«Оккупанты звонили родственникам убитого ими волонтера и требовали 20 тысяч за освобождение»: рассказ очевидца о зверствах рашистов под Киевом
«Оккупанты не забрали экипаж своего сбитого Ми-8, и тела съели вороны»
- Корректировкой огня украинской артиллерии я занимался почти весь период обороны Киева — получил такую возможность благодаря мужественным людям, которые находились на оккупированной территории и поддерживали со мной связь, рискуя жизнью, — рассказал «ФАКТАМ» Владимир Петренко. — Подробно об этой работе рассказывать, наверное, еще рано. Когда выпал последний снег, люди, которые помогали мне, выехали из оккупированной зоны, потому что отслеживать перемещение вражеской техники стало почти невозможно — оставались следы на снегу, по которым легко было найти человека. Я остался без корректировщиков. Поэтому вышел из терробороны и приехал к минометчикам, которые тогда находились под Макаровым. Вечером грузили в мой автомобиль 120-миллиметровый миномет с боекомплектом, а утром накрывали врага огнем.
После вернулся на день в Киев. Вдруг вечером 30 марта — звонок от моей сестры: звонил по телефону отец, сказал, что к ним в село Гавронщина уже зашла Нацгвардия Украины! До этого село находилось в оккупации, связи с ним не было. В Гавронщине живут не только мои родители, но моей жены Ирины. После радостного известия от сестры, мы с Ирой наскоро собрались и помчались навестить родителей. Но вышло так, что попали к ним уже на следующий день. Была радостная встреча, объятия, поцелуи… Ни мы, ни родители тогда еще не знали, что на краю села возле леса орудует русня.
Читайте также: Один из самых богатых украинцев пожертвовал своим особняком ради уничтожения российских «Градов»
— Эти орки напоследок причинили людям вред?
- Еще и какой! Даже двухлетнего ребенка не пожалели изверги! Расскажу по очереди. После встречи с родителями Ирина пошла по селу раздавать людям лекарства, а я поехал на улицу Октябрьскую, находящуюся возле гольф-клуба. Люди, которые там живут и те, что убежали от русни из Гостомеля и Бучи, стали просить, чтобы я их вывез. Я говорил, что село фактически освобождено, вот-вот сюда должны зайти наши войска. Но люди все равно хотели уехать — слишком сильно настрадались во время оккупации.
И именно в этот момент на территории гольф-клуба раздались взрывы снарядов. Так что дальнейшие мои уговоры были бы бесполезными. Поскольку дорога в направлении Макарова была свободна (я это точно знал, потому что за час до того сам там проходил с украинскими разведчиками, а потом и с женой проезжал) согласился сопроводить машины с людьми в Макаров. Собралось четыре машины. Я на своем авто возглавил колонну. Однако, как оказалось, ситуация изменилась — дорога была под огневым контролем рашистов. Несмотря на то что мы ехали с белыми флагами, российские ублюдки все равно нас обстреляли. Причем целили как раз по моей машине. К счастью, ни в кого не попали, только мой автомобиль «поймал» десяток автоматных пуль.
Я вернулся в село и застал там ужасную картину: много убитых и раненых людей. Накануне они самостоятельно образовали колонну и пытались выехать из села, но их расстреляла путинская сволочь. Как я уже говорил, оккупанты даже двухлетнего ребенка не пожалели.
— Почему эти селяне так спешили уехать?
- Они беженцы, хотели как можно быстрее вернуться в свои дома. Потому и двинулись, считая, что враг уже окончательно бежал из села.
Я отвез раненых в Макаров в больницу и вернулся в Гавронщину. Накануне, когда мы с разведчиками зачищали пригород Макарова возле гольф-клуба, увидели в кювете легковушку «Тойота», на водительском месте которой находилось тело убитого мужчины. Номер этой машины я передал по телефону своему сыну, потому что он работает оперуполномоченным уголовного розыска в Киеве. Попросил найти родственников умершего.
Читайте также: «Во время обороны Киева наше село Горенка находилось у самой линии фронта»: как люди выживали в эпицентре войны
По номеру и по татуировке на теле опознали погибшего мужчину — волонтера Сергея (без разрешения его родственников не хотел бы называть фамилии). Во время боев за Киев он ехал за бабушкой в Ирпень, чтобы вывезти ее оттуда. Но, к большому сожалению, был убит российскими оккупантами. Более месяца его судьба была неизвестна. Отец Сергея рассказал, что российские изверги звонили с телефона убитого сына, говорили: «С ним все нормально, мы его отдадим за 20 тысяч». Наверное, долларов… Нет сомнений в том, что на самом деле орки сразу убили этого волонтера — он так и замер за рулем.
Кроме этого убитого мужчины, мы нашли и зафиксировали на видео (для истории) еще немало впечатляющих свидетельств оккупации Киевщины и боев за нее.
— Каких именно?
— Например, среди останков членов экипажа сбитого русского вертолета Ми-8 лежал кулон (вероятно, золотой) в центре которого арабская буква. Я связался со знакомым чеченцем, который сейчас живет в Германии, чтобы проконсультироваться по поводу находки. Он сказал, что эта арабская буква означает «Аллах». Многие российские летчики участвовали в войне в Сирии. Вполне возможно, что пилот привез кулон из этой страны. Не исключено и то, что он был мусульманской веры. Как бы там ни было, но восточный амулет его не уберег. На месте падения вертолета находятся останки пяти орков. Сейчас от них остались одни скелеты — плоть начисто съели вороны и, возможно, какие-то другие животные. Вертолет был сбит четвертого марта, упал на территории, которую тогда контролировали оккупанты, но они не забрали своих убитых!
«Метким огнем были уничтожены два вражеских грузовика с очень дорогими снарядами — каждый стоит около 35 тысяч долларов»
— На территории гольф-клуба, о котором я уже упоминал, мы нашли тела двух человек, — продолжает Владимир Петренко. — Один из них — еще совсем молодой человек — лежал раздетый по пояс со связанными за спиной руками. На нем были камуфляжные штаны бойца ВСУ. Наверное, это украинский военнопленный. На его теле следы ужасающих пыток. Вполне возможно, что второй погибший тоже был военнопленным. Мы вызывали саперов (потому что тела могли быть заминированы) и полицию.
Знаю, что россияне в первые дни войны разместились на территории гольф-клуба. Но наши, накрывавшие их там сокрушительным огнем артиллерии, сожгли много вражеской техники. Орки были вынуждены бежать из того комфортного места и рассредоточиться в ближайших лесах, рыть там блиндажи и окопы.
Читайте также: Оккупанты назначили вознаграждение за нашего командира и угрожали убить его семью, — участник боев за Ирпень
В другом месте мы нашли тело девочки-подростка (думаем, что это была именно девочка — хрупкая, небольшого роста). Она лежала недалеко от позиций, которые устроили себе оккупанты. При каких обстоятельствах погиб ребенок, сказать трудно, ведь там все горело, от девочки остались фактически только кости и остатки одежды. Учитывая многочисленные сообщения о том, что российские солдаты насилуют и убивают несовершеннолетних девочек, можно предположить, что это был один из таких случаев. Из оставшихся после бегства захватчиков документов мы знаем, что их воинские части дислоцируются в Бурятии, в частности в городах Улан-Удэ и Кяхта. Останки ребенка после обследования сапером и криминалистом забрали.
Кстати, насчет детей. У меня в Киеве есть своя частная станция техобслуживания автомобилей. В ее подвале сделал сауну. Первые недели войны она служила бомбоубежищем для многих людей, которых мы с женой пригласили туда. Детей там было не меньше десяти. Но когда начали поступать первые сообщения об ужасах, которые творили оккупанты в Ирпене, Гостомеле, Буче, других захваченных городах и селах, я настоял, чтобы мамы с детьми, ночевавшими в нашем импровизированном бомбоубежище, выехали из Киева в Западную Украину или за границу. Некоторые сначала не соглашались. Я им говорил: «Что может убедить вас? Оторванные взрывами ручки, ножки ваших деток?!» Наконец, матери прислушались к моим аргументам.
— Убегая, оккупанты бросили много своей техники?
— В первые дни после освобождения Гавронщины мы нашли и передали в одну из бригад ВСУ самоходную артиллерийскую установку «Акация» в хорошем состоянии и где-то 10 уцелевших вражеских автомобилей, у которых имелись незначительные повреждения. Также реактивные снаряды для «Градов», 12 ящиков с выстрелами для ручных противотанковых гранатометов, с десяток противотанковых управляемых ракет «Корнет», несколько сотен 30-миллиметровых снарядов, патроны для пулемета.
Читайте также: «Жили в лесу, а в качестве туалета использовали школьные классы»: что оставили после себя рашисты в Чернобыльской зоне
Находим много уничтоженной техники рашистов. Особо отмечу два сожженных грузовика «Урал», которые перевозили очень дорогие боеприпасы — снаряды, оснащенные системами самонаведения на цель. Это еще советская разработка. Каждый снаряд стоит около 35 тысяч долларов. Украинские артиллеристы попали в эти грузовики с боекомплектом и дорогие снаряды, предназначенные для гаубиц «Акация», были уничтожены.
На этой неделе я передал в Макаровский краеведческий музей много разных вещей, которые оставили после себя оккупанты. Кроме поисковой работы высаживаем с женой в Гавронщине деревья. Скоро вернемся в Киев. Война продолжается, и я не останусь в стороне от нее.
.jpg "Владимир Петренко с женой Ириной")
«Дайте я вспорю ему живот!» — кричал сепаратист
В первый год российско-украинской войны история о том, как Владимир Петренко пережил два плена у сепаратистов, получила широкую огласку. По ней можно снять увлекательный голливудский фильм. Напомним, в октябре 2014-го он вместе с другой волонтером Оксаной Герасименко, режиссером Иваном Семенцем и водителем Сергеем Хоменко случайно заехали рано утром на блокпост сепаратистов и попали в плен.
— Страха или растерянности я тогда не испытывал, — вспоминал Владимир. — Мозг заработал четко и быстро. Я взял автомат. Промелькнула мысль: первым положу самого проворного из сепаратистов, поднявшего тревогу. Перевел взгляд на Оксану и Ивана, подумал: открою огонь — погибну не только я, но мои товарищи. Отложив оружие, сказал: «Выходим сдаваться». Нам приказали лечь на землю, надели наручники. Сепаратисты сосредоточились на мне, вероятно, потому что я был в камуфляже. Один кричал: «Дайте я вспорю ему живот!» Другой намеревался отрезать мне уши. Меня начали избивать и при этом страшно матерились. Раньше не сталкивался с такой бесчеловечной злобы.
Остынув, сепаратисты начали расспрашивать, кто мы, что здесь делаем? Я отвечал, пытался заинтересовать их разговором, ведь пока шло общение, нас не избивали. «Да вас, волонтеров, мочить нужно в первую очередь! — заорал кто-то из них. — «Если бы не вы, укропы давно по домам разбежались бы». Другой тыкал мне свой паспорт, доказывая, что он не россиянин, а житель Петровского района Донецка. Между тем бандит, обыскивавший микроавтобус, заорал: «Да здесь автомат!» Оказалось, что он обнаружил карабин. «Чье оружие?» — спросил кто-то из сепаратистов. «Мое», — ответил я. Меня снова начали жестоко избивать руками, ногами, прикладами. Скорее всего, забили бы до смерти, если бы не припел один из предводителей бандитов по прозвищу «Амбал», остановивший своих подчиненных.
Самостоятельно я встать не мог, тем более руки были скованны за спиной наручниками. Меня подняли с земли. Вдруг почувствовал, что наручники расстегнулись — у них был стерт механизм. Обратился к «Амбалу»: «Может, снимете с меня это „железо“, все равно оно не держит». Тот возмутился, приказал застегнуть. Однако наручники снова раскрылись. Летний сепаратист в кубанке отреагировал на это нервно: «Расступитесь, я его расстреляю!» Бандиты выстроились вокруг меня полукругом. Я стоял у обочины лицом к ним, голову опустил, понимая, что прямо в глаза не стоит смотреть, чтобы не вызвать еще большей агрессии. «Амбал» дал команду: «Огонь!» Первая очередь прошла налево, вторая справа. Психологически я эту расправу выдержал, разве что дёрнулась рука. Кто-то из толпы крикнул: «Молодец — не обделался!»
Читайте также: «В оккупации пекли хлеб из дерти и раздавали. По сто граммов, по двести — по сколько получалось», — мэр Бородянки Георгий Ерко
В комендатуре Петровского района избиение продолжилось. Лупили в основном по бицепсам и мышцам ног — они у меня аж черными стали. К вечеру я едва передвигался. Сепары подозревали, что я офицер и веду разведку. Вообще меня выбрали в качестве «груши» — основная часть ударов досталась мне. «Амбал» то смотрел на это молча, то говорил: «Хватит уже». Когда он выходил, появлялся отморозок с куском резиновой ленты от транспортера и бил ею по головам всем трем волонтерам. А от сильного удара милицейской палкой у меня появилась внушительных размеров гематома на голове. «Амбал» даже ругал этого садиста, на что тот ответил примерно следующее: «Он подготовлен. Бьешь — а ему, вроде, нипочем». Это потому, что я был как сжатая пружина. Организм выбрасывал столько адреналина, что обезболивающее не нужно. Оксану, слава Богу, не трогали.
Наконец Владимир был передан местному бандиту по прозвищу «Сармат». Оказалось, вскоре должен был состояться суд по уголовному делу брата этого преступника. «Сармат» решил, что волонтер сможет как-то помочь смягчить приговор. Также сообщил, что его паспорт у, как он выразился, укропов, требовал, чтобы Владимир попытался вернуть ему документ. Ради этого Петренко был отпущен. Его товарищей оставили в плену в качестве заложников. По возвращении в Киев Владимиру пришлось пройти трехнедельный курс лечения.
Он нашел паспорт «Сармата», находившийся у бойцов батальона «Днепр1». Документ обменял на троих мужчин, попавших вместе с ним в плен. А Оксану «Сармат» не отпустил. В начале декабря 2014 года он потребовал за ее освобождение 10 тысяч долларов. Владимиру удалось договориться за пять. С помощью друзей удалось собрать эту сумму. Привез деньги на блокпост вместе с мужем Оксаны. Но сепаратисты ее не отдали, Владимира заключили в тюрьму в бывшем детском лагере отдыха «Солнышко», где сепаратисты устроили свою базу и откуда стреляли из «Градов» в сторону Мариуполя.
В «Солнышке» Владимир увидел Оксану, писал ей записки, предлагал бежать вместе. Она отказалась. Тогда Владимир сбежал сам вечером 16 декабря, спустился через окно на веревке со второго этажа. При этом сильно повредил пальцы на левой руке и пятку. Но все же пошел вдоль берега Азовского моря в сторону Мариуполя. Как потом он узнал от Оксаны, сепаратисты забили тревогу всего около 10 утра. Владимир видел, как они искали его на машине. Притаился, потом пошел дальше, а спустя время решился постучаться в один из домов. Люди, которые там живут, не выдали. Мужчина пробыл у них четыре дня, а затем двинулся к… российской границе, чтобы обмануть сепаратистов. Перед этим попросил гостеприимных хозяев отправить sms его жене. Текст сообщения, в котором Владимир рассказал о побеге и том, что следует в сторону россии, заканчивался словами: «Только не спрашивай: «Ну, скикотобитреба». Последняя фраза — подтверждение того, что известие действительно от него. Дело в том, что эти слова сказал их сын Саша, когда ему было четыре года, а супруги потом повторяли их в шутку.
— Когда я стал волонтером, мама дала мне крестик, — говорит Владимир. — Во время перехода российской границы он меня не раз спасал. Подходя к очередной лесополосе, я целовал его, молился — и все складывалось благополучно. Например, через изгородь из колючей проволоки перебрался по упавшему на него дереву. Я не задел сигнализации на земле, даже обошел видеокамеры. Российские пограничники потом очень удивлялись, что меня не засекли.
Но все же в россии Владимира арестовала ФСБ. Чекисты угрожали тем, что отдадут на расправу Сармату. Владимир пояснил, что семья знает, где он, если его не передадут украинской стороне, жена обратится к журналистам, будет грандиозный скандал.
Наконец, под Новый 2015 год Владимира отвезли на пограничный переход в Харьковской области. Тогда он и узнал, что сепаратисты отпустили Оксану Герасименко. Из дома он попытался связаться с «Сарматом», но удалось дозвониться только до его подручного. «Передай привет «Сармату», — сказал Владимир. Бандит не узнал его по голосу, спросил: «От кого?» — «От того, кто от бабушки ушел и от дедушки ушел — Петренко Владимира».
Читайте также: Глава Донецкой области Павел Кириленко: «Мы готовы к обострению и ухудшению ситуации»
Фото со страницы Владимира Петренко в «Фейсбуке»
3060Читайте нас в Facebook
