Поехал спасать маму, а оказался на скамье подсудимых: в россии молодого волонтера из Харькова приговорили к 11 годам заключения

- В сентябре 2022-го сын рискнул поехать в село Таволжанка (Харьковская область), которое тогда находилось в зоне ожесточенных боев, чтобы забрать меня оттуда (потому что там действительно было крайне опасно), но в итоге оказался в российском плену, и это обернулось тем, что недавно, 30 января нынешнего года, в Санкт-Петербурге ему присудили 11 лет заключения по безосновательному обвинению в шпионаже,  — рассказала «ФАКТАМ» Марина Забавская, мать 29-летнего волонтера из Харькова Ивана Забавского.

«В Таволжанке мы разминулись с сыном всего на один день»

- Когда в сентябре 2022 года на Харьковщине началось украинское контрнаступление, я находилась вместе со своей сестрой в селе Таволжанка, — продолжает Марина Забавская. — Надеялась, что ВСУ дойдут до нас (ведь территорию от Харькова до Купянска они деоккупировали всего за четыре дня). Однако естественные препятствия (леса и река Оскол) помешали освободить Таволжанку. Тогда погибла моя сестра: когда начался очередной обстрел, она не успела забежать в дом, с тяжелыми ранениями окровавленная упала на пороге. Я затащила ее в дом. Сестра не сознавала, что произошло — бредила.

У меня не было возможности ни вызвать «скорую», ни самостоятельно доставить сестру в больницу. Связи не было, вокруг рвались снаряды. Я собрала волю в кулак, выбежала на улицу, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Увидела российский танк, размахивая руками, бросилась к нему. Танк остановился, военный спросил: «Что, есть раненые?» «Да!» «Пришлем помощь. Ждите», — пообещал россиянин. Я оставила открытыми ворота. Однако помощи мы так и не дождались.

Читайте также: «Для спасения раненых пришлось взять инструменты, которыми я пользуюсь для консервации»: 74-летняя женщина-врач о первых днях большой войны

Сестра скончалась от ран. Я подготовила ее к погребению: помыла, одела. Через двое суток ночью (с полпервого до пяти часов утра) вырыла могилу. Около шести утра с помощью одной женщины перетащила туда тело сестры. На могиле поставила столбик, завязала на нем бордовый шарфик. И только когда все это сделала, позволила себе расплакаться. Кстати, такая же реакция на экстремальную ситуацию была у меня, когда мой сын Иван в детстве сломал обе руки. Я действовала четко, рационально: повезла сына в больницу, ему сделали операцию (сложили кости рук). И только тогда я дала волю слезам и эмоциям.

— После того, как похоронили сестру, вы, наверное, больше всего хотели уехать из Таволжанки?

— Я бы уехала оттуда в тот же день, но не было на чем. Оставаться там было крайне опасно и страшно: постоянные прилеты, стены дома ходили ходуном, окна разбиты… У меня ноги тряслись от страха.

Выбираться оттуда в сторону поселка Двуречная на территории подконтрольную украинским властям было очень опасно, потому что путь лежал через так называемую «серую зону», где можно было запросто погибнуть или получить ранения. Я даже не предполагала, что Иван направится по этому пути, чтобы забрать меня из Таволжанки в Харьков. Я уже вам говорила, что в то время ни связи, ни Интернета в Таволжанке не было. Поэтому мы с сыном не имели возможности поддерживать связь, и я не знала, что он едет ко мне, несмотря на опасность.

Читайте также: «Россияне присудили мне 44 года заключения»: в плену капитана морской пехоты заставляли признаться, что он… агент разведки США

— Ему удалось прорваться к вам?

— Прорваться удалось, но, когда сын добрался до Таволжанки, меня уже там не было. Как я потом узнала, мы разминулись всего на один день.
Расскажу по порядку. На следующий день после того, как похоронила сестру, я взяла свою собаку (овчарку), вышла на улицу, чтобы как-то выехать из Таволжанки. Российские военные на бронетранспортере вывезли нас на край села. А оттуда мы с собакой добирались попутками в сторону российской территории. Почему в том направлении, я вам уже объяснила — двигаться в ту сторону было более или менее безопасно.

— Когда и как вы узнали, что сын поехал в Таволжанку спасать вас?

- Я узнала об этом уже на следующий день (то есть 29 сентября) в соседнем селе. Там у людей был Интернет, благодаря этому я смогла связаться с родственниками. Они сказали: «Твой Ваня пошел за тобой в Таволжанку». Это была страшная новость, потому что я понимала, какая огромная опасность подстерегает сына в Таволжанке, где полно российских военных. Он неизбежно вызовет у них подозрение, ведь молодой.

Я бросилась искать номера телефонов жителей деоккупированного тогда села Двуречная, через которое Иван должен был добираться в Таволжанку. Узнала, что сын привез в Двуречную хлеб. Оставил там свой автомобиль и другие вещи, попросил у незнакомых людей велосипед, объяснил, что поедет на нем за мамой. Сказал этим людям: «Заберу маму, а потом ее и вас вывезу в Харьков». Но в Двуречную Ваня так и не вернулся.

«Верю, что удастся освободить моего Ивана и всех остальных пленных — гражданских и военных. У меня такое чувство, что это произойдет уже в этом году»

— С тем, что произошло в Двуречной, понятно. А как вы узнали, что Иван смог добраться до Таволжанки?

— Смотрите, я уехала оттуда 28 сентября 2022 года, а спустя почти три месяца — 16 декабря вернулась (хотя возвращаться туда было страшно, потому что понимала, какая там обстановка). Но не могла спокойно жить, не зная, где мой сын и что с ним. Перед тем, как ехать обратно в Таволжанку, я напечатала на компьютере фотографии сына. Написала, что это Иван Забавский, в конце сентября он вышел из Двуречной, направился в Таволжанку, чтобы забрать оттуда маму. Кто что-то знает о нем, прошу сообщить.

— Развесили эти объявления по Таволжанке?

— Да. Кроме того, ходила по селу с фотографией сына, спрашивала: «Вы видели этого парня?» Одна женщина (она жила в десяти домах от нас) рассказала, что стала свидетелем того, как Ваню вели под дулами автоматов двое российских военных. Так я узнала, что он добрался до Таволжанки и что его здесь взяли в плен.

— Не сомневаюсь, что вы начали обращаться в различные российские структуры, чтобы узнать, где ваш сын. Удалось получить от них информацию об Иване?

- Я обратилась в полицию Луганска и военную комендатуру в Троицком (Луганская область), в российский Красный крест, Минюст и Минобороны рф, к уполномоченной по правам человека россии Татьяне Москальковой, в военные прокуратуру и комендатуру в Белгороде, и во многие другие инстанции и организации. По два-три раза в неделю обзванивала их. Мне сообщали, что моего сына нет ни в Белгородской областной области, ни вообще на территории россии.

Вдруг в мае 2023 года я получила правдивый ответ от Минобороны рф, в котором написано, что мой сын находится в россии, он задержан за «противодействие СВО». Я так понимаю, что произошла несогласованность действий между разными российскими ведомствами, поэтому одно из них сообщило мне правду.

Читайте также: Муж ампутировал жене ногу, когда в их дом попал снаряд: жизнь супругам спасла собака Ричард

— Российские следователи пытали вашего сына?

- К сожалению, да. Из надежных источников (пока не могу их раскрывать) узнала, что в то время как, российские силовые структуры Белгорода присылали мне лживые отписки, сын был в следственном изоляторе этого города, а также в СИЗО в Старом Осколе (Белгородская область). Первые десять месяцев заключения Ивана жестоко пытали (в том числе электрическим током, били по два-три раза в день), издевались, унижали, содержали в нечеловеческих условиях. Было такое, что он терял сознание, его приводили в сознание и продолжали избивать. Еды давали очень мало: менее 100 граммов утром и где-то 100−150 граммов днем. Причем эта еда часто была гнилой, недоваренной, без соли и сахара. Из-за такого питания Иван болел дизентерией. Его заедали вши.

— Кроме сообщения Минобороны рф о том, что Иван задержан, российская сторона предоставила вам какую-либо информацию о сыне?

— К сожалению, нет. Показательный факт: о том, что в Санкт-Петербурге начинался суд над моим сыном по обвинению в шпионаже (типичная статья для украинских гражданских — Авт.), я узнала от ваших коллег — в конце июля 2023 года мне позвонили журналисты российского оппозиционного издания «Медиазона». А приговор, как я вам уже говорила, огласили в том же Санкт-Петербурге 30 января нынешнего года.

— Вы к тому времени уже находились на территории, подконтрольной украинским властям?

- Да. Я здесь уже давно — вернулась в июне 2023 года. Пересекла границу на пункте пропуска в Сумской области. Шла примерно три километра пешком от российского пункта пропуска «Колотиловка» до украинского — «Покровка». Со мной была моя собака и два кота в переноске. Плюс вещи. Поэтому я перевозила на тачке-«кравчучке» на какое-то расстояние часть вещей, потом возвращалась за остальными. А овчарка тем временем ждала, привязанная к кусту. Так тяжело продвигалась вперед.

— Сколько вам понадобилось времени, чтобы преодолеть эти три километра?

— Восемь часов.

— Расскажите, пожалуйста, об Иване. У него есть собственная семья?

- Пока нет. У него в Харькове был бизнес — делал шаурму, бургеры. Когда в сентябре 2022 года началось украинское контрнаступление на Харьковщине, вызвался помогать людям на только что деоккупированных территориях — покупал хлеб, развозил его по селам и поселкам. Ну, а что случилось потом, я уже вам рассказала.

Чтобы добиться возвращения сына из плена, я обращалась во все компетентные органы. Собрала целую гору документов. Но результата, к сожалению, пока нет. Вообще гражданских пленных удается обменивать в разы меньше, чем военных. Однако я продолжаю бороться, не теряю веру, что удастся освободить моего Ивана и всех других пленных — гражданских и военных. У меня такое чувство, что это произойдет уже в этом году.

Ранее «ФАКТЫ» писали о молодом мужчине с тяжелой инвалидностью, которому оккупанты дали 16 лет заключения.

Фото предоставлено Мариной Забавской

823

Читайте нас в Facebook