Александр городницкий: «из-за песни «жена французского посла» мне инкриминировали… Интимную связь с супругой «буржуазного дипломата»
«Атланты держат небо на каменных руках… » Эта песня Александра Городницкого считается неофициальным гимном Санкт-Петербурга. Песни барда «Жена французского посла», «Снег», «Над Канадой небо синее», «От злой тоски не матерись… », «Песня полярных летчиков» и многие другие шлягеры, можно сказать, уже стали народными.
Узнав, что известный бард приглашен на 15-ю международную библиотечную конференцию «Крым-2008» и к тому же будет участвовать в гала-концерте авторской песни «Москва-Крым-Транзит», в Судак приехали поклонники музыканта. Почитатели творчества Городницкого имеют возможность поздравить его и с 75-летием. В руки журналистам Александр Моисеевич «попался», когда шел с супругой Анной Анатольевной, известной московской поэтессой, на пляж…
«Меня не печатали в течение 20 лет»
— Александр Моисеевич, когда на море последний раз отдыхали?
— В прошлом году на фестивале в Алуште. Я в Крыму бываю регулярно, это одно из самых лучших мест на свете. Первый раз сюда приехал (ой, столько не живут!) в 1953 году. Был на студенческой практике на Чатырдаге. Потом много лет работал с военными моряками в Севастополе, я ведь морской геофизик по специальности. Мои фильмы «Атланты в поисках истины», «Когда взорвется Черное море?» (о том, что существует опасность взрыва сероводородного слоя, подходящего к поверхности), «Кто сожрал черноморскую рыбу?» (есть такой моллюск, который уничтожает рыбу) снимали здесь. Кстати, недавно Балаклавский горсовет вручил мне орденский знак «За заслуги» перед Крымом и Балаклавой. Признаюсь, было очень приятно.
— У вас много наград?
— В основном стариковские (смеется). У меня даже стихи есть: «От судьбы чего не ожидали бы, в старости мы станем одинаковыми. Обрастаю разными медалями, грамотами, пенсиями, знаками. Принимаю горестно и скромно это подаяние убогое, как когда-то в юности подъемные перед предстоящею дорогою… » Я человек старого поколения, уже исполнилось 75 лет. Имею медали разного рода и награды за научные работы, связанные с подводным флотом.
В Калининграде есть музей мирового океана, и там на приколе стоит судно «Витязь». Когда проходят различные конференции, съезды, их участники живут в гостинице, а меня и еще нескольких ветеранов селят в каютах на «Витязе». Там же есть мемориальный комплекс, где выставлены восковые фигуры адмирала Макарова, Жака Ива Кусто. Как-то после очередного симпозиума с фуршетом и, разумеется, банкетом мы вышли на палубу, а коллеги говорят: «А не хочешь, чтобы после смерти твоя восковая копия оказался рядом с адмиралом Макаровым? Сидел бы с гитарой в руках». У меня остатки волос дыбом встали от такой перспективы (хохочущий Александр Моисеевич поглаживает коротко остриженные волосы на голове). Но потом я подумал и даже написал на эту тему песню-пожелание.
— Ваши песни запрещали?
— Случалось, хотя я никогда не был диссидентом. Ленинградский молодежный театр поставил пьесу по повести писателя Юрия Давыдова, посвященную украинскому революционеру-народнику Дмитрию Лизогубу, жившему в Одессе. А я написал песню для спектакля — «Губернаторская власть». Речь шла об Одессе XIX века. Но песня оказалась настолько актуальна в моем родном Ленинграде, что из-за нее постановку запретили, а главного режиссера выгнали из театра. «Губернаторская власть» и сейчас не утратила своей актуальности, к сожалению.
А в 1968 году на группу молодых ленинградских писателей, и меня в том числе, поступили доносы в КГБ, Ленинградский союз писателей и обком партии. Многим запретили печататься. Попал в черные списки и я — в течение 20 лет меня не публиковали. В Союз писателей тоже не приняли. Самое интересное, что я при этом работал на закрытых темах, обучал офицеров, ездил на Северный полюс, за рубеж. В КГБ было как бы два Городницких: один, которого нельзя печатать, потому что он идейно не выдержанный, и второй — нормальный советский инженер. Хоть и беспартийный еврей, что очень плохо, но за рубежом не развратничал, наркоту не возил, родину не продал, остаться не пытался. Ведь нужны были люди, которые занимались бы укреплением подводного флота.
«Иосифу Кобзону запретили петь написанную мною песню о Чечне»
— А сейчас «раздвоения личности» не чувствуете?
— Одна из моих песен о чеченской войне «Над простреленной каской» очень понравилась Иосифу Кобзону, и он взялся ее спеть. Кобзон был тогда депутатом Госдумы и возглавлял Комитет по культуре. И вот Иосиф Давыдович говорит мне: «Вы знаете, мне не рекомендуют петь вашу песню». Ему (такой величине!) не рекомендуют… Сейчас эта песня известна. Нет в ней ничего особенного. Но тогда всякое упоминание о Чечне было чревато…
— Вы были знакомы с Владимиром Высоцким?
— С Высоцким я дружил, и с Булатом Окуджавой был хорошо знаком, а с Юркой Визбором мы вообще были близкими друзьями много лет. С женой моей, с этой девушкой (смеется, показывая на Анну Анатольевну, терпеливо дожидавшуюся окончания интервью), познакомился благодаря Иосифу Бродскому. В Москве я пришел на встречу с Бродским к нашему общему приятелю, и Анна туда случайно зашла. Но потом неслучайно осталась…
— Не возникало ситуации, когда хотелось все бросить и уехать за границу?
— Случалось. Как в анекдоте. Еврея спрашивают: «Как ты относишься к советской власти?» — «Как к жене. Немножко люблю, немножко боюсь, немножко хочу другую… » Я вынужден был переехать из Питера в Москву. И хотя последние 36 лет живу в столице России, но все равно я ленинградец, да еще и блокадник. А это — как национальность, уже не поменяешь. Приезжая в Питер, чувствую, что я дома, хотя там в живых у меня никого из близких не осталось.
— А когда вы осознали, что вот она — свобода, можно петь, сочинять?
— 20-го августа 1991 года. Мы стояли возле Белого дома. Я ушел туда прямо с работы, чтобы она не знала (кивает на супругу). Когда строили из камня баррикады, я впервые в жизни ощутил этот «глоток свободы», как писал Окуджава. И хотя потом все пошло не так и не туда, я почувствовал себя свободным человеком. И думаю, не только я.
И когда нам говорят: «За что вы там стояли, дураки, смотрите, что вышло», хочется ответить: «Мы «не за что» стояли, а «против». Против возвращения авторитарного строя, советской и партийной власти. Иногда и в адрес наших фронтовиков раздается: «За что вы воевали, если нацисты в городе людей убивают?» Но они сражались не «за», а против мирового фашизма. Я как блокадный человек это очень хорошо знаю.
«На корпоративных тусовках не выступаю. Какое-то чувство не пускает»
— Вам предлагают выступать на закрытых вечеринках?
— Да. На корпоративные тусовки приглашают, но я в них не участвую. Какое-то чувство не пускает… Хотя как профессор, доктор наук получаю в месяц 300 долларов зарплаты. Ставки подняты только академикам, а у нас ведь десятки тысяч ученых, простых профессоров.
— Всегда отказываетесь выступать?
— Практически. Иногда жалко становится, что упустил возможность заработать, зато потом чувствую себя свободным.
— О вас ходят анекдоты и самые невероятные истории…
— По этому поводу расскажу один случай. У меня есть песня «От злой тоски не матерись… » Как-то я был в командировке на Кольском полуострове, и в кафе ко мне подсели местные ребята: «Ты геолог?» — «Геолог, из Питера». — «А как ты к авторским песням относишься?» — «Положительно». — «Ты нам понравился. У нас здесь похоронен мужик, сидевший в лагере, который написал песню «От злой тоски не матерись… » Хочешь посмотреть могилу?» Я, конечно, очень удивился. Но согласился.
На следующий день они подогнали вездеход к гостинице, и мы поехали в тундру. Привезли меня в бывший лагерь: прогнившие, пустые бараки, рваная колючая проволока, поваленные вышки пулеметные. А рядом кладбище. Вместо крестов камни. На одном выбит крест, на другом — имя, но на большинстве ничего нет. Мои спутники подошли к одному безымянному камню и говорят: «Вот тут он лежит. В этом лагере сидел, здесь его и убили». Я спросил: «За что?» — «За песню, конечно!» Принесли ящик со спиртом и стали разливать по кружкам. А мне не по себе становится. Говорю им: «Ребята, вы уверены, что здесь лежит автор этой песни?» Они так разозлились, что даже перестали мне наливать: «Что ты начинаешь, разве это не Городницкий написал?!» «Городницкий», — отвечаю. Они велят: «Шапку снимай, помянуть надо». Сняли шапки, выпили, сели в вездеход и уехали. Хорошо, что мою фамилию никто из них не спросил, а то стало бы одним камнем больше…
А из-за «Жены французского посла» мне в Ленинграде зарубежную визу не дали. Инкриминировали интимную связь с женой «буржуазного дипломата». Сказали: «То, что описано в песне, придумать нельзя. Это взято с натуры!»
— Александр Моисеевич, каким девизом вы руководствуетесь в жизни?
— Фразой из любимого мною древне-греческого философа Платона, который больше двух тысяч лет морочит голову всему человечеству идеей Атлантиды. Но девиз его очень интересный: верь тому, кто ищет истину, и не доверяй тому, кто говорит, что нашел ее.
Из досье «ФАКТОВ»
Александр Городницкий родился в 1933 году в Ленинграде. Закончил Ленинградский горный институт по специальности «геофизика». Участвовал в научных экспедициях в Сибири, стал одним из первооткрывателей Игарского медно-рудного поля. С 1961 года принимал участие в океанографических экспедициях в Атлантике, в Охотском, Балтийском и Черном морях, в том числе на паруснике «Крузенштерн». Неоднократно погружался под воду на батискафе. Автор более 200 научных работ, доктор наук, профессор. Один из ведущих ученых мира в области изучения природы магнитных аномалий в океане. В последнее время преподает в Московском государственном университете имени Ломоносова, читает курс лекций по морской геофизике.
Наряду с научной деятельностью широко известен как поэт и автор песен. Член Союза московских писателей, президент Ассоциации российских бардов. Опубликовал 26 поэтических сборников и три книги мемуарной прозы.
1464
Читайте нас в Facebook
