Сорок лет назад Лев Яшин провел свой последний матч
На футбол Валентина Яшина ходит теперь редко. Но наша встреча произошла именно на футбольном поле. Вдову прославленного советского футболиста пригласили на открытие детского турнира «Кубок Яшина». Юные украинские спортсмены просто завалили Валентину Тимофеевну цветами, то и дело подбегая к ней с просьбой сфотографироваться.
Выглядела Яшина замечательно — элегантно одета, с аккуратным макияжем. Очень хотелось узнать, сколько же ей лет. Но спросить о возрасте я так и не решилась. Подсчитала, что Льву Яшину в этом году исполнилось бы 82. Валентине Тимофеевне примерно столько же…
«Собираясь на рыбалку, Лев Иванович лучших дождевых червей находил на… помойке»
*Футболист буквально казнил себя за каждый пропущенный мяч
— Валентина Тимофеевна, супруг вам часто цветы дарил?
— Лева всегда приносил домой цветы, подаренные болельщиками. После каждой игры у нас по всей квартире стояли букеты. Из зарубежных поездок он всегда возвращался с изящно оформленным букетом каких-нибудь экзотических цветов. Партнеры по сборной Союза сначала посмеивались над галантностью Яшина, а потом, когда мы с их женами и подругами, как обычно, встречали команду в аэропорту «Шереметьево», почти все стали появляться на выходе с цветами.
Баловал он и меня, и девочек. Вот посмотрите, сейчас на мне сережки, которые подарил Лева. У него очень хороший был вкус. Столько лет прошло, а серьги из моды так и не вышли. Я их очень люблю, ношу с удовольствием.
— А сам модником был?
— Нет. Да и я тоже не очень-то любила наряжаться. Себе Лев чаще всего сам покупал вещи. За границей ему было проще что-то подобрать: фигура-то у него была не очень складной, ноги длинные. В Советском Союзе шили на стандартную фигуру. А за рубежом в магазине тут же подгоняли под Леву брюки, пиджаки. Ему безразлично было, в чем ходить. Я подсказывала, что лучше надеть на какое-то мероприятие.
Однажды Лева поехал с братом и какими-то заводскими знакомыми на озеро. Он очень любил рыбалку. Брат потом мне жаловался, что ему было неудобно за Льва. Муж надел старый китайский плащ без пуговиц, который у него валялся в багажнике, и подпоясался… куском провода. Закатал до колен треники, обул на босу ногу кеды. Завершил «образ» старой войлочной шляпой…
*Лев Яшин очень любил вместе с семьей отдыхать на даче
В районе нашей дачи, собираясь на рыбалку, он находил дождевых червей возле помойки. Я ему говорила: «Что люди подумают?» А он: «Да кто же меня тут узнает?»
— Кто в вашей семье уху обычно готовил?
— У нас уху не слишком жаловали. Обычно весь улов жарили, причем Лев занимался этим собственноручно. Он вообще стряпал с удовольствием. Когда я задерживалась на работе, а он уже приходил домой с тренировки, запросто мог и котлет нажарить, и макароны отварить. Ни за него, ни за наших дочерей, пока они были маленькими, у меня в этом плане голова не болела.
Кстати, рыбу он ловил везде. Куда бы ни приезжал, первым его вопросом было: «Где здесь можно порыбачить?» Как-то в Индии Лева даже акулу поймал и сфотографировался с ней на память. У него была богатейшая коллекция блесен. В заграничных поездках всегда покупал себе блесны, которые у знакомых рыбаков вызывали жуткую зависть.
Любил Яшин и охоту. У него было роскошное по тем временам бельгийское ружье. Нередко, когда компания разбивалась на охотников и рыболовов, Лев Иванович просто разрывался на части — не мог определиться: то ли щук и лещей половить, то ли уток пострелять…
— По дому муж успевал помогать?
— Когда было время — да. Все мог: и пропылесосить, и дочерей переодеть, и посуду помыть. Как-то возвращаюсь с работы — вся моя троица дружно сидит на диване, смотрит мультики. А в доме есть нечего. Позвала мужа на кухню: «Лев, неужели девчонок нельзя было за хлебом послать? Ну-ка давай, живо!» Через минуту на кухню заглянула старшая дочь Ирина: «Мам, чем тебе помочь?» «Кто ж за хлебом-то пошел?» — спрашиваю у нее. «Да папа авоську взял и говорит: «Девочки, я в булочную прогуляюсь, кто мне компанию составит?» Ну, Лена за ним и увязалась».
Дочерям никогда ничего не навязывал, никогда не кричал на них и вообще обожал детей. Как в любой семье, бывали и у нас ссоры. Если такое происходило, мы молча отсиживались либо у телевизора, либо с книжкой каждый в своем углу. Потом, как правило, он первым подходил, извинялся. Очень домашним был. До последнего момента меня любил, я в этом уверена. В шумных компаниях чувствовал себя словно рыба в воде. Мог выпить. Бывало, и повод для ревности давал. Но старался меня не обижать и делал все возможное, чтобы мне с ним было интересно и радостно.
«Советовала ему не слишком громко кричать на футбольном поле. Считала, что это неприлично»
— А на стадион часто вас брал?
— Когда «Динамо» или сборная играли в Москве, я матчи практически не пропускала. Работала на радио и в составе делегации ездила на чемпионаты мира — в Швецию в 1958-м, потом была в 1966-м в Англии. Вот на тренировки не ходила. Как-то посмотрела, и мне стало так его жалко, до слез. В игре ведь редко бьют в упор. На тренировке Льву непрерывно били с нескольких метров. А потом вся команда пробивала пенальти, а он все время принимал мяч на живот. Мне казалось, что это очень больно, но Лева виду не подавал, говорил: «Что ты беспокоишься, у меня хороший брюшной пресс, его пулей не пробьешь. Мне совсем не больно».
— Наверняка и советовался с вами — все-таки 35 лет вместе прожили.
— Для Льва мое мнение было небезразлично. Я, например, советовала ему не слишком уж громко кричать на футбольном поле. Считала, что это неприлично. Он же смеялся и горячо доказывал, что иначе игроков не заставишь как следует шевелиться.
Тогда у футболистов было модно говорить слово «торчал». Жаргон такой был. Он спрашивал: «Ну как я торчал?» Я обычно отвечала: «Нормально, только кричал много». Но как-то черт меня дернул сказать: «Хорошо торчал, только ноги кривые». Он: «А что, заметно?» Я: «Конечно, заметно». А ноги у него, и правда, были не очень ровные. И вот он этого долго не мог забыть, спрашивал: «Ну, как ноги? Я все время двигался, старался в воротах на месте не стоять. Было заметно?»
— Говорят, Лев Иванович был очень скромным человеком.
— Скромным и застенчивым. Хотя вокруг все твердили, что Яшин — великий. Пойти к начальству, что-то попросить никогда не решался. За других мог похлопотать. А так, все робел: «Вдруг это нельзя? А вдруг мне откажут?»
Один раз Лева попросил за семью. К его 60-летию, в 1989-м, решили провести юбилейный матч звезд, пригласили многих знаменитостей. К нам домой зачастили журналисты, иностранные делегации, телевидение. А жили мы все вместе — с детьми и внуками — в одной квартире. Метраж большой, три комнаты в центре Москвы, но тесновато. И кто-то из друзей посоветовал: надо попросить квартиру. Лев долго отнекивался, не хотел идти.
В итоге квартиру дали. Правда, на окраине, на четырнадцатом этаже. Лифт иногда ломается, а ведь муж-то с одной ногой… В общем, в той квартире поселилась дочь с семьей, а мы остались в старой, хотя прописались в новой. Лев все переживал, волновался из-за этого: «Вдруг придет милиция, а мы не прописаны по этому адресу?» Он был очень законопослушным человеком. Я его успокаивала: «Ну кто тебя будет выселять? Кто тебя, Льва Яшина, тронет?»
— В жизни прославленного футболиста были и тяжелые моменты. Как он с ними справлялся?
— Казнил себя за каждый пропущенный мяч. Никто, кроме нас, домашних, не знал, как жутко он переживал период после чемпионата мира в Чили. Ведь тогда за провал сборной СССР на Леву повесили всех собак, даже с позором исключили из состава национальной команды. На улице болельщики его освистывали, на дверях нашей квартиры, в лифте писали оскорбительные слова.
Долго так продолжаться не могло. Лев не выдержал, собрал чемодан, взял удочки, ружье и уехал в деревню. Ему было тогда 34 года. В какой-то момент он и сам стал верить, что играть больше не может. Да и ноги никуда не годились — коленки разбиты, мышцы порваны… Лева замкнулся, ушел в себя. Это были тяжелейшие дни для всей нашей семьи. Но чем дольше муж сидел в одиночестве с удочкой на берегу реки, тем больше тосковал по реву многотысячных трибун…
Однажды утром Лев собрал вещи, сел в свою «Волгу» и помчался на динамовскую базу. Как и 15 лет назад, он без устали тренировался, на стареньком «динамовском» автобусе ездил по провинциям с «динамовским» дублем. Затем потихоньку его начали привлекать к выступлениям в основе на выездных встречах. Так он вернулся. И заиграл еще лучше. И привел «Динамо» к очередному чемпионскому титулу. А осенью его признали лучшим игроком Европы и вручили «Золотой мяч».
Затем пригласили в сборную мира для участия в матче, посвященном 100-летию футбола, который состоялся в Лондоне на знаменитом «Уэмбли». Лев фантастически удачно провел первый тайм, и сборная мира повела в счете 2:0. Только во второй половине игры, когда место в воротах занял его сменщик, англичанам удалось уйти от поражения — 2:2. Для Яшина это было переломное выступление, поставившее точку в разговорах о закате его карьеры игрока.
«Курил Лева с тринадцати лет — начал с самокрутки с махоркой»
— Вы присутствовали на прощальном матче Льва Яшина?
— А как же! В то время «Лужники» вмещали 103 тысячи зрителей, но количество желающих попасть на игру просто зашкаливало. В спорткомитет поступали заявки со всего Советского Союза и дальнего зарубежья. Говорили, что попасть на эту игру хотели около двух миллионов человек.
В тот день Лева проснулся рано. Мысль о том, что этот матч последний в его карьере, не давала мужу покоя. В спортивной газете вышел разворот с фотографией Яшина и крупным заголовком: «Прощай, футбол!». Все было как обычно: утренняя разминка, тренировка. Не изменил он и своей многолетней привычке — за несколько часов до матча отправился на прогулку в лес. Его всегда успокаивали запах хвои, щебетание птиц.
Потом рассказывал, что в голове крутился один вопрос: «А что будет завтра?» И, как всегда, снимал напряжение привычным для себя способом — сигаретой. Курил Лева с 13 лет, когда пришел на завод. Научил его старый рабочий, который, опасаясь, что ученик заснет и его затянет в станок, дал ему самокрутку с махоркой. Курил муж много — не меньше пачки в день…
Мы с дочерьми перед матчем приехали к Леве на базу — поддержать его. О предстоящем поединке старались не говорить. Естественно, Лева волновался, нервы были на пределе. Ведь это его последний, 813-й, матч. Мне приходилось слышать, что этот поединок будет спектаклем, что Льву не будут забивать специально. Ничего подобного! Гердт Мюллер то и дело пытался испортить виновнику торжества настроение. Рассказывали, что у немца дома висят фотографии вратарей, и под каждым портретом стоит цифра, сколько Мюллер каждому из них забил. Под фотографией Льва Яшина красуется ноль!
Трибуны стоя провожали Яшина. В глазах мужа было столько грусти. Он снял кепку, взял микрофон и сказал только: «Спасибо, народ!» Камеры показали его крупным планом — в глазах Левы стояли слезы.
— Чем занимался великий вратарь после завершения игровой карьеры?
— Дом он очень любил, хотя домоседом не был. Мы с ним в гости часто ходили, много ездили. Льва Ивановича назначили начальником команды «Динамо» по воспитательной работе. Когда его называли Знаменем «Динамо», он шутил: «Знамя, которое свернули и в уголок поставили».
Потом работал в Спорткомитете. Встречи, президиумы — это все было не его. Он спортсмен, на кабинетных должностях не приживался. Бумажная работа нагоняла на него тоску. А потом дали о себе знать годы игры на износ — начались болезни. В начале 80-х у мужа случился инсульт, врачи настаивали на госпитализации, но он ни в какую.
В 1984 году у Левы парализовало ногу. Он поехал с командой ветеранов в Венгрию. Отыграл матч. Потом был банкет в ресторане. Чувствовал себя нормально, даже танцевал. А когда садились в автобус, у него отнялась нога. Думал, это снова инсульт, а оказалось, что сосуды закупорились. В Москве, когда взялись за операцию, выход был один — ампутация…
Я была рядом в реанимации. Он открыл глаза и спросил: «Валя, почему ты плачешь?» Не дожидаясь ответа, прошептал: «Зачем мне нога? Я ведь в футбол больше не играю…» Его пришел проведать Никита Симонян. Они посмотрели друг на друга и заплакали. Но Лева быстро взял себя в руки и даже начал рассказывать анекдоты. Чтобы нас подбодрить. Я старалась тоже не делать из этого трагедии: «Что ж, будем жить так. Главное, что ты жив! Будешь ходить с протезом».
Помню, что пошла лавина писем, телеграмм со словами сочувствия и предложением помощи. Самые разные люди писали: и королева Голландии приглашала его на курорт, и простые советские люди. Одна семья из Краснодарского края посылки присылала — с медом, вареньем, картошкой. В Москве на одном из заводов, зная, как он любит рыбачить, сделали специальные санки, чтобы можно было зимой на лед выезжать.
— Это правда, что всего за шесть дней до смерти Льву Яшину вручили Звезду Героя Социалистического Труда?
— Да. Это было 14 марта 1990 года. В тот год Лева чувствовал себя совсем скверно. Но все же ходил на все домашние матчи своего любимого «Динамо». Ему ставили стул. Но он, прежде чем сесть, всегда приветствовал зрителей. В ответ стадион вставал и награждал его шквалом аплодисментов. А в начале марта Лева совсем слег. Вот тогда-то и подоспело решение присвоить Яшину звание Героя Социалистического Труда.
Лев Иванович понимал, почему такая спешка. Но гнал от себя мысли о смерти. Старался думать только о хорошем, вспоминал детство. С утра приехали врачи, друзья — Николай Озеров, Никита Симонян, Геннадий Хазанов, Алексей Парамонов. Звезду вручал Рафик Нишанов, занимавший тогда пост председателя Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Я помогла мужу подняться с постели. В заключение церемонии Золотую звезду «обмыли» армянским коньяком.
А через шесть дней мужа не стало. Когда Лева умирал, я сидела у его кровати. Он шептал: «Слушай, поезд уходит, давай поедем побыстрей, вон моя куртка висит»…
— И все-таки в вашей семье есть еще один футболист — тоже вратарь.
— Да, наш внук Василий Фролов, ему сейчас 25 лет, пошел по стопам деда. Стал вратарем. Играл в московском «Динамо», потом в питерском. Защищал ворота подмосковного «Зеленограда». Но так получилось, что пару лет назад завершил спортивную карьеру. Сейчас учится в школе футбольных судей. Мы все им очень гордимся.
2586Читайте нас у Facebook
