Создав успешный научный проект, харьковский академик… потерял работу и попал под следствие
Когда профессор Харьковского зооветеринарного института Алим Заволока выиграл грант от Европейской комиссии в размере 500 тысяч евро, в академических кругах это стало настоящей сенсацией. Еще бы: в конкурсе на лучший проект по развитию ветеринарной медицины участвовали 49 университетов из разных стран Европы, поэтому особо рассчитывать на победу не приходилось. На академика тут же обрушился шквал поздравлений, многие университеты предложили помощь в реализации проекта — чтобы хоть как-то оказаться к нему причастными. Получив подробный инструктаж о том, сколько и на какие новшества нужно потратить денег, Алим Андреевич приступил к работе.
«Все начиналось как нельзя лучше, — говорит 73-летний профессор. — Наш институт ожидали отличные перспективы: заграничные стажировки, обмен опытом. Конечно, и работать пришлось бы не покладая рук — мы должны были переделать программы, по которым учили студентов годами. Я тогда и подумать не мог, чем все это может для меня закончиться».
«Даже если посчитать все, что перечислил ректор, все равно не хватает двухсот тысяч гривен»
— Проект «Темпус стасис» я с иностранными коллегами разрабатывал много лет, — объясняет Алим Заволока. — Ведь, работая в научной сфере больше полувека, я ездил на конференции, знакомился с коллегами из разных стран. Однажды мне удалось установить контакт с учеными из Германии и Голландии, которые были не прочь сотрудничать с нашей страной. Мы долго переписывались, — с этими словами Алим Андреевич достает толстую папку со своими разработками. — Некоторые мои идеи им понравились, и в результате они решили организовать среди университетов Европы конкурс на лучший проект по ветеринарной медицине. Когда я рассказал об этом ректору Харьковского зооветеринарного института, он возразил: «У нас нет ни времени, ни денег. А шансов победить, как ты понимаешь…» В результате я занялся этим сам и таки выиграл конкурс.
Вознаграждением стали 500 тысяч евро. При этом фонд образования, являющийся частью Европейской комиссии «Генеральная дирекция XXII — Образование, Профподготовка и Молодежь», четко прописал, на что потратить каждую копейку. Видите, написано: стажировка в Германии — столько-то тысяч, стажировка в Голландии — столько-то. Меня выбрали координатором проекта. Но не успел я начать над ним работать, как в институте грянули перемены — назначили нового ректора.
С тех пор, по словам Алима Заволоки, все резко изменилось. Собрав ученый совет, новый ректор объявил себя координатором проекта. Алим Андреевич узнал об этом лишь на следующий день.
— Когда я потребовал объяснений, ректор сказал, дескать, раз он руководит институтом, он должен руководить всем, что делают его сотрудники, — продолжает Заволока. — И уж тем более, если речь идет о таком масштабном проекте. С тех пор меня полностью от него отстранили. Ректор заявил: «Когда мне потребуется ваша помощь, я вас позову».
Вскоре я узнал, что заграничную стажировку все-таки организовывают. Увидев список людей, которых ректор собирался туда направить, глазам не поверил: там не было и половины специалистов, фигурировавших в проекте! В список не попали и фермеры, хотя проект в первую очередь касался их. Зато я нашел там сотрудников каких-то неизвестных предприятий. Приближенные к ректору преподаватели, которых включили в проект, явно стали жить лучше. Многие из них приобрели автомобили. В профсоюзе начали говорить, что им, как участникам проекта, ректор выплачивает дополнительную зарплату. Между тем даже после их стажировок никаких новых наработок и уж тем более программ в институте не появилось.
Поняв, что 500 тысяч евро идут куда угодно, только не на развитие проекта, наш профсоюз написал заявление в районную прокуратуру. Сначала правоохранители вроде бы начали что-то выяснять, но потом почему-то резко свернули проверку и прислали нам ответ, дескать, все в порядке, средства используются законно. Мне показали объяснительную записку нашего ректора. Вот она, кстати. В ней черным по белому написано, что львиная доля денег ушла на… зарплату участникам проекта. Но в проекте зарплата даже не предусмотрена! А еще написано, что на часть выделенных средств институт приобрел комбикормовый завод и бройлеров и сделал ремонт птичника. Это вообще абсурд. Они должны были разработать новые учебные программы и закупить оборудование для студентов, а не ремонтировать птичники — все это написано в подробной инструкции от Еврокомиссии.
Кроме того, если посчитать все, что перечислил ректор, все равно не сходится, — академик достает калькулятор и, сложив указанные в документе суммы, показывает результат. — Видите, не хватает двухсот тысяч гривен. Чтобы это понять, особого ума не надо. Но сотрудники прокуратуры не придали этому значения. Убедившись, что деньги просто-напросто «ушли» (а самым обидным было то, что ни одну из моих идей, над которыми я работал годами, так и не реализовали), я начал обращаться во всевозможные инстанции — в милицию, СБУ, контрольно-ревизионное управление. Но повторялась одна и та же история — сначала вроде бы что-то начинали проверять, а в конечном итоге писали, что все законно.
Наш профсоюз обращался по этому поводу и в Еврокомиссию, выделившую грант. В своем ответе посол Европейской комиссии в Украине Норбер Жюстен, выражая обеспокоенность ситуацией, пишет: «Принимая во внимание тот факт, что масштабы правонарушений, изложенных в ваших письмах, невозможно охватить или решить в рамках проекта TEМPUS, вы можете направить жалобу в правоохранительные органы Украины», — в подтверждение своих слов Алим Андреевич показывает документ.
Конечно, своими бесконечными жалобами я создавал ректору массу неудобств. И от меня решили избавиться. Уволить меня просто так они не могли — я ни разу не пропустил занятий, трудовую дисциплину не нарушал. Но вскоре ректор собрал ученый совет и сообщил, что все сотрудники должны написать заявление об уходе. Дескать, наш институт ликвидируется, на его базе откроется академия. «Вы напишите два заявления: одно об уходе из института, второе — о принятии на работу в академию, — объяснил ректор. — Это обычная процедура». На следующий день я вместе с сыном (который на тот момент тоже работал в институте) и еще одной сотрудницей принесли свои заявления о принятии на работу в академию. Вот ксерокопия моего. В приемной академии даже поставили печать о том, что оно было принято. Но через несколько дней я узнал, что на работу приняли только сына и сотрудницу. Меня в штат не зачислили. На мой вопрос ректор лишь развел руками: «Так вы же сами не подали заявление о принятии на работу! Извините, но теперь ваше место занимает другой человек». Я опешил: как это не подавал, когда на ксерокопии сотрудница приемной лично написала, что его у меня приняла?!
«Все 626 сотрудников были уволены с предприятия, которого уже два месяца не существовало»
— Поняв, что говорить с ними бесполезно, я подал на академию в суд, — продолжает Алим Заволока. — Я прекрасно понимал, что от меня просто избавились, но не собирался сдаваться. Пока рассматривался мой иск, начал проводить собственное расследование. И выяснил вопиющие факты. Оказалось, что никакой ликвидации института не было! Сделав запрос в комитет статистики, я получил ответ, что институт не ликвидировался, а просто изменил свое название. А для этого никого увольнять не надо было. Интересно еще то, что произошло это в октябре, а нас всех попросили уволиться в декабре — через два месяца после того, как институт переименовали! В моей трудовой книжке написано: уволен в связи с ликвидацией предприятия. Но мало того, что ликвидации не было, все 626 сотрудников, сами того не зная, на тот момент уже два месяца работали не в институте, а в академии. Выходит, нас уволили с предприятия, которого уже два месяца не существовало и с которым мы не поддерживали трудовых отношений.
Когда я все это озвучил в суде и предъявил доказательства, у судьи волосы стали дыбом: «Это грубейшее нарушение! Как такое вообще может быть?» Я уже было поверил, что выиграл дело. Но потом все произошло так же, как с проверками в институте — судья возмутилась, а на следующем заседании… не удовлетворила мой иск, сказав, что все в рамках закона. Люди сплошь и рядом говорят о судейском и милицейском произволе, но я даже не представлял себе, что все может быть так открыто и нагло.
Разумеется, Алим Андреевич намеревался это решение оспорить. Чтобы написать апелляционную жалобу, академик отправился в Дзержинский райсуд и попросил дать ему ознакомиться с материалами дела.
— Узнав, зачем мне потребовалось дело, помощница судьи недовольно бросила: «Оставляйте в залог паспорт, тогда получите материалы», — вспоминает Алим Андреевич. — Понятно, почему они были мне не рады — если бы я подал апелляцию, то доказал бы, что суд первой инстанции вынес абсолютно незаконное решение. Я оставил паспорт и пошел в другую комнату — работать с делом. Обработав примерно половину материалов, остальные решил отложить на следующий день. Выйдя к помощнице, я отдал ей дело и попросил назад свой паспорт. «Напишите, с какими страницами вы ознакомились», — потребовала она. А я ведь заранее узнал, что номера страниц указывать не должен — достаточно написать, полностью ознакомился или частично. Я написал, что ознакомился частично. «Я велела вам указать страницы! — почти перешла на крик помощница судьи. — Если не напишете, не отдам вам паспорт». Но я даже не помнил номера страниц! Попросил назад дело, а помощница: «Ничего я вам не дам. Пишите страницы». «Да что же это такое? — вспыхнул я. — Вы издеваетесь, что ли?!»
Сейчас уже понимаю, что она просто хотела спровоцировать ссору. Меня стала бить дрожь, я почувствовал, как в голову ударила кровь — я ведь гипертоник, и, когда волнуюсь, у меня повышается давление. Я пошел к председателю суда, но его не оказалось на месте. Вернувшись к помощнице, я еще раз попросил ее отдать мне паспорт. «Ничего я вам не дам, — отрезала та. — Не получите ни дела, ни паспорта». У меня тут же мелькнула мысль: «Сейчас она легко может уничтожить дело. И скажет, что оно было у меня — паспорт ведь остался у нее». А в деле — оригиналы всех документов. Тогда я перегнулся через невысокую стойку и забрал со стола свое дело. «Положите на место!» — закричала помощница. Я же начал укладывать материалы в сумку и вдруг почувствовал, как меня ударили в грудь — прямо в область сердца. «Отдайте его сюда!» — визжала женщина, размахивая руками так, будто хотела ударить еще раз. У меня потемнело в глазах, закружилась голова. От боли в сердце начало подташнивать.
Помощница вцепилась в дело и попыталась выхватить его у меня из рук. Мне уже было не до выяснения отношений. Инстинктивно прижав дело к себе, я рухнул на скамейку в другом конце коридора. По лицу градом катился пот, я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. На шум прибежала какая-то судья. Помню, она еще начала кричать: «Мужчине плохо! Вызовите кто-нибудь «скорую»!» Появились два милиционера, которые стояли на вахте. А за ними — еще несколько вооруженных бойцов. Разъяренная помощница опять что-то сказала о деле, но судья ее перебила — дескать, какое дело, когда человеку плохо.
Документы у Заволоки все-таки забрали, а паспорт вернули. Врачи «скорой» констатировали у академика гипертонический криз и отвезли его в больницу, где он пролежал всю следующую неделю.
— Делая мне кардиограмму, врач обнаружила на моей груди царапины — скорее всего, помощница судьи ударила меня ключами, — продолжает Алим Андреевич. — А я ведь был в тоненькой рубашке. Уже лежа в больнице, я анализировал ситуацию и пытался понять — зачем им нужен был этот спектакль? Наверняка, чтобы я не подавал апелляцию. А вскоре я узнал, что в отношении меня… возбудили уголовное дело.
«Оказалось, что наряд милиции вызвали… за двадцать минут до нашей ссоры»
Алима Заволоку обвинили в том, что он нанес телесные повреждения средней степени тяжести помощнице судьи. Дескать, не желая отдавать ей дело, 73-летний профессор начал… бить женщину ногами, в результате чего она получила разрыв почки. Но ни один из свидетелей это не подтвердил.
— Вот показания очевидцев, — Алим Андреевич показывает мне копии материалов уголовного дела. — К счастью, в коридоре суда в тот момент было достаточно людей. Все они пишут одно и то же: видели, как «за пенсионером бегала женщина и пыталась забрать у него дело. А потом пенсионеру стало плохо». К сожалению, сейчас этих свидетелей уже не найти — дав показания, они как в воду канули. В принципе, это и неудивительно — кто в наше время захочет выступать против суда? Интересно, что даже в показаниях сотрудников милиции, дежуривших на вахте, ни слова не сказано ни о каком избиении.
«Когда нас вызвала секретарь судьи и мы пришли в коридор, увидели на лавке пенсионера, — писали в объяснительных сотрудники милиции. — Он держался рукой за сердце. Судья попросила нас помочь ему — отвести в служебное помещение. Мы отвели его в комнату и усадили на диван. Больше никаких требований ни судья, ни помощница не озвучивали».
— В тот момент и речи не шло о том, что я кого-то побил, — утверждает Алим Андреевич. — Если бы это на самом деле случилось, представляете, какой бы поднялся шум? Помощница же мало того, что доработала смену, так еще и вышла на следующий день на работу. Немного странное поведение для человека с поврежденной почкой. А потом вдруг появилось заключение судмедэкспертизы о том, что, кроме разрыва почки, у нее еще синяки на бедрах и на груди. В своем заявлении она написала, что я бил ее ногами. Вот только никто из присутствующих почему-то этого не заметил.
— Не менее странное и само заключение экспертизы, — говорит адвокат Алима Заволоки Юрий Василенко. — Вынося заключение судмедэкспертизы от первого июля, судмедэксперт ссылается на историю болезни потерпевшей, которую открыли… только 3 июля. То есть эксперт пишет, что он изучил документ, которого на тот момент еще не существовало. Причем вскоре оказалось, что история болезни на потерпевшую вообще не заводилась, поскольку женщина даже не лежала в больнице — это официально подтвердил главврач больницы. Само же заключение судмедэкспертизы заверено печатями… Украинской Советской Социалистической республики. Видите, четко написано: УССР. Дело шито белыми нитками. Но, несмотря на то, что факт избиения не подтверждают ни свидетели, ни документы, уголовное дело в отношении Алима Андреевича не закрыли и даже передали в суд.
— Кстати, решив выяснить, откуда в коридоре суда помимо милиционеров с проходной появился наряд милиции, я отправил в дежурную часть запрос, — продолжает Алим Заволока. — И оказалось, что наряд вызвали… за двадцать минут до нашей ссоры с помощницей судьи! То есть в одиннадцать часов утра, в то время как в десять минут двенадцатого я только закончил работать с делом. Скорее всего, помощница изначально рассчитывала меня спровоцировать и в чем-то обвинить. Им надо было меня остановить. В противном случае я, имея все доказательства своей правоты, добился бы наказания не только для ректора академии, но и для судьи, вынесшей абсурдное решение.
Ни на одно воспроизведение событий меня не допустили. Следователь сказал, что мое присутствие не обязательно — дескать, когда потребуетесь, мы вас позовем. Но как можно воспроизводить события без основного участника? В суде дело начало распадаться, как карточный домик. «Потерпевшая» ни разу в суд не явилась. После этих событий она переехала куда-то в Полтавскую область. Говорят, работает там судьей.
«В нашей стране лучше в такие дела не лезть — себе дороже, как говорится»
Когда в ходе судебного заседания выяснилось, что в деле нет объективных доказательств, Ленинский райсуд Харькова отправил его в прокуратуру на дополнительное расследование. Сейчас оно находится в Дзержинском райотделе милиции.
— На днях мы начали повторное расследование, — прокомментировали «ФАКТАМ» ситуацию в Дзержинском райотделе милиции. — Мы только приступили к рассмотрению материалов дела, но уже сейчас в нем видно много неточностей. Например, как потерпевшая, получив разрыв почки, смогла работать до вечера, да еще и выйти на следующий день на работу. Подозреваемый находится на подписке о невыезде.
— Зря пенсионер ввязался в это дело, — сказала сотрудница милиции, попросившая не называть ее фамилии. — Начал воевать с академией, вот тебе и пожалуйста. Он и так сердечник, а со всей этой нервотрепкой еще больше себе здоровье угробит. Понятно, что он хотел выяснить, куда пропали деньги, выделенные на его научную разработку. Но в нашей стране лучше в такие дела не лезть — себе дороже, как говорится.
Найти помощницу суда, выступавшую по делу потерпевшей, к сожалению, не удалось — из Харькова она уехала. Мы позвонили ей на мобильный, номер которого нам дали в суде. Но, услышав, что звонят из газеты, женщина бросила трубку.
Должность председателя суда теперь тоже занимает другой человек, по его словам, ничего не знающий об инциденте. Решив прояснить вопрос с увольнением академика, корреспондент «ФАКТОВ» отправилась в Харьковскую ветеринарную академию.
— Алим Заволока? — вскинул брови ректор академии Валерий Головко. — Знаем такого. Вернее, знали. Этот сотрудник у нас больше не работает. Говорят, теперь у него конфликт с помощницей судьи. Бедная женщина — он напал на нее и жестоко избил, представляете? Вот до чего дошел!
— Откуда вам известно? — любопытствую. — Там сложилась очень неоднозначная ситуация.
— Я… много об этом слышал. И не удивлюсь, если это действительно так. Алим Андреевич давно не дает нам покоя. С тех пор как я стал координатором проекта, он ко всему начал придираться. То одно ему не так, то другое. Постоянно писал на нас жалобы, не раз обращался в милицию. И зачем, спрашивается? Мы все делали правильно, все средства использовали по назначению. Это, кстати, подтвердили результаты проверок. А Заволоке лишь бы затеять скандал. Что же касается увольнения, то я уже не раз говорил — тут он сам виноват. Когда мы уволили сотрудников из института и начали набирать их в академию, он просто-напросто не подал заявление о принятии на работу. А теперь пытается доказать, что мы от него избавились.
— Но на копии его заявления есть роспись сотрудницы приемной о том, что заявление было принято. Причем, судя по документам, сотрудников увольняли из института, которого уже два месяца не существовало.
— Раз мы выиграли суд, значит, все было законно. Я смотрю, Заволока до сих пор не успокоился — везде пишет, жалуется…
— Если бы десять лет назад кто-то сказал мне, что я попаду в такую ситуацию, я бы рассмеялся этому человеку в лицо, — сокрушается Алим Андреевич. — У меня была хорошая работа, большие перспективы. Выиграв конкурс, я осуществил свою самую заветную мечту. И что сейчас? За счет моего проекта обогатились другие люди, а все мои наработки попросту выкинули. Теперь мне понятно, почему в Украине нет никакого научного прогресса — сколько денег ни выделяй, их все равно потратят не туда, куда надо. Несогласных уничтожат. А правоохранители и суды им с радостью в этом помогут.
1119Читайте нас у Facebook
