«Мы были шокированы, когда увидели глаза брата на фото с „Азовстали“», — сестра легендарного офицера-морпеха «Волыны»

— Татьяна, когда вы узнали, что Сергей уже на свободе?

— 22-го где-то в два ночи. Мы в «Ассоциации семей защитников «Азовстали» вообще ничего не знали об обмене в Турции. Приехали и ждали на локации в Украине, куда наших Героев должны были привезти. Никто не знал, кого именно обменяют. Списков у нас не было.

И вот обмен уже состоялся, а я Сергея не увидела. Начала искать. Ходила и спрашивала: может, кто-нибудь из ребят видел моего брата. Вдруг зазвонил телефон. Услышала голос Сергея, которого не слышала очень давно.

— Это счастье.

— Это действительно счастье.

— Что он вам сказал?

— Сначала был такой всплеск эмоций! Кажется, я раз десять повторила его имя. Спрашивала, как он. А Сергей, как всегда, отвечал: «Все ок, все хорошо». Но чувствовалось, что он улыбается. Я понимала, что он счастлив, что уже на свободе. Наш разговор был очень коротким, без подробностей. Сказал, что потом уже спокойно поговорим.

Понятно, что для всех нас это действительно большое событие. Но хочу акцентировать, что сегодня мы должны больше говорить о тех, кто остался в этом аду. Освободившиеся вернулись в очень ужасном состоянии, они очень худые. На это больно смотреть. Но у них уже есть возможность восстановиться, лечиться, проходить реабилитацию. А сотни неосвобожденных пленных — нет. Поэтому мы должны бороться до тех пор, пока каждый Герой не вернется домой.

* * *

А вот текст первой беседы. Татьяна не давала согласия на его публикацию, потому что был велик риск навредить Сергею накануне «суда». Во время разговора она долго сдерживала эмоции, но под конец сильно расплакалась.

— Татьяна, мы очень переживаем за всех, кто оказался в плену врага, и от всей души желаем каждой семье дождаться возвращения их домой. К сожалению, россия не соблюдает требования международных конвенций в отношении военнопленных, пренебрегает договоренностями, не признает нормы и правила ведения войны. В местах, где рашисты содержат пленных, настоящий ад — пытки, унижения, ужасные условия. Отдельное кошмарное испытание, когда людей под дулом автомата заставляют говорить на камеру заготовленные ФСБ как под копирку тексты, что они якобы признаются в «преступлениях ВСУ против мирного населения». Это у врага такой классический метод издевательства. Что на сегодняшний день вам известно о брате?

— Стопроцентно проверенной информации о состоянии здоровья Сергея, о том, применяются ли к нему пытки, у нас нет. Из вражеских СМИ известно, что во время теракта, когда в ночь на 29 июля в колонии № 120 в Еленовке от взрыва погибли 53 украинских военнопленных, он находился на территории этой колонии. Где он сейчас и в каких условиях находится, неизвестно, потому что туда не допускают представителей Красного Креста и мониторинговой миссии ОБСЕ. Единственное, что могу сказать, что он очень похудел. Это заметно, если сравнивать фото Сергея даже при выходе из «Азовстали» и сейчас.

— Он был ранен во время пребывания в окружении?

— Там контузии были абсолютно у всех. Знаю, что у брата где-то в марте была травмирована рука. Но каких-либо тяжелых и серьезных ранений не было. К моменту выхода с завода он был без телесных повреждений. У них раненым считался человек, потерявший конечность или получивший, например, брюшное поражение. Все остальные, не несущие прямую угрозу жизни, ранениями не считали.

— Поражает лицо Сергея. У него глаза не 30-летнего мужчины, а старика, который видел все.

— Конечно, нам, его родным, очень трудно видеть эти фото. Раньше он нам не пересылал их. Он вообще не медийный человек. О нем никто ничего не знал до «Азовстали». У него даже не было страниц в соцсетях, кроме Facebook. Instagram и Twitter появились тогда, когда стало нужно обращаться к международному сообществу, чтобы рассказывать об «Азовстали».

Поэтому для нас также было шоком, когда мы увидели и появившиеся у него морщинки, и глубокий и очень выразительный взгляд. Недаром его называют «глазами «Азовстали». То, что видели глаза моего брата, слава Богу, не видели очень много пожилых людей. Он находился в Мариуполе для того, чтобы украинцы никогда не попадали в такой ужас.

Читайте также: «На „Азовстали“ на глазах у моего мужа двум парням оторвало ноги», — Наталия Зарицкая

— Судя по вашим интервью, у вас очень близкие отношения с братом.

— Это так. Сергей мой лучший друг.

— Как вас воспитывали родители?

— Мы выросли в Полтаве. Очень много времени проводили летом у бабушки с дедушкой. У них частный дом у реки. Поэтому на каникулы приезжали к ним и все время проводили на открытом воздухе. Это было настоящее детство в компании сверстников и друзей.

Четко помню, как мы с Сергеем любили строить халабуду под бабушкиным столом. Мостили туда какие-то подушки, брали с собой игрушки. Это была наша закрытая территория, нам там было очень комфортно.

А еще мы с ним всегда ждали Деда Мороза. В комнату, где стояла елка, закрывали дверь, туда нельзя было заходить. Нам говорили, что Дед Мороз принесет подарки. Мы с братом тихонько подкрадывались и немного приоткрывали дверь. Сидели и по очереди смотрели в маленькую щелочку, что там происходит.

Постепенно мы становились настоящими друзьями. Родители нам постоянно повторяли: «Вы самые родные люди». В детстве мы этого не понимали. Были и ссоры между собой, и споры. Но всегда было так: дома можем ссориться, спорить, даже подраться, но когда выходим гулять, мы словно стена друг для друга. Сергей никогда не разрешал, чтобы меня оскорбляли. Будучи моим младшим братом (у нас разница два с половиной года), он защищал меня. Я тоже не молчала, когда что-то касалось его.

Мама рассказывала, что Сергей рос очень ласковым, нежным, заботливым мальчиком, часто подходил к родителям, чтобы обнять и поцеловать. А я, наоборот, была более отстраненной и сама по себе.

Еще с младших классов он откладывал деньги, которые нам давали на школьные обеды, и на 8 Марта дарил всем женщинам нашей семьи подарки. Понятно, что эти духи были дешевые, но такие знаки внимания мы всегда получали. Еще на этот праздник обязательно дарил маме цветы, а бабушке писал стихи.

Нас так воспитали, что мы очень уважаем старшее поколение. Когда едем к бабушке с дедушкой в гости, стараемся, если есть такая возможность, собраться за общим столом всей семьей — мы с Сергеем со своими семьями, родители, бабушка с дедушкой. Это наша традиция. На Новый год или на 8 Марта сначала собираемся вместе, а потом уже едем к друзьям. Так было всегда.

Я присутствовала на каждом важном для Сергея событии. На посвящении в лицеисты, когда он после 9-го класса поступил в Кременчугский военный лицей, на присяге, на празднике, когда стал курсантом Национальной академии сухопутных войск имени Сагайдачного во Львове. А на его выпускной в академии поехала вся наша семья, хотя дедушка болел. Мы ему даже инвалидную коляску взяли, чтобы он тоже мог быть рядом с Сергеем в такой серьезный для него момент.

Читайте также: «Диме очень нравился Мариуполь»: мать пресс-офицера «Азова» Дмитрия Казацкого

Сергей очень беспокоится обо всех нас. Находясь в Мариуполе, он с помощью друзей организовывал, чтобы бабушке с дедушкой привозили продукты и лекарства. Понятно, что у них все это было, но таким образом Сергей просто показывал, что он рядом и всегда думает о близких, даже в таком аду.

У него очень хорошее и отзывчивое сердце. Если мы с семьями едем на машине и он увидит, что какая-нибудь бабушка несет тяжелые сумки, несмотря на то, что машина забита, обязательно останавливаемся, берем детей на руки и подвозим бабушку туда, куда ей нужно. Таких примеров очень много.

— Какой он муж и отец? Как он познакомил вас с будущей женой?

— Он очень романтичный. С будущей супругой Сергея (они начали встречаться незадолго до того, как он уехал в первый раз на войну) мы познакомились, когда он возвращался на первую ротацию.

Руслана рассказывала, что однажды, когда они только познакомились, она пожаловалась ему по телефону, что в помещении, где работала, было очень холодно, потому что не включили отопление. «Я ему просто сказала, что мерзну». И услышала: «Хорошо, понял тебя». Через два часа служба доставки привезла самый большой обогреватель, который был в то время в магазине.

Когда началось масштабное вторжение, Сергей уговорил жену уехать с сыном из Николаева. Они были в Западной Украине в таком месте, куда добраться очень тяжело, а мобильная связь ловила только под одним деревом. Однажды ей позвонил по телефону какой-то незнакомый мужчина: «Руслана?» — «Да». — «К вам доставка». Она подумала: «Какая доставка? Это точно какая ошибка». Но курьер привез огромный букет и игрушку сыну. То есть Сергей всегда, даже находясь в сотнях километров в очень сложных условиях, заботится о своих близких и пытается сделать жене и ребенку приятное.

Моему племяннику Саше скоро будет шесть лет. Каков Сергей отец, можно судить по отношению к нему сына. Для Саши Сергей авторитет. Саша очень хочет походить на папу и мечтает, конечно, о том, чтобы тот вернулся. Мальчик уверен, что так и будет, потому что папа обещал, а он всегда выполняет обещания. Я ни разу не слышала, чтобы Сергей повышал голос на своего ребенка. Он к нему относится как к равноправной личности, мнение которой уважает с самого рождения.

Последние годы, когда он возвращался со службы домой, максимум внимания уделял ребенку и жене. Это постоянно какие-то путешествия вместе, прогулки, рыбалка, пикники. Сергей много играет с Сашей, они вместе собирают конструктор, занимаются спортом. Оба любят видеоигры. Мне кажется, что это какая-то компенсация за то, что его три-четыре месяца не было рядом. Он очень скучает по семье.

Читайте также: Жена командира «Азова» Дениса Прокопенко: «Я первая сообщила мужу, что началась война»

— Какой он в быту? Борщ может сварить?

— Да, но не могу сказать, что быт их семьи завязан на нем. Есть блюда, которые готовит только он. Например, у него есть фирменный рецепт приготовления рыбы дорадо. Жена может помочь — нарезать лимон или зелень, а фарширует и готовит Сергей. Шашлык — это тоже только его дело. Если он дома 8 Марта, то традиционно приносит жене завтрак в постель. Он любит готовить, очень вкусно это делает, но занимается этим по каким-то особым дням.

— Как он учился в школе?

— Даже не могу сказать, он больше гуманитарий или у него математический склад ума. Потому что ему всегда очень легко все давалось. Если мне нужно было целый день сидеть за уроками и пыхтеть, то Сергей делал все за 15−20 минут и бежал гулять. Учеба у него не вызывала никаких сложностей. Он вообще мог на перемене сделать домашнее задание. У него совершенно не было проблем с какими-либо конкретными предметами.

— Почему он выбрал профессию военного?

— Что касается выбора профессии, в нашей семье очень уважают военных. Даже не знаю, откуда это. Мы с детства ходили на парады, дарили ветеранам цветы, знали, что военные — это достоинство и честь. Мне кажется, когда Сергей выбирал эту профессию, он понимал, что она позволяет максимально проявить себя как мужчине. Но тогда никто не знал, что нас ждет в будущем. Войну никто не мог себе даже представить, о таком ужасе никто не думал.

После окончания Львовской военной академии он получил распределение в Крым. Мой брат служил в Керчи, когда туда приехали «зеленые человечки».

— Очень мало украинских военных не изменили стране во время «крымской весны». Были ли у Сергея мысли перейти на сторону россии? Им тогда многое обещали — жилье, зарплату, карьеру.

— Он совершенно не колебался. Мой брат давал присягу народу Украины. Я уже говорила, что он держит слово и выполняет обещания. Для него это очень важно. То есть человек уважает себя. Знаю точно, что Сергей хотел защищать наш украинский Крым с оружием в руках. Есть свидетели. Но в то время такой возможности там не было.

— Сергей накануне вторжения чувствовал, что на страну надвигается что-то ужасное?

— Мы живем в разных городах — я в Киеве, он в Николаеве. За две недели до 24 февраля мы встретились в Полтаве в гостях у бабушки. Эта семейная поездка закончилась тем, что Сергею позвонили по телефону и отозвали из отпуска. По телефону ему никто ничего не рассказывал. Просто был приказ срочно прибыть в часть.

У меня было паническое настроение. Я спрашивала: «Что нам делать? Как готовиться? Что будет дальше? Он дал практические конкретные советы. Сказал, что мы должны быть готовы к любому развитию событий. Сбросил список вещей, которые обязательно нужно иметь при себе. Рассказал, как сложить тревожный чемодан. К примеру, что нельзя брать один чемодан на всю семью. Что у каждого члена семьи должно быть свой, потому что при непредсказуемых обстоятельствах может произойти все что угодно. Он сказал: «Если что-то начнется в Киеве, вам нужно уехать в самое короткое время». Наша семья сделала все, как он посоветовал. Благодаря этому мы выехали через 15 минут после того, как услышали звуки взрывов, не попали в ужасные пробки и очень быстро выбрались из Киева.

Читайте также: «Трупы на деревьях и земле, куски человеческой плоти, братские могилы», — врач-интерн об аде в Мариуполе

— Сергей сказал в одном видео с «Азовстали»: «Кажется, будто я оказался в каком-то адском реалити-шоу, где мы, военные, боремся за жизнь, используем каждый шанс для спасения, а весь мир просто наблюдает интересный сюжет. Такие сценарии используются в фильмах и сериалах. Разница лишь в том, что это не фильм, а мы — не вымышленные персонажи. Это реальная жизнь. Боль, страдания, голод, мучения, слезы, страх, смерть — все настоящее». Была ли у него паника тогда? Одно дело — это видео, где он всегда подчеркивал: «Мы не сдадимся и будем биться до конца», другое — общение с родными, когда не нужно держать лицо. Что он вам рассказывал об этом ужасе?

— Он всегда нас успокаивал. Когда писала ему SMS: «Сережа, как у вас дела? Есть ли у вас еда и вода?», ответ всегда был: «Все ок, все норм».

У него несколько раз была возможность поговорить с женой по видеосвязи. Он расспрашивал сынишку: «Как твои дела? Что ты сегодня делал? Какое у тебя настроение?» Саша рассказывал, что он, например, выучил такие-то цифры. Сергей его хвалил: «Молодец!» То есть вел с ним обычные разговоры. А жене писал короткие SMS: «Мы работаем. Не переживай, все будет хорошо». Во-первых, поскольку он настоящий профессионал, понимал, что никакой информации по телефону говорить нельзя. Во-вторых, мне кажется, что военному не свойственно жаловаться своей жене на какие-то условия, он так не будет себя вести. Поэтому честно вам говорю: ни разу никакой жалобы от него не было.

Что касается дискуссий, нужно ли было выходить из «Азовстали» и сдаваться в плен, скажу так. Мы знаем, что в последнюю неделю их пребывания там у наших врагов уже было полное понимание, в каких бункерах находятся люди и сколько их. Они прорывались на территорию завода. Если ребята не вышли бы, их за неделю просто забросали бы бомбами, и все.

Плюс там же находилось много раненых, а лекарств не было. То есть люди просто умирали в ужасающих муках. Потому Сергей выполнил приказ командования. Ибо первое, о чем должен думать командир, — это сохранить личный состав. Как в такой ситуации можно взять на себя ответственность и оставить множество героев на верную смерть? Мне кажется, что выбрали самое маленькое зло. Но это был выбор без выбора.

— Приближается дата судилища над военными, его проведут в Мариуполе. Есть надежда на обмен?

— Нам государство говорит: «Все шаги, какие мы можем делать, мы делаем. И даже больше». Мне кажется, что международное сообщество понимает, что это судилище готовится для того, чтобы удовлетворить какие-то потребности наших врагов и людей, желающих мести. Правда, не знаю за что.

— Понятно, что это будет спектакль, причем очень плохой.

— Да. Конечно, все родственники шокированы этим. Мы каждый день обращаемся к международному сообществу, к ООН, к Красному Кресту, к нашей власти и делаем все от нас зависящее, чтобы люди, имеющие возможность на это повлиять, сделали это. Очень хочу верить в то, что этого не произойдет.

Читайте также: «Я сидела в подвале и тупо ждала смерти. Понимала, что мы оттуда не выберемся», — Надежда Сухорукова рассказала об аде в заблокированном Мариуполе и

— Что вам и вашей семье дает силы держаться?

— У нас нет другого выбора. Да, можно сидеть, постоянно жалеть себя и рассказывать: «Мне так тяжело». Кому от этого станет легче? Совершенно никому. Надо добиваться справедливости и обращаться абсолютно ко всем инстанциям. Я это делаю. Вся наша семья живет только надеждой. Мы себе не позволяем думать о плохом и верим, что наши мысли материализуются, что впереди у Сергея, его семьи и вообще у всей Украины только светлое и счастливое будущее.

Самая большая моя мечта в жизни — встретить Сергея, когда этот ужас закончится. Кажется, я никогда ни о чем так не мечтала, как о встрече с братом. Очень хочу его просто обнять и посмотреть в глаза. Когда мы виделись с ним крайний раз в феврале, он меня очень крепко обнял. Я не могла сдержать слезы и не хотела, чтобы он видел, что плачу, поэтому не посмотрела ему в глаза. Мы с ним где-то минуту стояли и просто сжимали друг друга в объятиях. После этого я пошла. Мечтаю о том, что он вернется, и мы просто молча посмотрим друг другу в глаза.

— Я вам искренне этого желаю.

— Понимаете, Сергей — это часть меня. Я им очень горжусь. Поэтому мы молимся, чтобы как можно скорее он и все наши ребята вернулись домой живые и здоровые.

Читайте также: Андрей Пионтковский: «Политическая смерть путина станет причиной его физической смерти»