«Плакали, потому что не хотели умирать»: директор Харьковского центра социально-психологической реабилитации детей — о войне, спасении и надежде
Директор Центра социально-психологической реабилитации города Харькова Татьяна Черкашина спокойно рассказывает о 24 февраля 2022 года, когда проснулась от взрывов. Ее голос не дрожит, когда она вспоминает, что заботились о детях во время боевых действий в пределах Харькова из четырех десятков сотрудников всего несколько. Она взвешенно говорит о месяце, который провела вместе с воспитанниками центра в городе, который сжигала российская авиация. Но плачет, когда цитирует слова детей, сказанные в укрытии во время воздушных тревог.
Как центру и его воспитанникам удалось уцелеть и эвакуироваться из разрушенного Харькова — подробности далее.
«Я молодая, хочу жить»
«До полномасштабного вторжения россии в Украину мы прекрасно жили, у нас прекрасные дети, которых мы обеспечивали не только всем необходимым, но и более того: экскурсии, музеи, театры, кино, спорт, кружки, занятия музыкой, пятиразовое питание», — рассказывает Татьяна Черкашина.
Но все изменила война.
«24 февраля в центре находились 30 детей от 3-х до 18 лет, это две группы: младшая дошкольная, до 6 лет, и старшая группа мальчиков и девочек. Среди них был 17-летний эмигрант из Нигерии. Такое совпадение: ночь на 24 февраля я провела на работе, поскольку у мена было много рабочих задач. Проснулась ранним утром, как и вся страна, от взрывов», — вспоминает она.
В таких обстоятельствах ситуацию серьезно усложняло то, что из 42 сотрудников свои профессиональные обязанности продолжили выполнять только десяток человек. Среди них — несколько воспитателей, повара, охранники.
«К сожалению, большая часть нашего коллектива — медики, воспитатели — в тот день просто не вышли на работу. Без звонков, объяснений, оправданий, просто не пришли и все. Слава Богу, у нас есть костяк коллектива, и я знала, что эти люди не подведут. И вот как раз они 24 февраля приехали в центр с чемоданами: два воспитателя жили в центре постоянно, и еще три человека менялись, работали вахтовым методом. Остальные, кому я звонила, говорили, что уже эвакуировались. Одна из сотрудниц в мессенджере мне написала: Мне 20 лет, я хочу жить. Я только улыбнулась: наверное, у нас здесь уголок самоубийц, которые жить не хотят… На самом деле жить хочется всем, но как мы могли оставить детей? — подчеркивает Татьяна Черкашина.
Директор начала оценивать текущую ситуацию. Продуктов оставалось на четыре дня, а поставщики категорически отказались снабжать заведение провизией. Спасли волонтеры — продовольствия было более чем достаточно.
«Кроме того, у нашего центра очень много друзей — это и меценаты, и бизнесмены, и волонтеры. 24 февраля они позвонили мне с одним вопросом: какая помощь нужна? Поэтому мы не остались наедине с войной, нас постоянно поддерживали», — рассказывает Татьяна.
Детей проинструктировали на случай обстрелов.
«Мы собрали „тревожный чемодан“ для каждого ребенка, объяснили им ситуацию. К сожалению, у нашего центра нет подвального помещения, однако мы спускались на первый этаж в коридор, это самое безопасное место здания, принесли туда матрасы из спальных комнат, и ночь мы все проводили там. Конечно, мы выработали тактику и стратегию на случай, если будут бомбить именно наш район. Рядом с территорией центра есть помещение, которое можно использовать как укрытие, куда можно было бы эвакуироваться», — рассказывает она.
Каждый ребенок имел инструкции, что делать в критической ситуации.
«Мы решили, что слушаться нужно только меня. Что старшие мальчики ответственны за то, чтобы вынести вещи. Девочки помогали собирать и выводить малышей, и каждая отвечала за конкретного ребенка. Таким образом, никто из детей не оставался один, все всем помогали. Также проинструктировали, как вести себя на улице во время боевых действий, чтобы не получить ранение. Когда звучала воздушная тревога, у нас было буквально все отработано, действовали в пределах четкого алгоритма, выходили двумя „потоками“ на две двери. Слава Богу, в нашем районе было спокойно», — продолжает Татьяна.
С самого начала директор центра была против эвакуации детей, поскольку боялась, что колонну могла расстрелять российская армия. Однако имела по меньшей мере три варианта, к кому обратиться в случае экстренной эвакуации. Поскольку, как и многие другие заведения интернатного типа, центр не имел плана эвакуации и не был подготовлен к 24 февраля.
При этом собственную семью, 15-летнего сына, Татьяна не могла увидеть в течение трех недель.
«Как вы после этого посмотрите им в глаза?»
Татьяна говорит: детьми гордится. Воспитанники центра не просто достойно встретили опасность, но и проявили настоящую отвагу, заботясь друг о друге.
«Конечно, им было страшно. Старшие дети пытались скрыть, что напуганы, но по глазам было видно. Было очень страшно, когда ракеты пролетали рядом, например, когда россияне бомбили танковое училище на Холодной горе. Однако даже вопреки страху они, особенно девочки, думали не о себе, а о малышах: хватали их, одевали на них курточки, несли в укрытие, а в укрытии во время воздушной тревоги шептали им на ушко успокоительные, ласковые слова, хотя сами были готовы плакать от страха. Именно поэтому я сказала воспитателям, которые бросили заведение в самое тяжелое время: как вы, учившие детей не предавать, быть честными и добрыми, вернетесь после войны и посмотрите им в глаза? Я понимаю, что каждый спасал своих детей, но вот у этих детей вообще никого нет, кроме нас», — говорит директор заведения.
Говоря о малышах, она не может сдержать слез.
«Это очень тяжело, когда малыши сидят во время этих обстрелов, взрывов и говорят: „Мы не хотим умирать“… Это так страшно, так страшно…» — повторяет Татьяна.
Успокаивать детей помогало доверие.
«Мне доверяют и дети, и персонал. В самые страшные моменты я говорила: «Вы мне верите? Я говорю: «Мы выживем, мы все выдержим, все будет хорошо, будут и праздники, и дни рождения». Днем, когда не было взрывов, в нашем центре продолжалась мирная жизнь: мы соблюдали привычный распорядок, занимались, играли. Конечно, только более организованно — и в прямом доступе к «тревожным рюкзакам», — говорит Татьяна Черкашина.
Так прошел месяц. Месяц на войне.
«Семья категорически против выезда из города, мы остаемся в Харькове. Я живу на работе»
26 марта эвакуировать центр помог Красный Крест — в координации с областной службой по делам детей, а также принимающей стороной. И сейчас двадцать детей (остальных забрали биологические семьи) находятся в одном из живописных уголков запада Украины.
.jpg "Празднование Пасхи в эвакуации")
Татьяна Владимировна осталась на рабочем месте, а с детьми поехали четыре сотрудника: психолог, два воспитателя и медсестра.
«Прежде всего — центр некому охранять. Кроме того, у меня тоже есть семья, и я не могу ее бросить навсегда. Моя семья категорически против выезда из города, а значит, мы остаемся в Харькове. Я живу на работе. Кроме того, остаются текущие обязанности — например, персонал должен получать зарплату. Главный бухгалтер, к большому сожалению, в марте умерла от коронавируса, другая — эвакуировалась, несмотря ни на что. Поэтому мы с заместителем освоили бухгалтерские программы и занимаемся всем сразу, потому что больше некому», — объясняет директор центра.
Там, где воспитанники центра находятся сейчас, о них хорошо заботятся.
Дети очень довольны, они на природе, круглосуточно с ними рядом наши сотрудники. Детям просто сказочно повезло. Это детский оздоровительный лагерь, это прекрасный живописный городок. Администрация и весь персонал лагеря очень тепло приняли наших детей. Для меня главное, чтобы им было комфортно, а, по словам детей, так и есть. Если нужно что-то, нет никаких проблем с доставкой всего необходимого в лагерь. С детьми регулярно общаемся, скучаем друг за другом", — говорит Татьяна.
Однако много скучать времени нет. Несмотря на отсутствие детей, в центре много работы. Да и новый воспитанник недавно появился.
«Это 16-летний мальчик, его к нам эвакуировали из Изюма. Вернуться домой, в семью, конечно, он никак не может. Поэтому заботимся о нем. Вообще я уверена, что мы можем позаботиться о детях, можем стать, так сказать, перевалочной базой для эвакуированных детей, которые затем отправятся в другие учреждения. Мы готовы к работе», — отмечает директор центра. И добавляет: во время войны дети становятся сиротами не потому, что их родители неправильно ведут себя, а потому, что родители погибают в результате боевых действий.
«Об этих детях должен кто-то заботиться. Я знаю, что мы сможем», — уверена Татьяна Черкашина.
Справка
«ДИТИНІ ПОТРІБНА РОДИНА» — это совместный проект медийщиков Украины и «Української мережі за права дитини». Вместе мы рассказываем о приемных и опекунских семьях, семьях усыновителей, детских домах семейного типа (ДДСТ), интернатных учреждениях, которые с началом полномасштабной войны должны были спасаться из-под обстрелов и из оккупации в Западную Украину и за границу, приспосабливаясь к условиям жизни в эвакуации. Истории, записанные и опубликованные сейчас, помогут создать дорожную карту действий на ниве защиты прав ребенка и поддержки семьи в Украине после Победы.
Этот материал публикуется в рамках реализации проекта ИСАР Єднання: «Розвиток адвокаційного потенціалу Громадської Спілки «Українська Мережа за Права Дитини в формуванні державної політики у сфері захисту прав дитини і підтримки сім’ї».
Архив материалов медиакампании «ДИТИНІ ПОТРІБНА РОДИНА» здесь.
1008Читайте также: «Проехал 31 тысячу километров и спас сотни детей»: харьковчанин эвакуировал детей из шести детских домов
Читайте нас в Facebook
