Наталья сумская: «мой сын выйдет на сцену в новом тысячелетии»
Этот год для Натальи сплошь состоял из приятных и важных событий. Во-первых, она получила звание народной артистки. Во-вторых, удостоилась премии «Киевская пектораль» за лучшую женскую роль сезона. В-третьих, блестяще сыграла одну из центральных ролей в «Кин IV», поставленном Хостикоевым. А в новом сезоне Сумская собирается предстать в образе «знойной женщины и мечты поэта» Дульсинеи Тобосской. Репетиции атрепризного спектакля по мотивам «Дон-Кихота» Сервантеса начнутся в ближайшее время.
А впервые увидеть Наталью Сумскую мне довелось не на сцене, а в метро. Она сидела напротив, листая журнал «Новини кiноекрану». «Да, красота -- это страшная сила», -- вспомнила я тогда чужую мысль, проехав свою остановку. Пышный «кущ» артистической династии Сумских дал украинскому театру двух роскошных красавиц и актрис -- Наталью и Ольгу. Наташа успешно воплотила на экране национальное представление о женском идеале в образе Наталки-Полтавки, а ее младшая сестра Ольга -- Роксоланы. На сцене Театра имени И. Франко Наталья сыграла десятки ролей, используя свою «страшную силу» и не менее впечатляющий талант исключительно в мирных творческих целях и оставаясь очаровательной и в вышиванке, и в гимнастерке, и в кринолинах. Потому что «красивая женщина лучше своей внешности и глубже своего содержания. Это достояние нации». Золотые слова, к тому же, сказанные умным человеком. А оценил это достояние другой мужчина -- герой сцены и девичьих грез, супермен и народный артист Украины Анатолий Хостикоев. В прошлом году самая эффектная пара Украины расписалась.
«Всегда мечтала сняться в военной форме»
-- Наташа, что ты знаешь о своем роде?
-- Моей прабабушкой была польская панянка Лапковская из Кракова. Перед революцией она попала в Украину и тут вышла замуж за начинающего демократа. Наверное, поэтому меня так тянет в Польшу. Только туда попадаю, сразу начинаю «мувичь по-польски». Да и Львов, где я росла, был наполовину польским городом. Оля тоже там родилась, в таком роскошном поместье: помню бирюзовый купол роддома, куда мы ходили махать маме ручкой. Потом папу пригласили в Киев, он репетировал в Театре имени Франко Уриэля Акосту. Но почувствовал себя как-то смятенно и уехал работать в Запорожье. Его, романтика, величайшей души артиста, прельстили казацкие края, поманила эта земля. Рыбы там тогда было полно, помидоры росли мясистые с ладонь величиной, перцы южные, вода кругом, раздолье. Мы вскормлены хортицкими судаками и щуками. Оля потому такая высокая да красивая и выросла, что больше их съела. Так что я росла в разных культурных пластах -- Львов, Запорожье, Киевщина, еще и Кировоградщина, откуда папа родом.
Очень благодарна родителям за то, что они меня часто отравляли летом к бабушкам. Я себе родину такой и представляю -- лес, речка, которую я часто переплывала, запах трав, поля, сад колхозный, бабушкин огород с яблонями и пшеницей. Я еще застала те времена, когда клуб был живым культурным центром. По вечерам там крутили кино с переклеенной пленкой, наше отечественное, по которому и теперь слезы льем. А моя тетя тогда была на выданье, и меня посылали ее вызывать. И я босая, но важная, направляясь в клуб, позволяла себе бесцеремонность по отношению к невесте, кричала: «Надю, вертайся, а то бабуня лозиною зажене».
-- А у тебя там воздыхатели имелись?
-- Я водила дружбу с двумя влюбленными местными пареньками. Сейчас один из них директор школы, а другой стал доктором -- это и была моя компашка. Ну, под бабушкиным присмотром, конечно. Бабушка Оля обожала в Киеве в театр ходить, где мама выступала. И ко мне приезжала, когда я еще была не замужем. Бывало, сама встанет пораньше, ходит по Дарнице и поет. Теперь такого романтизма и чистоты у людей нет, только у старшего поколения, может, сбереглись. Я сейчас и День Победы стала иначе воспринимать -- как религиозный праздник. Слезы градом катились, когда смотрела, как эти старички в 2000 году идут на парад.
-- А ты в военных фильмах снималась?
-- Всегда мечтала в форме сняться. Для меня дороги съемки и на «Беларусьфильме», и на Свердловской киностудии, и на «Мосфильме», где принимали, кстати, лучше, чем на нашей родимой студии Довженко. Не знаю, почему у нас так заведено, что свое не признается, а чужое высоко почитается. Может, это действительно признак менталитета?
-- Хочешь сказать, что и у тебя возникали мысли поехать в Москву?
-- Может, и надо было рвануть, там ценят талант, дают ему возможность состоятся. Но меня не отпускали родные корни. Правда, этот год у меня такой плодовитый оказался, сама не ожидала. Мне интересно было работать с Андреем Жолдаком в «Трех сестрах», но не рассчитывала, что это так высоко будет оценено -- я получила две театральные премии за эту работу: «Киевскую пектораль» и премию «Йорик» независимых продюсеров Украины. Еще мне вручили орден Николая Чудотворца «За приумножение добра на земле» и, наконец, звание народной артистки. Смотрю, тут люди в эстраде празднуют 10-летия, 20-летия творческой деятельности. А я рубежей не вижу, мне бы рольку. Когда роль есть, мне уже ничего не надо.
«Я водчонку потребляю»
-- Ну, давай выпьем за твое звание, только это 45 градусов.
-- Да ничего, водчонку я потребляю. Сказано, что если и пить мне, то лучше водку.
-- Это ты в гороскопе вычитала?
-- Да нет, доктор прописал. Как оказалось, одноклассник моего мужа. Если уже о напитках говорить, то мне нравится по запаху «Абсолют курант», он пахнет лозой. Я алкоголь не пропагандирую, но если выпить 50 грамм, то лучше этого.
-- По поводу наследования актерской профессии есть два мнения: первое -- насчет природы, которая на детях отдыхает, второе -- о врожденном артистизме. Тебя природа и родители не обидели…
-- Папа у нас настоящий красавец, герой по амплуа, во всех театрах играл главные роли. У него было море поклонниц. Не имея музыкального образования, он играл на аккордеоне и на скрипке, пятнадцать лет пел в мюзиклах. Много лет он увлекается фотографией, и дома сохранилось где-то тридцать его альбомов. Тогда делали черно-белые качественные снимки, на которых, можно сказать, история запечатлена. Наш отец, кстати, сначала поступил в летное училище. А там ему уже кто-то подсказал, что, мол, не туда ты пошел. И он в красивейшем форменном кителе с легкостью поступил в театральный институт. Сцена была ему предназначена судьбой: он, когда ехал поступать, вылез на крышу поезда и, сидя спиной к его ходу, пел «Смейся паяц над разбитой любовью». Да так увлекся, что не увидел позади мост. Ему уже с поля рукой машут, кричат. И в ту секунду, когда он опустился, над головой просвистела балка. А так, может, и не было бы девчат, Наталки-Полтавки и Роксоланы.
-- И мама бы счастье свое не встретила…
-- Она тоже была как цветочек: талия 47 сантиметров, щечки румяные. Тогда не было этого «обсмоктаного волосся», обтянутых штанов, унисекса, прости Господи, а ценилась природная красота -- женственные кофточки, подчеркивающие красивую грудь, платья ниже колен, естественность. Мы видели популярность родителей, их преданность профессии, и эта увлеченность не могла не передаться нам.
-- А ты помнишь свой первый выход на сцену?
-- Да, я изображала поводыря у кобзаря, которого играл папа, и слишком поверила в обстоятельства. На спектакле он заклеил глаза, и, увидев «слепого» отца, я расплакалась. И первый дебют на радио состоялся очень рано. Записывали «Тополек мой в красной косынке» Чингиза Айтматова, где я играла мальчонку. Мама начитывала мне текст, потому что я еще читать не умела. Заработала тогда 60 рублей, и мне купили шубку. А сейчас мы готовим Славика своего, чтобы он в вышел в «Кине IV», там есть роль для мальчика. Он уже знает текст, но может еще среагировать по-своему -- побежать не туда, надо еще подождать, пусть подрастет. Если Бог даст и все будет благополучно, то мой сын выйдет на сцену в 2001 году, это знаменательно, что молодое поколение Хостикоева придет в театр в новом тысячелетии.
-- А тебя сразу в Театр Франко взяли?
-- Я заканчивала институт, когда меня позвали попробоваться в пьесе Миколы Зарудного «Тыл». Я подошла, и Сергей Смиян, который тогда руководил театром, меня принял. Помню, поехала в Краснодар на свои первые гастроли, и там меня сразу обокрали. Пропал браслет серебряный, невероятной красоты, мама мне его по сей день вспоминает. А в институте раз стипендию вытянули из чемодана, когда на каникулы уехала. Лучше ничего не иметь, чтобы не искушать.
«Я верила, что встречу человека по своему достоинству»
-- Ну, это у тебя прямо Диогеновская философия.
-- Совершенно верно. В этом смысле актеру лучше, чтоб им руководили: продюсер или импресарио -- чтоб деньги сберегались не у тебя. Вот как Джимми Хендрикс, знаменитый гитарист, который не умел ни читать, ни писать и понятия не имел, сколько получал, -- счастливый человек. А зарабатывал миллионы. Я, кстати, с большущим удовольствием бы пела.
-- Так ты же пела, а потом почему-то перестала.
-- Я какое-то время работала и на эстраде, даже регалии какие-то получила. Мне это страшно понравилось, но там надо иметь мешок денег. На те деньги, что нужны сейчас для одного клипа, раньше можно было три кинофильма снять. Я, кстати, снялась в массе картин по заказу Гостелерадио СССР.
-- А платили за это прилично?
-- За трехсерийную картину я, например, заработала две тысячи рублей. А тогда можно было за 1200 купить мебельный гарнитур, не из тырсы, из дерева. Ну, а я ими по-молодецки распорядилась.
-- Прогуляла, что ли?
-- Джинсы фирменные «Леви Страус» купила, духи французские «Клима», пальто кожаное, серьги золотые, прибарахлилась, в общем. И вскоре меня, как водится, обворовали. Да это ж надо было все еще по блату доставать, интересно ж было, не то, что сейчас, -- пошел в магазин и выбрал. Сапоги! На платформе! Само слово звучало как музыка. Они, кстати, такие жизнестойкие оказались. А мода ж вернулась.
-- Так надо было не выбрасывать.
-- А я и не выбросила. У меня хранятся и мамины, и мои туфли. Я в них играю в спектакле «Три сестры». Пальто там мамино, платье бабушкино -- все вещи настоящие, тех времен. И в театр я что-то приносила для оформления, весь спектакль «Бесталанная» был оформлен нашими семейными вещами, утварь привезена из села, где бабушка Паша жила.
-- А свое жилье когда начала обустраивать?
-- Когда мне, как молодой актрисе, дали малюсенькую гостиночку. А года через четыре мы от театра получили отдельные однокомнатные квартиры на Оболони возле самого Днепра, там я прожила восемь лет. Потом у меня жизнь изменилась. Я жила сама, занималась дочерью и карьерой. Вот когда женщина остается одна, бывает, она начинает комплексовать и срочно искать кого-то. У меня такого никогда не было. Пользуйся моментом! Это тоже благо, это жизнь, которую надо любить во всем.
-- Поклонников у тебя, наверное, всегда хватало?
-- Да, я не была обижена вниманием. Но вместе с тем существовала огромная претензия к самому понятию «мужчина». Я максималистка, мне просто так ничего не надо, самодостаточная, могу жить одна, и работать, и детей на ноги ставить. Это нормально для женщины. Но мне верилось, что я встречу человека по своему достоинству. Я всегда в первую очередь ценила в мужчинах их работу. А в семье важно другое. Когда я уже потом мечтала о своей паре, то хотела человека, который бы больше отдавал и посвящал себя мне, семье. И когда такой человек встретился, и он именно так рассуждал о семье, то это прежде всего и привлекло мое внимание. А это еще оказался и неповторимый актер, красавец и так далее…
-- Это твой идеал?
-- Больше того -- это идеал для всей страны.
-- А ты его к «стране» не ревнуешь?
-- Пусть страна его ко мне ревнует. Я знаю своего дорогого мужа еще со студенческих лет, он был кумиром института. По таким актерам Голливуд плачет. Недаром его хотели забрать, когда он пробовался в московских театрах, тогда я его бы и не увидела. И так случилось, что он никуда не уехал, и наши пути пересеклись.
-- По-моему, это случилось на «Белой вороне»?
-- Между прочим, это я принесла пьесу в Театр Франко, где она идет десять лет. Если бы спектакля не было, может, мы бы и прошли мимо друг друга. Я достаточно симпатизировала ему и до этого. Но он так играл свою роль, так прочувствовал весь спектакль, что нельзя было не проникнуться.
-- Ты сильный человек, раз решилась через все пройти.
-- В свое время эту тему достаточно обсуждали. Хотелось бы, чтобы нас оставили в покое, дали нам пожить. И потом, это связано с детьми. Толя возлагает большие надежды на старшего сына, и он их оправдывает. И младшего очень любит. Анатолий Георгиевич передовой отец. Проблем, конечно, хватает: все время надо куда-то бежать, что-то делать, о чем-то думать. Но когда наши глаза встречаются, мы понимаем, что живем друг для друга, и хочется эти минуты продлить…
«Facty i kommentarii «. 21-Июнь-2000. Культура.
388Читайте нас у Facebook
