и бесконечно любимый Донецк. Он будто пророс сквозь пепел в душе: «Я жив!»
Но на обсуждении моего «Дневника» (а проговаривание темы — обязательное условие для современного театра) я поняла, что не одинока. Кто-то до сих пор живет с войной, которая началась для него еще раньше — на Майдане, в Крыму. И, слушая мои документальные свидетельства, тоже все пережил заново.
«Наутро 1004-го дня войны я проснулась с ощущением того, что мне стало немножко легче дышать. Может быть, я в этот вечер победила войну в себе?»
— Планируете вернуться в Донецк после освобождения?
— «Донецк умер во мне, я оплакала его, выдержала траур и живу дальше», — дописала я в «Дневнике» в день его чтения в театре. Я хочу приехать в родной город, когда перед ним не будет блокпостов, а над зданием облгосадминистрации вновь будет развеваться украинский флаг. И никаких других рядом с ним.
Фото автора
Читайте нас в Facebook
