Владимир познер: «однажды жена мне подарила потрясающего жирафа»
Владимира Познера знает каждый у нас и многие по ту сторону океана. В 1991 году он ушел с Центрального телевидения, так как нелояльно, с точки зрения тогдашней советской цензуры, отозвался о Михаиле Горбачеве. В течение пяти лет он вел по американскому телевидению программу «Познер и Донахью». Затем снова вернулся в Россию. Познер -- непререкаемый авторитет в области телевизионной журналистики, президент Российской телевизионной академии. председатель жюри по присуждению профессиональной телевизионной премии «ТЭФИ». На этой неделе Владимир Познер вышел в эфир ОРТ с новой программой «Мы и время».
«Я себя никем не считаю»
-- Вы до сих пор волнуетесь перед выходом в эфир?
-- И очень сильно. Это можно сравнить с боксом. Когда человек выходит на ринг, он обязательно испытывает что-то подобное. Полагаю, олимпийское спокойствие -- плохой признак.
-- Вы родились во Франции и долго жили за границей. Какую страну считаете своей родиной?
-- Родина -- то место, где родился.
-- Значит, все-таки Францию?
-- Я родился во Франции. Но если вы спросите, считаю ли я себя французом, вот тут и начнутся сложности.
-- Вы считаете себя русским?
-- Я себя никем не считаю.
-- Вы -- планетарный человек?
-- Не знаю. Моя мать -- француженка, я рос в Америке, большую часть жизни прожил в России. На меня феноменальное воздействие оказала русская культура. Во мне столько намешано…
-- Какой самый смешной подарок вы получили за свою жизнь?
-- Я не люблю смешные подарки, подарки должны быть хорошие.
-- Ценные?
-- Не ценные, но хорошие. Но однажды мне преподнесли подарок, который меня совершенно сразил. Дело в том, что я очень люблю жирафов. Было Рождество, я тогда работал в Нью-Йорке, и около елки стояло нечто странное, упакованное, высокое такое. Когда я развернул упаковку, увидел совершенно потрясающего жирафа. Это был рождественский подарок моей жены. Увидев его, я чуть не заплакал, обнял его и долго так держал. Сейчас у нас ремонт, поэтому мы его спрятали.
«В молодости я, как и мой отец, был жесток со своими детьми»
-- И много у вас жирафов?
-- Нет. Но почему-то очень много черепах. А чтобы жирафов собирать, нужно иметь очень большой дом. Ведь жираф огромный. Но этот жираф был такой смешной, и я его очень полюбил…
-- Вы телевизионный человек. Можете себя представить в какой-нибудь другой профессии?
-- 16 лет я проработал на радио, я его просто обожаю.
-- В одной газете вас назвали телевизионным аристократом. Как вы относитесь к аристократии?
-- Был такой совершенно замечательный человек Алексис де Токвиль, который в 30-х годах прошлого века написал лучшую книгу об Америке -- «Демократия в Америке». Он -- французский аристократ, а аристократия страшно пострадала после революции 1789 года, и он хотел посмотреть, что это за штука демократия. Поехал в Америку и написал там книгу. Там есть мысль, что конечно, демократия более сильная и более жизнестойкая организация, но только она все раздает гораздо более тонким и широким слоем. Поэтому люди, живущие при демократии, никогда не создадут того, что создали аристократы, поскольку им не надо было работать, они могли думать, творить и создать прекрасную литературу, живопись, архитектуру и так далее. Хотя, может быть, я не совсем прав, но я понимаю, о чем он говорит. Я не сторонник царского строя, тут не надо меня путать с Н. Михалковым, но аристократизм, как я это понимаю, -- это замечательная вещь.
-- Мудрые люди говорят, что наши лучшие учителя -- дети. Изменилось ли ваше восприятие мира после того, как вы стали отцом?
-- Нет. Я был очень молод и относился к своим детям так, как к ним обычно относятся молодые люди. Очень строго и, как потом я понял, так же, как мой отец. Мне потребовалось время, лет шесть, чтобы понять, насколько я не прав. Но когда я это понял, то, конечно, стал вести себя иначе, но для этого потребовалось довольно длительное время.
-- Вы боялись своего отца?
-- Ну, я боялся, я любил папу, но он был диктатором в доме. Кстати, как и его отец. Поступив достаточно жестоко и несправедливо по отношению к собственному ребенку, по тому, как он на меня смотрел, я все понял.
-- Говорят, каждый человек выполняет какую-то определенную миссию на Земле. Вы свою миссию выполняете?
-- Не знаю. Я счастлив в том, что я делаю. В этом смысле мне колоссально повезло. Я думаю, что знаю, для чего я родился, коль скоро я нашел то, что люблю. Но не могу сказать, что абсолютно в этом уверен.
«Facty i kommentarii «. 1 октября 1999. Культура
767
Читайте нас у Facebook
