«Национальный медицинский университет — это мир, который стоит на первом месте», — профессор НМУ им. А. Богомольца Виктор Черняк
— Вы врач уже не в первом поколении. А в каком?
— Во втором. Отец окончил Черновицкий мединститут, он хирург. Мама операционная медсестра, оканчивала Одесское медучилище.
— Когда вы решили стать хирургом?
— Мы жили на Донбассе, в поселке шахтеров, меня некуда было девать. Родители все время брали с собой — и в скорую помощь, и в предоперационную. Семья медиков, все друзья — медики, особенно у папы. Все эти факторы влияют на выбор профессии. Хотя одно время я хотел стать археологом, и к иностранным языкам была склонность. Но в выпускном классе профессию уже выбрал.
— Кроме хирургической деятельности, вы преподаете в НМУ. Решили остаться там сразу по окончании учебы?
— Не совсем так. После института меня направили в районную больницу в Киевской области. Был практикующим врачом. В мединституте еще не работал. Позже переехал в Киев, в институт им. А. Шалимова. Меня сам Шалимов пригласил после одного случая.
— Что это был за случай?
— Я как раз работал в больнице в Киевской области. Александр Шалимов был главным хирургом Украины, приезжал с проверками, визитами. У меня был пациент со странным случаем, на то время для меня непонятным. Заболевание оказалось сосудистым. И Шалимов подсказал мне правильное решение. Это был мой старт в сосудистой хирургии. Позже пригласил на работу. Ставка, конечно, не очень престижная была, но я согласился. В институте А. Шалимова, в отделении сосудистой хирургии, и началась моя карьера сосудистого хирурга. Работы было очень много: в 8 утра заходишь в операционную, в 7 вечера выходишь. Перерывы между операциями — минимальные. Опыт получил колоссальный. Потом с группой врачей уехал в Африку, это был государственный договор. Когда вернулся, устроиться на работу уже было трудно, время такое было. Пришлось возвращаться в практическую хирургию. Пришел в Октябрьскую больницу. В это время здесь образовалась новая кафедра, кстати, первая в Украине, которая называлась «кафедра сосудистой хирургии». До этого область сосудистой хирургии выпускники практически не знали. Именно поэтому А. Шалимов и обратил тогда на меня внимание. Увидел, что я интересуюсь этой наукой. У нас был курс сосудистой хирургии в одной из больниц. Нас завели в палату, где пациенты орут от боли, потому что у них гангрена ног. А в другой палате у пациентов ноги уже ампутированы после так называемого лечения. Фактически это было не лечение, а ампутация. Александр Шалимов с покойным профессором из Харькова Иваном Сухаревым и создали новую кафедру.
— То есть они принесли в медуниверситет эту дисциплину?
— Да, не только в университет, скорее в Украину. Позже она появилась в учебных программах, постоянно и серьезно менялась. Кафедра стала опорной для Украины, дала своего рода импульс развитию сосудистой хирургии и науки в Украине. Очень, кстати, серьезный шаг, настоящий переворот. Естественно, это нужно было популяризировать. Ведь смертность от сосудистых заболеваний у нас самая высокая.
— Когда это было?
— Начали они с Харькова, где-то в начале 1970-х годов. В 1976-м привезли это направление в Киев. Начиная с 70-х годов дисциплина каждый год совершенствовалась, но официально ее стали преподавать в университете с 1999 года. Ее создавали специалисты высочайшего класса.
— Нынешнее поколение студентов интересует сосудистая хирургия?
— Да, даже есть конкуренция. Это интересная наука, но тяжелая. Особенно для женщин. Очень стрессовая работа, за минуту можно потерять больного на столе, очень высокий риск. У меня, например, была операция, которая длилась 23 часа. Женщины такую нагрузку не могут выдержать. Мужчины более стойкие и сильнее физически. Женщины умнее, но мужчины сильнее. Например, аорту удержать рукой я могу 5 минут, женщина и одной минуты не выдержит. Очень сильное давление — 120 мм рт. столба.
— А за границей наших специалистов принимают?
— С руками и ногами отрывают. Это дефицитная специальность. Она самая высокооплачиваемая. Но, несмотря на это, идти в сосудистую хирургию мало кто хочет. Просто обучение начинается уже после института, после получения базовых знаний. Хирург должен пройти все этапы, начиная с общей хирургии. Мы так и обучаем студентов, чтобы они прошли все ступени.
— Сколько лет вы уже занимаетесь сосудистой хирургией?
— В 1987 году я стал сосудистым хирургом. Уже 30 лет. И каждый год все равно учусь.
— Какой самый интересный случай у вас был, наиболее запоминающийся?
— Выделить невозможно, каждый случай индивидуальный. Иногда даже пациент не понимает, насколько его случай сложный. Тут и сам учишься, и других обучаешь. Каждый новый случай обогащает и твои знания, и тех, кто учится рядом с тобой. Чтобы рассказывать, нужно самому все знать, увеличивать свой кругозор. Преподавание как раз дает такой положительный эффект для практики.
— НМУ им. А. Богомольца какую роль сыграл в вашей жизни?
— Это альма-матер. Это судьбы. Это другая жизнь. Мы на работе проводим фактически 60% времени, даже 70%. Больше, чем в семье. Это мир, который фактически стоит на первом месте.
— Вы вспоминали, что по контракту работали в Африке, что там делали?
— Когда приглашали, хотели нас использовать не по назначению. Я попал сначала в реанимацию ожогового центра. Очень высокотехнологичная клиника. Мне тогда казалось, что она лучше нашей однозначно. Половина госпиталя — пластическая хирургия, где они восстанавливали больных после ожогов. А там — просто рай: кондиционирование, свежий воздух, хирурги совсем на другом уровне. Был один случай. Понадобился специалист по сосудистой хирургии. Я помог. После этого меня пригласили в специальный госпиталь, где была необходима сосудистая хирургия. Ранее они даже не знали, что она им нужна. Там же хоронят без вскрытия: днем умер — вечером похоронили, до захода солнца. Довольно сложно было понять, от чего люди умирают. Я фактически первым показал, что есть сосудистые проблемы.
— То есть они даже не знали о сосудистых заболеваниях?
— Даже в министерстве говорили: у нас нет данной проблемы. Для них это было такое себе заболевание. У них блокада была, работать оказалось некому, поэтому нас пригласили. Наши специалисты организовали клинику, научили местных. Мы внесли большой вклад в их медицину. Как результат, они перестали отправлять заграницу большие деньги и пациентов. Ранее такие пациенты ездили в Европу, там им ставили диагноз, государство оплачивало лечение за границей. Через какое-то время начали оперировать сами.
— Консультировались после того, как вы уехали?
— Да, и работать звали. Приглашали на совместные операции в Эмиратах, Саудовской Аравии. Это весьма высокооплачиваемая работа, но у меня не получалось. Очень много работы здесь появилось. Оторваться на две недели было невозможно. Но западные хирурги так ездят. Там это все происходит на государственном уровне, организованно и серьезно.
— А работать на постоянной основе почему не согласились?
- Во-первых, уже родители были немолодые, во-вторых, детей нужно устраивать. Уровень образования в тамошней школе при посольстве был недостаточен. А оправлять детей за границу готовы не все родители.
— С момента АТО увеличилось количество пациентов?
— Конечно, и это приоритетные пациенты. Они ведь не сразу в Киев попадают. Сначала в прифронтовые больницы — Днепропетровск, Харьков. А потом, если есть необходимость, то переводят в Киев. Самые тяжелые и очень сложные случаи. Были среди них и уникальные. Боевой опыт я получил еще в Африке, там много раненых, такие травмы хорошо знаю. Естественно, приглашают консультировать, это как обязанность. Бывает даже обидно, потому что другие не могут помочь. Ощущение такое, что ты последняя инстанция. К счастью, уже молодежь подтягивается потихоньку. Нынче наши студенты ездят в АТО, на три месяца. Но, прежде чем уехать туда, нужно набраться опыта здесь.
— А скажите, научной деятельностью вы сколько занимаетесь?
— Попав в институт А. Шалимова, уже через год стал научным сотрудником. И с этого момента начал заниматься наукой — интересно. Да и другого пути не было. Шалимов был как диктатор: простых операций делать не давал, запрещал. Если ты не тянешь науку, то остаешься на задворках. Двигали только тех, кто действительно интересовался наукой, внедряет что-то, это было очень прогрессивно. У меня до сих пор такая школа, как у Шалимова, стараюсь таким же образом общаться с молодыми сотрудниками.
— Как хватает на все времени?
— От семьи отрываем и на работе используем время, в дежурства ночные, например. Не все же часы оперируешь. Как говорил мой учитель, профессор И. Сухарев, «ни дня без строчки». Это было его кредо. Вот так и приучились.
— А у вас какое кредо?
— Учиться на чужих ошибках.
— Чего, по вашему мнению, не хватает медицинскому образованию?
— Университетских клиник. В университетской клинике есть государственный подход. Есть приоритеты, все налажено. Но министерство в них не заинтересовано. Нужен Закон «Об университетских клиниках», который Верховная Рада должна принять обязательно. В больших городах, где есть университет высокой категории, — обязать отдать больницу под университетскую клинику. Стоматологический центр НМУ — отличный пример того, как должно все работать. И государству идет доход, и люди с удовольствием платят, и бесплатно лечат воинов АТО и студентов, и новое оборудование покупают, и опытом делятся с иностранцами. Вот так должно быть.
2520Читайте нас в Facebook
