Чудом выживший в дебальцевском котле: "Двое суток я пролежал на морозе рядом с погибшими товарищами"
Впервые я увидела Вадима в реанимационном отделении Киевского центра термических травм через несколько дней после того, как его и другого бойца, 23-летнего спецназовца Вадима Довгорука, доставили сюда из Днепропетровска. Мужчины получили тяжелые ранения под Дебальцево. Оба пролежали несколько суток на морозе… Врачи делали все, что могли, им было нелегко принимать решение об ампутации ног и рук этим пациентам. «Мы применили все лекарства, все методы, но ткани погибли, — говорила мне в феврале заведующая реанимационным отделением Наталья Исаенко. — Прямо сейчас в операционной Вадиму удаляют стопы и кисти. Молодой мужчина, беременная жена. Как ему теперь жить?» Опытнейшая реаниматолог не могла сдержать слез. «А ведь какие мужчины пострадали, сильные, надежные, — немного успокоившись, добавила она. — Если бы не эта проклятая, ненужная нам война, они были бы здоровы».
Вадим Свириденко и его родные несколько раз просили меня перенести встречу. Мужчине требовалось время, чтобы прийти в себя. Больше месяца каждый день ему под наркозом делали перевязки, которые приравнивают к операциям. Сейчас уже все раны практически зажили.
Когда я зашла в палату к Вадиму, он смотрел что-то на планшете. Нажав на паузу, поправил простынь, прикрывавшую его ноги, и указал на стул: «Садитесь».
— На день рождения, который я недавно отметил в больнице, мне подарили планшет, — говорит Вадим Свириденко. — В него закачаны книги, он подключен к Интернету, с его помощью я могу звонить и общаться с родными, друзьями, сослуживцами. В общем, мой мир стал гораздо больше, чем больничная палата. На днях мне передали еще и коляску, которой нужно управлять с помощью джойстика. Несмотря на то что у меня нет кистей рук, думаю, смогу это делать. Я готов на все, чтобы не быть прикованным к кровати.
*Сейчас с Вадимом, которому нужны сразу четыре протеза, каждый день работают реабилитологи. Под их контролем мужчина выполняет упражнения, укрепляющие мышцы спины, бедер, пресса (фото автора)
Во время разговора выяснилось, что до того, как Вадима призвали в зону АТО, мужчина работал в редакции газеты «Московский комсомолец в Украине». За ним и сейчас сохраняют место, помогают по мере возможности.
— Медучилище я закончил до армии, — рассказывает Вадим. — Поэтому на срочную службу меня определили фельдшером. После этого получил еще экономическое образование. В газете работал в отделе сбыта, занимался рекламой. Кстати, бывал и в вашей редакции.
В июле мужчина получил повестку. Его отправили в 128-ю бригаду санинструктором.
— Некоторые знания пришлось восстановить, но многое я помнил, — продолжает Вадим. — В зону АТО попал в конце августа. Были сначала в районе Счастья, Теплого, затем возле Станицы Луганской и Ольховой. В конце октября мы заменили в Чернухино 11-й батальон. Поселок постоянно обстреливали. К нам обратился местный житель, в теле которого было как минимум три осколка. У него пострадали брюшная полость, ноги, ребра справа. Затем я передавал ему в дебальцевскую больницу антибиотики. С медикаментами в том регионе очень плохо. Мы делились лекарствами с местными жителями, отвозили необходимое в больницы. Знаете, что меня поражало? Что многие мужики из Чернухино воевали на другой стороне. И стреляли по своему селу, понимая, что могут ранить родственника или соседа. К нам относились по-разному. Кто-то поддерживал, кто-то открыто ненавидел, но при этом не было дня, чтобы ко мне не пришли за медицинской помощью.
128-я бригада находилась под Дебальцево ровно пятьдесят дней.
*Находясь в зоне АТО, мужчина регулярно высылал свои снимки супруге, чтобы она видела: с ним все в порядке. Эта фотография сделана неподалеку от Дебальцево за несколько дней до того, как Вадим чуть не погиб
— В соседнем Никишино ребята погибали, а нам везло, — продолжает мужчина. — За все время пребывания у нас не было ни одного раненого, ни одного убитого! Хотя нас обстреливали и минами, и кассетными бомбами. Просто мы постоянно «слушали» небо. И при первых же звуках летящих снарядов прятались в укрытия. В декабре мне даже удалось съездить в отпуск домой. Но Новый год я отмечал на линии огня. Оливье ел в Ольховатке — нашу роту отправили на блокпосты в этом населенном пункте. Полтора месяца жутко мерзли. Там, на востоке, климат отличается от киевского. Минус 12 воспринимается, как все минус 25. Да еще резкие ветры. В карауле выдерживали не дольше пятнадцати минут.
В то время сильно бомбили село Новоорловка. Оттуда через наш блокпост постоянно везли пострадавших. Главным было — как можно скорее доставить бойцов в больницу, несмотря на снегопады и разбитые дороги. Это удавалось.
12 февраля Вадим в числе других бойцов отправился на блокпост неподалеку от Дебальцево.
— Когда прибыли на место, поняли: находимся в котле, — вспоминает мужчина. — Хотя по телевидению генералы утверждали, что его нет. Наш штаб в поле враг бомбил прицельно, посекторно. Почти вся техника сгорела. Главной мыслью было — остаться в живых. Мы надеялись, что для нас организуют коридор, что прорвемся, нас не бросят.
В один из дней Вадим с десантниками отправился к соседнему блокпосту. Но БМП украинцев расстрелял танк. Вадим получил ранение в правое предплечье и бедро.
— В больнице Дебальцево раны зашили, — говорит Вадим. — И всех раненых было решено отправить в Артемовск. Выехали в ночь на 16 февраля. Сидя в БМП, я слышал, как ругался водитель-механик. Мы отстали от колонны и явно заблудились. Послышались выстрелы. И мы подорвались на мине. Подо мной в полу начало расползаться оранжевое пятно — это плавился металл. Меня спас командир — открыл дверь БМП и дернул за собой, я вывалился наружу. Вокруг была полная неразбериха. Решили всех раненых положить в кузов «Урала», который ехал следом за нами. Только погрузились, тяжелая машина начала сдавать назад, и прозвучал второй взрыв. Снова мина. Там все было заминировано… Я повредил еще и спину, был контужен. Выехать мы уже никуда не могли. Мне даже сложно сказать, сколько нас было. Человек восемь — десять раненых. Мы с командиром нашли в «Урале» одеяла. Раздали их ребятам, ведь был сильный мороз… Оказать медицинскую помощь я не мог: не было моего медицинского рюкзака с препаратами. Да и двигался с трудом. Ночевал я с командиром в кабине без единого стекла. Ночь провел в полубессознательном состоянии. Очнувшись утром, понял, что не слышу ни одного стона. Все замерзли, как и мой командир. Я попробовал идти. Отошел от машины метра три-четыре. И упал. Ужасная боль в спине заставила меня вернуться в кабину. Понимал, что осталось недолго.
— Отчаялся?
— Тогда для эмоций не было сил, они куда-то отошли. Главное — я живой, а значит, должен бороться. По мобильному телефону дозвонился своим ребятам из медицинской роты. Попытался объяснить им, где нахожусь, хотя совершенно не ориентировался. Как я узнал позже, пытаясь отыскать меня, сослуживцы нашли другого раненого. Я очень этому рад. Ожидая помощи, чтобы не замерзнуть, укрывался одеялом с головой и дышал, согревая воздух. Если хотелось есть или пить, жевал снег. Когда дремал или терял сознание, перед глазами всплывала книга «Повесть о настоящем человеке». Не знаю, почему именно она, — улыбается Вадим. — Но на подсознательном уровне я знал, что, как и Маресьев, должен вернуться к своим родным.
На четвертые сутки на полуживого Вадима наткнулись «дээнэровцы». Осмотрев мужчину, они отправили его в донецкую больницу. По дороге спрашивали: «Зачем ты сюда пришел?» В то, что он медик, поверили не сразу. Только увидев в военном билете запись «фельдшер», согласились отдать Вадима украинцам.
— Я пробыл на той стороне не больше двенадцати часов, — продолжает Вадим. — За мной прислали реанимобиль, который отвез меня в Днепропетровск. К тому времени, как меня туда привезли, Вика и мой друг уже приехали из Киева. Жене я позвонил из Донецка. Сказал, что живой. Все дни, пока от меня не было вестей, она стойко держалась, старалась о плохом не думать. Мы с ней еще до моего ухода на войну договорились: если я не звоню, это еще не означает, что меня нет.
— Перед операцией врачи сказали, что вам ампутируют кисти и стопы?
— Да. Время и мороз сыграли против меня. Ткани буквально мумифицировались. Конечно, когда врачи сказали, что спасти руки и ноги невозможно, я был шокирован. Но понимал: другого выхода не было. Сейчас постоянно испытываю фантомные боли. Очень хочется раскрыть ладони. Прийти в себя, найти смысл жизни мне помогают родные. Они приходили ко мне в реанимацию с улыбкой на лице. А друг стал моими руками. Он поднимал меня, поворачивал. Глядя на меня, Руслан, отец шестилетнего ребенка, начал заводить разговоры, что тоже пойдет воевать. Но я бы очень этого не хотел. Поэтому говорю ему: «Я отвоевал за двоих. И война прошла по мне за двоих». Руслан для меня стал просто незаменимым. На днях ему пришла повестка…
— Вы приспособились что-то делать руками?
— Вы хотите сказать культями? — спокойно поправил меня мужчина, от чего мороз пошел по коже и с трудом удалось справиться со слезами. — Легко управляю сенсорными гаджетами. Переписываюсь со знакомыми. Могу поправить трубочку в чашке, чтобы попить. Очень надеюсь, что мне изготовят протезы, которые называют «умные руки». В них датчики крепятся к мышцам, благодаря чему можно управлять механическими пальцами. Меня уверяют, что получу такие за счет государства. Но пока это не случится, не поверю… Я уже готов пробовать ходить на протезах. Реабилитологи начали меня к этому готовить. Каждый день делают массаж, я выполняю физические упражнения, которые укрепляют мышцы позвоночника, пресса, бедер, чтобы они могли взять на себя часть нагрузки. К осени, когда Вике придет время рожать, я должен быть максимально самостоятельным, чтобы и ей помогать. Жене сейчас очень нелегко. Но она старается держаться, не теряет веры в мои силы, ищет только положительное во всем происходящем. А я ее за это безгранично люблю.
— Вадим, вы прошли Дебальцевский котел, замерзали в поле, получили тяжелейшие травмы. Как думаете, нам удастся победить в этой страшной войне?
— В победу нужно верить. Только какой ценой она нам достанется? Ребята, которые воевали рядом со мной, и сейчас находятся в зоне АТО, потому что испытывают страшную боль за погибших сослуживцев. Именно это чувство помогает им держать оборону и не позволять врагу продвинуться дальше. Воюют ли мои знакомые? В реанимации меня проведывал университетский товарищ, который прочел обо мне в социальных сетях. Я его не видел много лет. А тут открываю глаза: стоит передо мной в форме. Горжусь им. А мне придает силы и веру в то, что встану на ноги и научусь работать протезами рук, помощь неравнодушных людей со всего мира. Спасибо им! Вот на тумбочке лежит конверт — это от киевских бабушек. Я уговаривал их не давать деньги. А они объяснили, что тем самым я обижу людей, которые искренне хотят помочь. Меня это потрясает: им пенсии урезают, а они все равно отрывают от себя копеечки и помогают раненым бойцам.
19440P. S. Номер карточки «ПриватБанка» 4149 4378 5227 3117, Свириденко Вадим Васильевич.
Читайте нас у Facebook
