«Когда в Бахмуте я несла трехлетнего ребенка, российский снайпер открыл по нам огонь»: волонтер, рискуя собой, спасает людей

«В голове промелькнуло: «Еще мгновение, и мы перестреляем друг друга!»

— Какая неотложная потребность заставила вас с напарником ходить ночью по Бахмуту? - спрашиваю у Оксаны Волжиной.

— Мы искали нескольких местных жителей, которых я взялась найти и вывезти оттуда.

— Как вы о них узнали?

— На мою страницу в «Инстаграме» написал один житель Бахмута. Он на то время уже выехал оттуда, но ему было известно, что недалеко от визитки Бахмута — самолета — прячутся шесть человек пожилого возраста. Они как-то вышли на связь с этим мужчиной (как я поняла, кто-то из них — его родственник). Люди попросили, чтобы он помог им эвакуироваться. Пять дней я уговаривала ребят из 93-й бригады «Холодный Яр» отвезти меня из Константиновки в Бахмут. Они отвечали: «Ты туда не поедешь, потому что очень опасно». Вдруг в последний день моего пребывания в Констасе (Константиновке) эти бойцы получили приказ ехать в Бахмут, чтобы выполнить определенную задачу. Говорю: «Я поеду за вами. Все равно доберусь туда — с вами или без вас. Но лучше с вами». Они поняли, что ничего не поделаешь, поэтому согласились. Сказали: «Хорошо, едем вместе. В Бахмуте мы занимаемся своей работой, а ты своей (они не имели возможности со мной нянчиться). Встречаемся на КСП (я знала, где он находится). Если потеряешь машину, иди туда пешком». Со мной в машине поехал мой напарник. Ему дали автомат, чтобы было, чем меня защитить.

Нам удалось проскочить в Бахмут, хотя это было опасно и сложно. Там в определенном месте мы оставили свою машину, потому что ехать дальше было уже практически невозможно — земля усеяна большим количеством различных разрушенных конструкций, наехав на которые легко можно пробить колеса. Так что дальше пришлось идти пешком, причем ночью. Но враг все равно заметил нас с дрона и открыл минометный огонь по квадрату, в котором мы двигались. Дома вокруг были уже разрушены. А мы искали двухэтажный уцелевший, но такого не было видно. Дошли до бетонных плит, где кончается улица. А дальше — одни руины.

Смотрю на гугловскую карту и начинаю понимать, что с ней не все хорошо (эта карта может промахнуться метров на 800), и вдруг голос из темноты: «Пароль?!» Мы с напарником не видели, кто кричал (потому что эти люди, вероятно, находились за какой-то стеной). Мы знали пароль. Но напарник совершил ошибку — начал говорить с ними на русском: воскликнул что-то вроде: «Какой пароль?!» Потом он мне объяснил: ему показалось, что мы напоролись на орков. Он вообще боялся ехать со мной, говорил, мало ли кто и что написал мне в «Инстаграм». Так вот, я, в отличие от него, услышала, что вопрос «Пароль?!» прозвучало по-украински. Слышу, невидимые нам люди передергивают затворы. Мой напарник сделал то же самое. В голове промелькнуло: «Еще мгновение, и мы перестреляем друг друга!». Я упала на землю и закричала: «Освіта!» (такой был пароль). Из темноты прозвучало: «Яка така нах*й (простите, все были на нервах) освіта?!» «Державна!» — ору (я же психолог, поэтому даже в той ситуации не поддалась эмоциям, руководствовалась рациональным мышлением).

Вообще, эти ребята должны были нас сразу застрелить, потому что мы для них непонятно кто. Слышу, они обсуждают, что делать. Потом сказали нам: «Хорошо, продолжайте движение дальше!» Я ответила: «Ждите, я должна забрать бабушек и дедушек. Вы только нам в спины не стреляйте! «Хорошо!» — согласились парни. Вот такой получился в абсолютной темноте диалог… Я вам скажу, что нам с напарником очень повезло. Потому что, повторю, бойцы должны были нас застрелить, а затем проверить документы.

Читайте также: «Я их загнал, я их добью»: тяжелораненый украинский боец не только продолжил бой, но и пошел в атаку

— Вы нашли людей, за которыми приехали в Бахмут?

— Да, нашли. Здесь следует сказать, что нам повезло не только в том, что бойцы нас не расстреляли во тьме, но и в том, что они нас остановили и мы не пошли дальше. У меня тогда сработала женская интуиция, я воскликнула: «Хорошо, мы разворачиваемся». Мелькнула мысль: «Досадно, так тяжело с риском добирались, а людей, за которыми приехали, не нашли. Они же нас ждут». Подумала об этом и вдруг слева увидела уцелевший дом, мы раньше не обратили на него внимания, поэтому прошли мимо. Почему мы его не заметили? Он оказался не двухэтажным, как сообщил мне мужчина в «Инстаграме», а одноэтажным, но с высокой крышей. Напарник говорит: «Может, это он?» Потому что рядом уцелевших домов больше не было. Я перелезла через забор, начала дергать дверь (хотя это и не по правилам, потому что дверь могла быть заминирована). Люди, которых мы искали, находились там. Их было пятеро, они спали на одной большой кровати. Среди них был почти слепой дедушка. Я повела его, а мой напарник — бабушек. Нам надо было пройти где-то 150 метров до автомобиля — в сплошной темноте, потому что включать фонарик было нельзя. Под ногами, как на свалке, что только не валяется (строительные конструкции, гильзы от снарядов, оборванные провода). Осторожно мы пробрались к машине и потом благополучно вывезли стариков в Констаху.

— Это, наверное, не единственный случай, когда ваша жизнь на войне висела на волоске?

— К сожалению, не единственный. Например, прошлой зимой недалеко от реки Бахмутки, по которой тогда проходила линия фронта, произошла такая история: мне сообщили, что у той реки в одном из домов находится трехлетний мальчик с мамой. Мы их нашли, и, когда выводили оттуда, по нам стрелял российский снайпер. Ему это было удобно делать: мерзавец находился на противоположном берегу на холме, а мы — в низине.

— Как вам удалось спастись от пуль снайпера?

— Честно, не знаю. Я даже не заметила, что по нам стреляли. На мне были броник, каска. Я обняла ребенка и несла его. А боец нес чемоданы с вещами, которые решила взять с собой мама мальчика. Боец и рассказал, что в нас стрелял снайпер.

Читайте также: «Трупы были повсюду — на дорогах, тротуарах, в лесопосадках»: пастор из Ровенской области эвакуировал тысячи людей из горячих точек

«В Киеве мне приснилось то, что я увидела вживую, когда в очередной раз приехала в Бахмут»

— Как отражается на вас нервное напряжение во время таких поездок на фронт?

— Когда я возвращаюсь домой в Киев к своим троим детям, в снах продолжаю вывозить кого-то из Бахмута, не могу нормально спать, пока психика не успокоится (на это нужно где-то с неделю). Чтобы поддержать свой организм, принимаю витамины и минералы.

Кстати, кое-что из того, что мне снится в Киеве, я, бывает, вижу вживую, когда возвращаюсь на восток.

— То есть вещие сны?

— Да, вещие. Скажем, снился мне горящий Бахмут — как горели высотные дома. В крайний мой приезд туда (это было в начале позапрошлой недели) я увидела эту апокалиптическую картину. Я тогда пешком прошла по разрушенному рашистами городу, по дороге смогла сделать лишь несколько фотографий, потому что останавливаться было очень опасно. Когда заходила на КСП, чтобы расспросить дорогу, ребята смотрели на меня, почти как на призрак: женщина одна шагает по Бахмуту — это что-то невероятное.

Дошла до следующего КСП, которое тогда было размещено в девятиэтажке. Здесь следует сказать, что у меня была договоренность с ребятами, которые находились в Константиновке: я забираю в Бахмуте гражданских (их было десять), привожу их на КСП. Тогда парни выезжают из Константиновки ко мне на грузовике КАМАЗ, на котором смонтирована большая бронированная капсула, и мы вывозим в ней этих 10 местных. Ребята приехали на той машине в нужную точку в Бахмуте, написала мне на телефон: «У тебя час, чтобы привести сюда людей». Только я получила это сообщение, как враг начал обстреливать то место из артиллерии. Ребята сразу же написали мне: «Даже не думай выходить на улицу». Я и без них это знала. Обстрел длился целых четыре часа! Даже выйти, извиняюсь, пописать возможности не было. Говорю пацанам на КСП: «Мне надо в туалет!» Они дали мне ведро. Когда наконец обстрел закончился, я вышла на улицу и увидела то, что было во сне, — пылающие девятиэтажки. Эти дома образовывали квадрат, и он весь горел.

К величайшему сожалению, из-за обстрела КАМАЗ с бронированной капсулой превратился в груду железа. Пришлось вывозить людей (мне удалось их найти) на обычном армейском грузовике с брезентовым тентом. Это было очень опасно, ведь дорога простреливается врагом. К счастью, мы благополучно по ней проскочили. Но все же бойцы злились, поскольку фактически из-за меня потеряли бронированную капсулу.

Эта история наглядно демонстрирует, сколько людей рискуют жизнью, сколько они должны прилагать усилий, тратить материальных ресурсов (ведь машины должны были работать на военных), чтобы эвакуировать местных, которые умудрились досидеть в Бахмуте до превращения города в сплошной ад. По-моему, всех местных уже давно нужно было принудительно вывезти из Бахмута, потому что воевать в городе, в котором находятся гражданские, намного сложнее, чем когда их там нет.

P. S. Часть экспонатов выставки «Фортеця Бахмут» будет продана на аукционе, запланированном на 9 июня. Вырученные деньги пойдут на приобретение для бойцов 93-й бригады «Холодный Яр» беспилотника «Лелелка». Среди лотов — настенные часы, подписанные главнокомандующим ВСУ генералом Валерием Залужным, сувениры, сделанные из обломков российского самолета, сбитого в Бахмуте из окна многоэтажки, марки, подписанные боксером Александром Усиком.

Ранее щемящей историей, которая в который раз показывает человечность наших военнослужащих, поделилась журналистка из Бахмута Бетти Гончарова.

На фото в заголовке: Когда Оксана спасала этого трехлетнего мальчика, российский снайпер открыл по ним огонь (фото со страницы Оксаны Волжиной в «Фейсбуке»)

1174

Читайте нас в Facebook