«У меня на огороде 12 воронок от российских снарядов. А между ними растут огурцы»: единственная жительница разрушенного села на Харьковщине
Столько беды российские оккупанты наделали в Украине, что просто в голове не укладывается, как такое можно было сотворить в 21-м веке. Многие населенные пункты разрушены полностью. Тем не менее после деоккупации украинских земель туда все-таки возвращаются местные жители.
В селе Дементиевка Харьковской области, где после ожесточенных боев не уцелела ни одна хата, сегодня живет всего один человек. 76-летняя Вера Чернуха вернулась в родное село пару недель назад. Тут нет электричества, в радиусе десятков километров не работают магазины, не ходит транспорт. Более того, село до сих пор не разминировано. Бабушке Вере помогают выжить местные волонтеры и представители администрации. Женщина с горечью говорит: «Если умирать придется, то по крайней мере на родной земле».
Веру Чернуху в Дементиевке посетили журналисты «Суспильного». Пенсионерка признается, что если до осени в селе так и не включат электричество, зимовать поедет в Харьков, а весной вновь вернется в Дементиевку. «Нужно же будет огород сажать», — говорит женщина.
«Командир оккупантов сказал, что, если кто из местных откажется россиян пускать в дом, — сразу стрелять»
— Оккупанты пришли к нам 26 февраля, — вспоминает Вера Чернуха. - Ходили по хатам, все расспрашивали, нет ли тут ветеранов АТО. Про настроения местных жителей спрашивали. Мол, ждут ли россию. Мы сами тоже интересовались: «Зачем вы к нам пришли?» «Как зачем? — казалось, искренне удивлялись оккупанты. — Мы же вас от „нациков“ спасаем».
Были в Дементиевке и свои предатели.
— Они ждали, когда придет «русский мир», — говорит бабушка Вера. — Помогали оккупантам, водили по домам, рассказывали, кто и где живет. Ко мне в хату заходили. Я дверь приоткрыла, стою на входе, а они через меня в комнату заглядывают. «Сама живешь? Или с дедом? Сын есть?» — спрашивают. «Одна живу, — отвечаю. — Дед помер уже». «А оружие в доме есть?» — продолжают спрашивать. А у меня прямо за дверью две охотничьи винтовки стоят. Дед охотником был. Даже и не знаю, что бы со мной было, если бы они их увидели. Но не увидели, ушли.
Баба Вера говорит, что было страшно жить под оккупацией.
— Их командир (российский. — Авт.) дал указание: в дома, где живут люди, не заселяться. Только в пустые хаты, — вспоминает Вера Чернуха. — Правда, если их кто-то из местных откажется пускать в дом, он приказал сразу стрелять. Интересно, что командир у оккупантов был украинцем. Но давно уже в россию уехал и служил там.
Даже в таких сложных условиях баба Вера не забывала об огороде возле дома.
— Работаем с соседом Сашей на огороде, а над селом снаряды летают, — продолжает свой рассказ баба Вера. - Говорю Александру: «Смотри, куда летит. Мимо? Если мимо, прятаться не будем». А у нас там и огурчики, и помидоры. И картошку уже посадили. Ой, говорю соседу, не доведется нам это все, наверное, кушать. Так и произошло.
Баба Вера вспоминает, что варила суп на кухне, когда рашисты начали обстреливать Дементиевку. Один снаряд упал прямо во дворе. От взрывной волны разлетелась дверь, и осколком женщине раздробило ногу.
— Я потеряла сознание, — признается баба Вера. — Потеряла сознание 3 мая, а 4-го пришла в себя… уже в российском Белгороде. Так и не знаю, кто меня туда вывез. Месяц меня лечили в больнице, кровь переливали. А потом хотели определить меня в лагерь для беженцев в Ростовской области. Но меня нашли родственники и вывезли в Украину. Вывезли окольными путями: через Латвию, Литву и Польшу.
«Отче наш» читаю, чтобы наши солдаты не погибали"
Пожив в Харькове у родственников, баба Вера засобиралась в родную Дементиевку.
— Мне говорили: «Куда ты поедешь? Там же ничего нет», — вспоминает баба Вера. - Но это же родное!
Женщина живет в летней кухне, которая уцелела только чудом.
— Только вся крыша была в дырках. Как дождь пойдет — все заливало. Так я тряпками дырки позатыкала.
Село еще даже не разминировали.
— Саперы у меня во дворе все проверили, — говорит баба Вера. - Тут безопасно. Могу до колодца подойти. К болоту хожу по одной и той же тропинке, чтобы воду на полив брать. А мин по селу полно. Вон, у соседа в огороде из земли снаряды торчат. Может быть, еще даже и не разорвавшиеся. Я понимаю, что саперам не до меня сейчас. В Харьковской области много таких сел, где люди живут. Те села в первую очередь нужно разминировать. А тут я одна. Потому и электричество не восстанавливают. Еду готовлю на газовом баллоне. Все необходимое волонтеры привозят.
Я как вернулась в село, столько прибираться пришлось. Два дня только истлевшие и сгнившие тряпки сжигала. Завалы сама разбирала, чтобы было, где жить. Еще до погреба руки не дошли. Там же рашисты спали. Матрацы со всего села постягивали. Наверное, тоже все уже сгнило.
Баба Вера вновь посадила огород.
— У меня на огороде 12 воронок от российских снарядов, а между ними растут огурцы, помидоры, свекла, — улыбается баба Вера. — А вдруг кто в гости приедет?
Вера Чернуха признается, что каждую ночь перед сном читает молитвы.
— «Отче наш» читаю, чтобы наши солдаты не погибали, чтобы дети не страдали. А так у меня здесь, в принципе, все есть. Только мира не хватает.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали о пожарном Николае Зубаренко из Балаклеи, который после прихода в его родной город россиян, продолжал тушить пожары, помогая украинцам пережить оккупацию.
Фото «Суспільне»
1324Читайте нас в Facebook
