«В предместье Парижа на могиле великого танцовщика я увидел надпись: «Серж Лифарь из Киева»
Александр Балабко, автор документальной повести о знаменитом хореографе, исследовал неизвестные прежде письма Сергея Лифаря на родину. Второго апреля исполняется 106 лет со дня рождения одного из самых выдающихся танцовщиков XX века
«Прекрасный Париж не может заставить меня забыть о моем Киеве и моем Днепре», — писал в своих мемуарах Сергей Михайлович Лифарь. Мальчиком-гимназистом, вспоминал он, «часто с тоской думал о крыльях, о том, почему человеку не дано летать, и часто видел радостные «летательные сны…» Киевские сны стали явью в 20-х годах минувшего века: Сергей Лифарь смог летать на сцене, поражая искусством балетного танца зарубежную публику. На родине же имя мэтра балета десятки лет вообще не упоминалось. Весной 1994 года в Киеве впервые прошел Международный конкурс артистов балета имени Сержа Лифаря. В 2000-м году вдова артиста графиня Лиллан Алефельдт привезла в столицу Украины высшую награду в области хореографии — «Золотую туфельку» (отпечаток стопы танцора), которой Сергей Михайлович удостоился за свою деятельность в Национальной опере Франции. Правда, спустя несколько лет балетные конкурсы имени Лифаря проводить перестали (наверное, киевские власти посчитали это слишком хлопотным делом). И вот в минувшее воскресенье традиция возобновилась: в канун дня рождения великого артиста международный конкурс его имени начался в Донецке. «Дай Бог, чтобы это не было временным явлением и такие праздники балетного искусства проходили в будущем на достойном уров-не, — говорит автор документальной повести «Сергiй Лифар. Листи до Києва», известный публицист Александр Балабко. — Сергей Михайлович этого заслужил…»
«Я стал танцором, еще не умея танцевать»
— Помню, как в конце 90-х годов в предместье Парижа, на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, я подошел к могиле легендарного артиста балета и увидел надпись на французском языке: «Серж Лифарь из Киева», — рассказывает Александр Балабко. — Меня это поразило. Во Франции Лифарь был удостоен высшей награды страны — ордена Почетного легиона, который вручал ему президент Шарль де Голль. Артист был известен во всем мире. Но для него самым важным оставалось это: «из Киева»… Судьба Сергея Михайловича Лифаря не могла не заинтересовать. И какой же была радость, когда спустя восемь лет мне в руки попали неизвестные прежде письма артиста, которые он из-за рубежа отправлял в Киев своим родным!
- А как они обнаружились?
— Можно сказать, что помогла в этом еще одна легендарная личность — Мария Башкирцева (прославившаяся во Франции художница и писательница украинского происхождения. — Авт.) Меня пригласили на международную конференцию в Полтаве, посвященную юбилею Башкирцевой, о которой я написал повесть. И вот в перерыве беседую с искусствоведом, специалистом по украинско-французским связям XX столетия Натальей Асеевой, с которой мы с начала конференции сидели рядом. «Знаете, — вдруг говорит Наталья Юрьевна, — у меня есть архив Сергея Лифаря. Он достался мне от двоюродной бабушки Марии Михайловны Лифарь…»
Мария Михайловна (в девичестве Дьяченко) была второй женой отца Сергея Лифаря — Михаила Яковлевича. Они поженились в 1939 году (шестью годами раньше умерла от сыпного тифа Софья Васильевна Лифарь, мама Сергея). К слову, родной брат Марии Михайловны — известный киевский архитектор Дмитрий Дьяченко. История семьи Дьяченко-Асеевых — отдельная тема…
По приезде в Киев Наталья Юрьевна Асеева предоставила мне семейные реликвии: оригинальные фотоснимки, визитные карточки, записки артиста, изданную в Париже и переправленную в Киев в 1937 году брошюру Сергея Лифаря «Третий праздник Пушкина», вышитые сорочки Михаила Яковлевича Лифаря и рушник. И еще коллекцию из 58 почтовых открыток, присланных артистом с января 1923-го по сентябрь 1932 года в Киев родителям и брату Леониду. Первая открытка — по-мальчишески восторженная: «Мои дорогие, пишу вам из Тулона. Какие виды моря и гор!.. Леня, видел громадные морские корабли…»
- Он ведь совсем юным вырвался на Запад?
— В неполных 18 лет. Почти ребенком. Но сколько отваги требовалось, чтобы после одной неудачной попытки снова решиться на побег! Это была невероятная авантюра. В мемуарах «Страдные годы» он, кстати, упоминает об авантюрности своих юных лет. И описывает, что довелось пережить в послереволюционном Киеве.
«…На дворе чекисты бесстрастно-деловито, словно поленья дров, укладывали на грузовик окровавленные тела…» — такую картину увидел 14-летний Сережа Лифарь на улице Садовой, где размещалась ЧК. Он сам не раз был на волосок от смерти. Мог погибнуть в перестрелке, от взрыва снаряда, в тюремном застенке. Однажды в группе мобилизованных Сергей оказался на пароходе «Свердлов» (бывшем «Император Николай II») и вдруг нутром почувствовал опасность. Не раздумывая, прыгнул в Днепр и за ночь доплыл до Киева. Потом узнал: «Свердлов» взорвался, все на борту погибли… Судьба хранила Лифаря. Ей было угодно, чтобы однажды по дороге домой он зашел в балетную студию Брониславы Нижинской — сестры гениального танцовщика. А войдя, ощутил восторг от танца: «Я полюбил. Я стал танцором, еще не умея танцевать, еще не зная танцевальной техники, но я знал, что овладею ею и что ничто, никакие препятствия не остановят меня…»
Когда Нижинская выехала из Киева в Париж, Сергей Лифарь стал заниматься в одиночку дома. По пять-шесть часов ежедневно упражнялся у балетного станка возле зеркала. И так 15 месяцев! Как вдруг пришло известие из Парижа: Сергей Дягилев, руководитель знаменитого «Русского балета», вызывает для пополнения своей балетной труппы пять киевлян — учеников Нижинской. Попав в эту пятерку, Лифарь живет одной мыслью: как добраться в Париж?
— В то время его уже призвали в армию и выдали шинель краскома (красного командира), — продолжает Александр Балабко. — В один из дней после первого побега его вызвали в «органы» — ГПУ размещалось на улице Екатерининской (нынешней Липской). «Мы знаем, что вы хотите нас покинуть, — сказал ему чекист. — Что же, поезжайте за границу к вашему Дягилеву. Мы окажем вам всемерное содействие». В обмен на это Лифарю предлагалось наблюдать за эмигрантами и сообщать об их настроениях. Он отказался. Его предупредили: «Не вздумайте бежать! Мы будем следить за каждым вашим шагом».
- И все-таки не уследили?
— Да. В один критический момент, при проверке документов в поезде, он заявил, что у него «секретное поручение к коменданту ЧеКа». Хватило выдержки и дерзости…
«К артисту подослали из СССР наемного убийцу»
- В Париже Сергей Лифарь за короткий срок прошел путь от мальчика кордебалета до звезды труппы Дягилева…
— Но, между прочим, Нижинская заявляла Дягилеву: «Из Лифаря ничего не выйдет, он никогда не будет первым танцором». На что руководитель балета ответил: «Я уверен, что он будет не только первым танцором, но и хореографом». Они заключили пари на ящик шампанского. Выиграл Дягилев (правда, шампанского он так и не получил).
В Монте-Карло на генеральной репетиции балета «Зефир и Флора», в котором Лифарь получил первую роль, Борея, происходит настоящее чудо. «Я стал так летать по сцене, — вспоминал артист, — вся труппа онемела, как от наваждения». Дягилеву кажется, что это сон, такого не может быть. Он велит повторить репетицию. И Лифарь снова летает! Но во время одного из пируэтов балерина сталкивается с Сергеем, и вместо прыжка он падает, как подкошенный, выворачивая ноги… Провал, срыв премьеры? Дягилев предлагает артисту, слегшему в постель, отдать роль другому. Но тот заявляет: «Нет, я или буду танцевать в «Зефире», или брошусь с Монакской скалы, а другому Борея не отдам». Неделю он лечится по своей системе, чередуя горячие и холодные компрессы. А на премьере, превозмогая боль, летает по сцене.
Многие эпизоды сценической жизни Лифаря высвечиваются по-новому, когда читаешь его письма в Киев. Да и сами открытки с видами европейских городов 80-летней давности очень ценны. Некоторых памятных мест, где бывал артист, уже не существует — как, например, башни-крепости XIII столетия Порт Гийом в Шартре или моста Маасбург в Роттердаме (они были взорваны во время Второй мировой войны). Нет уже и изображенного на цветной открытке трансатлантического теплохода «Нептуния», которым Лифарь добирался из Венеции в Грецию во время работы над своим самым известным балетом «Икар»…
А четыре открытки, присланные родным, вообще без текста и подписи. Просто виды европейских городов, и все. Но родным они говорили о многом.
- О чем же?
— В те годы это был своего рода знак: я жив, со мной все в порядке… На родине власть не простила Сергею Лифарю ни дерзкого побега, ни последовавшего затем отказа возвращаться в Страну Советов. Предложение было озвучено послом СССР во Франции: «Товарищ Лифарь, мы предлагаем вам бросить гнилой Запад и возглавить советский балетный фронт». «Знаете, я обожаю гниль», — сказал артист. Во время оккупации Парижа фашистами к нему подослали из СССР наемного убийцу — одного из грузинских князей. Но князь, увидевший постановку балета по произведениям Шота Руставели с участием Лифаря, бросился ему в объятья и не смог «ликвидировать» артиста.
В Киеве же дом на улице Ирининской, где жили родители артиста, находился под постоянным наблюдением. После того как в 1932 году младший брат Сергея, Леонид, военный летчик, тоже сбежал на Запад, перейдя границу с Персией, киевское ОГПУ начало разработку «Артисты». Мне довелось читать материалы дела в архиве СБУ Украины. Очевидно, чекисты считали, что на Ирининской находится гнездо вражеской разведки — за домом следили несколько «объектов», и каждый «свидетельствовал» о жильцах квартиры. Был внедрен и «спецагент» — односельчанин из Большой Мотовиловки (здесь прежде было родовое поместье Лифарей). А житель соседнего дома на Ирининской сообщал даже сведения о переписке: «Удивительно, что Михаил Яковлевич никого не упоминает, когда пишет туда. А Сергей пишет сюда только житейские вещи»… Позже Лифарей, Михаила Яковлевича и его вторую жену Марию Михайловну, выселили из квартиры на Ирининской, и они жили в полуподвальчике на Софиевской улице. Михаил Яковлевич, в прошлом чиновник Департамента водного и лесного хозяйства, в конце жизни работал в Ботаническом саду имени академика Фомина. Выступлений сына на сцене и его хореографических постановок родители никогда не видели.
«Балетмейстер объяснил президенту, что не может унижать искусство халтурными выступлениями»
- Киевлянин Серж Лифарь более 25 лет был главным балетмейстером парижской Гранд-Опера…
— Ему удалось поднять во Франции балет на подобающую высоту наравне с оперой. Как замечал сам Сергей Михайлович, здесь балет не развивался со времен Людовика XIV. Хореографическую постановку давали после оперы как заключение к спектаклю. Лифарю не верили, что публика пойдет в Гранд-Опера на целый балетный вечер, дирекция боялась, что не будет сборов. Но он оказался прав. Насколько требователен был балетмейстер, рассказывал земляк-киявлянин Александр Вертинский. Однажды на спектакле в Гранд-Опера, где присутствовали президент республики и весь дипломатический корпус, Лифарь категорически отказался выйти на сцену: там не поставили нужные декорации. Скандал! На другой день Лифаря вызвали к президенту. Артист объяснил: он не может унижать искусство халтурными выступлениями. И протянул прошение об отставке. «Что же вы намерены делать, если я приму ваше прошение?» — спросил президент. — «Я буду работать шофером такси!» Прошение не было принято, а директору Гранд-Опера объявили выговор…
Можно верить или нет, но «призраки оперы» существуют. Когда я взял входной билет в Гранд-Опера и бродил по залам и закоулкам, было ощущение, что где-то неподалеку ходит Сергей Михайлович… В оперной библиотеке-музее хранятся макеты декораций балетов Лифаря «Оркестр на свободе» и «Вакх и Ариадна». А рядом с Оперой находится маленькая площадь Дягилева, названная так благодаря стараниям его ученика. Кстати, Бронислава Нижинская, «антагонистка» Лифаря, перед смертью поблагодарила его за то, что он хранит память о своем учителе. Лифарь позаботился и о том, чтобы гениального Вацлава Нижинского (он долгие годы страдал неизлечимым психическим заболеванием) похоронили на кладбище Монмартра. Представьте себе: на протяжении десяти лет его забытое Богом и людьми тело лежало в Лондоне в цинковом гробу!
- А где провел свои последние дни Сергей Михайлович?
— В швейцарской Лозанне. Он и прежде часто бывал в этом городе. Навещал Коко Шанель, которую называл своей «крестной матерью». Основал здесь балетную школу. В 1986 году в больницу к Сергею Михайловичу, умирающему от рака, наведался зампредседателя Гостелерадио Советского Союза Владимир Попов. Привез приглашение от Министерства культуры посетить новый Пушкинский музей на Арбате. Артист узнал визитера, который в 1975 году был замминистра культуры. Советских чиновников интересовала прежде всего коллекция пушкинских реликвий, собранная Лифарем. У него постоянно хотели что-то выторговать: «Вы нам привезете то-то, а мы за это…» Взглянув на приглашение, Сергей Михайлович горько усмехнулся: «И вы снова пообещаете мне спектакли в Большом театре».
Он мечтал поставить три балета — с Натальей Бессмертновой, Екатериной Максимовой и Майей Плисецкой. Но этого ему так и не позволили…
3373Читайте нас у Facebook
