«Дочь Леонида Брежнева мне сразу сказала: «Не люблю, когда ко мне обращаются Галина Леонидовна. Называй меня просто Галя»
В разное время клиентками мастера причесок Нины Воробьевой были министр культуры СССР Екатерина Фурцева, дочь и жена Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева — Галина и Виктория, супруга первого президента СССР Раиса Горбачева…
О том, как стригла, красила и делала им завивки, Нина Петровна поделилась с «ФАКТАМИ» в преддверии грандиозного шоу парикмахерского искусства, которое в конце сентября впервые прошло в Кремлевском дворце. Встретились мы в учебном центре Союза парикмахеров и косметологов России, где Нина Петровна передает свой опыт молодым коллегам.
«Одевалась Фурцева в основном в деловые костюмы или строгие платья, украшений в повседневной жизни не носила»
— Начинала я свою деятельность в 1963 году в качестве ученицы известного московского мастера Олега Михайловича Вайнера, который сейчас живет в США и в нынешнем году отпраздновал столетие, — рассказывает Нина Воробьева. — Работал он в одной из лучших парикмахерских Москвы — на Овчинниковской набережной. С его легкой руки у меня и появились знаменитые клиенты. Как-то он доверил мне причесать министра культуры СССР Екатерину Фурцеву, с которой был в дружеских отношениях. До того я несколько раз наблюдала, как Олег Михайлович делал ей прическу. Сначала у Фурцевой была накладная коса, потом она стала носить шиньоны. Красилась в светло-русый цвет. Свои волосы у нее были темные. Необходимость в моей помощи возникала, когда Олег Михайлович заболевал или шел в отпуск.
*Нина Воробьева: «К каждой клиентке я искала подход, каждую умела разговорить. Чтобы понять, какая прическа подойдет человеку больше, нужно понимать его характер, вкус»
— Волновались, когда столь важная персона впервые села к вам в кресло?
— Конечно. Обычно когда Фурцева приходила в салон, здоровалась лишь кивком головы. Женщина она была внешне очень интересная, одевалась со вкусом — в основном в деловые костюмы или строгие платья, украшений в повседневной жизни не носила — ни серег, ни колец. Только однажды в театре я увидела на ней жемчужные бусы. Элегантное темное вечернее платье из летящего натурального шелка с этим украшением очень шло ей.
По натуре Фурцева была замкнутая. Никогда я не видела ее счастливой. Разговорить Екатерину Алексеевну было непросто, но у меня получилось. Дело в том, что я обожала театр, ни одной премьеры не пропускала! Мама моя обшивала артистов нескольких московских театров. Не раз к нам домой приходили знаменитости: Алла Тарасова, Мария Миронова, Клавдия Еланская…. Поэтому у меня всегда были контрамарки. Оперу «Кармен» в школьные годы, например, я слушала 17 раз! Когда рассказала о своем пристраcтии Екатерине Алексеевне, она была поражена.
Однажды я с огорчением поделилась, что не удается достать билет на выдающегося итальянского тенора Марио дель Монако, который собирался петь с Ириной Архиповой, и через два дня Фурцева мне прислала билет. А потом и сама периодически стала предлагать. Например: «Ниночка, не хотите посмотреть спектакль в «Современнике»?» Конечно, я не отказывалась! Она тут же доставала билет из сумочки и вручала. Денег никогда не брала. Это была своего рода благодарность за мои старания (улыбается). Признаться, в юности я мечтала стать балериной. Даже полтора года училась в училище при Большом театре. Но началась война. Было не до балета… К тому же в 1943-м я попала под машину, получила травмы.
Сегодня абсолютно не жалею, что стала парикмахером. Мир искусства, как известно, очень жесток. Конечно, в юности этого не понимаешь. Актрисы всегда привлекательны, красивы. Визит каждой маминой клиентки становился для меня настоящим праздником. Никогда не ограничивались снятием мерок и примерками. Вслед за этим следовало чаепитие с домашним печеньем и вареньем. Конфеты тогда были роскошью.
«Как-то семилетний Андрюша Миронов вышел во двор с краюшкой хлеба, мальчишки тут же стали ее отнимать!»
— Кто из маминых клиенток запомнился вам больше всех?
— Наша соседка Мария Миронова — мать Андрюши. В детстве он был полненьким мальчиком. Как-то вышел во двор с краюшкой хлеба, и мальчишки тут же стали ее отнимать! Годы-то были голодные… Я тогда заступилась. Ему было лет семь, а я все-таки лет на восемь старше… Родители наши приятельствовали. Как-то мама с папой у Мироновой и Менакера даже Новый год встречали. У них была просторная квартира. Одна комната — сорок метров, вторая — поменьше. Мебель красивая — антикварная. Но как клиентку, признаться, мама Миронову не очень любила. Слишком властный у актрисы был характер. Алла Тарасова была очень красива, но уж слишком экономна. Никогда к чаю ничего не принесет, как остальные.
Бывал у нас и Леонид Утесов. Как-то зашел к папе с барабанщиком своим, для которого отец делал барабанные палочки. Для безукоризненного звучания обе должны весить абсолютно одинаково. Добиться такой точности непросто, но отец слыл мастером на все руки. Чаевничали у нас тогда часа два. Леонид Утесов запомнился очень веселым и добрым человеком.
— Многие артисты стали вашими клиентами?
— Немногие, но, например, известная эстрадная певица Гелена Великанова, прославившаяся исполнением песни «Ландыши». Я ее стригла, красила, делала химическую завивку… Признаться, больше обслуживала партийную элиту. Например, Галине Брежневой меня порекомендовали в Министерстве бытового обслуживания. Работать с ней было непросто в том смысле, что приходишь к ней домой на одиннадцать утра, а уходишь — в девять-десять вечера! Мой ревнивый муж никак не мог понять, чем можно заниматься там столько времени.
— И действительно, что так долго можно делать?
— В том-то и дело, что никак не удавалось приступить к работе. Галина Брежнева часами с кем-то говорила по телефону, кто-то приходил к ней, потом уходил… А я сижу — и все жду. Время от времени поинтересуюсь, не забыла ли она обо мне. Скажет, мол, сейчас еще чуть-чуть надо подождать, но не было ни конца ни края этим звонкам и встречам. Правда, всегда меня угостит чем-то вкусненьким, нальет коньячку. Широкая натура, добрая — ничего не скажешь. И на дорожку даст бутылку импортного коньяка или коробку шоколадных конфет. Когда я первый раз пришла, она мне сразу сказала: «Не люблю, когда ко мне обращаются Галина Леонидовна. Называй меня просто Галя».
— Причесывали ее как-то необычно?
— Для особых выходов она любила шиньоны, — продолжает Нина Воробьева. — В повседневности предпочитала стильную стрижку. Красилась в темно-каштановый цвет.
— Общеизвестно, что Галина Брежнева обожала бриллианты…
— Да, украшения у нее были всегда потрясающие, как и обстановка в квартире. Мне запомнился невероятно красивый столик из синего лазурита, инкрустированный розами, на бронзовых ножках. Такой же торшер. Все антикварное, видимо, привезенное из-за границы.
— Вы ведь и жену Брежнева стригли?
— Только однажды. Галина обратилась ко мне с просьбой уделить время маме. Сетовала, что почему-то волосы у нее в последнее время стали какие-то тонкие. Я приехала, посмотрела и постригла чуть короче. Расчесывать и укладывать волосы стало легче. Виктория Петровна нарадоваться не могла: «Ой, какая красота!» Краситься, правда, она не считала нужным. За красотой не гналась. При этом обаятельной была невероятно. Глаза Виктории Петровны излучали доброту.
Кстати, однажды и с самим Брежневым довелось немного пообщаться. Произошло это при совершенно неожиданных обстоятельствах. Я навещала в Центральной кремлевской больнице свою клиентку — зампредседателя Совета министров Евдокию Карпову. Перед выпиской привела ее прическу в порядок. И уже собиралась уходить. Но не успела снять маску, как вдруг вбегает заведующий отделением и говорит Карповой: «Вас пришел навестить… Леонид Ильич Брежнев». Как потом я узнала, накануне они ездили в составе советской делегации в Болгарию.
И вот не прошло и полминуты, как входит Брежнев с букетом цветов и бутылкой шампанского. Необыкновенно интересный мужчина! Влюбиться можно было с первого взгляда. Молодой еще был… Шампанское разлили по бокалам. И вдруг он говорит: «Какие красивые глаза! Но почему не снимаете маску?» Я смутилась, щеки зарделись. «Снимите ее. Или, может, у вас вот такой нос?» — неожиданно сгримасничав, пошутил Брежнев. Я тут же сняла марлевую повязку. Мне вручили бокал. Что сказать, я так и не нашлась. Признаюсь, от волнения даже забыла, как нашего Генерального секретаря зовут…
— Как вы познакомились с Раисой Горбачевой?
— Меня порекомендовала ей Евдокия Карпова. Раисе Максимовне очень понравилась ее стрижка. Горбачевы тогда только переехали из Ставрополя в Москву. Раиса Максимовна была моей клиенткой на протяжении 18 лет. Впервые пожаловала ко мне в салон на Артековскую. Там у меня был кабинет на одно кресло, так что чувствовала она себя комфортно. Жена Горбачева оказалась очень миниатюрной женщиной. Одежду носила 44-го размера. Но волосы оказались проблемные. Пережженные химической завивкой, красно-бурого цвета. Когда она описала, какую прическу хотела бы, я предупредила, что пока ничего не получится — волосы нужно подлечить и отрастить.
Полгода занимались их восстановлением. Например, для роста постоянно полоскали крапивой. И только когда отросли здоровые, я сделала стрижку, о которой она мечтала, покрасила в светло-шоколадный цвет. Посмотрев на себя в зеркало, Раиса Максимовна ахнула: «Никогда не думала, что такой цвет мне пойдет!» А я не сомневалась. За долгие годы работы научилась создавать такие оттенки, которые и сейчас редко отыщешь. Например, перламутровый блонд, стальной, розовато-пепельный…
— Общаться с Раисой Максимовной, наверное, было непросто?
— Вы знаете, она с самого начала поразила меня своим обаянием. Настолько оказалась эрудированным, интересным собеседником. Могла говорить о чем угодно: о политике, истории, театре, искусстве… Признаюсь, перед каждым ее визитом я всегда готовилась. Смотрела новости, чтобы знать, что происходит в мире. Тему и тон беседы, конечно, задавала она. Да так увлекалась, что перебить ее практически никогда не удавалось. Делилась впечатлениями о заграничных поездках. Например, как хорошо принимали их с Михаилом Сергеевичем Рональд и Нэнси Рейган. Мы любили с нею поговорить о моде. Она не раз интересовалась моим мнением, к лицу ли ей тот или иной наряд. Я отвечала откровенно. Если что-то не очень нравилось, так и говорила. Она никогда не обижалась.
— Какие украшения носила?
— Миниатюрные серьги: либо с жемчужинами, либо с бриллиантиками. Кольцо тоже было небольшое — золотая печатка. А на приемы надевала эффектную итальянскую бижутерию. С улыбкой рассказывала, как многие думали, что это настоящие бриллианты.
— Горбачева рассказывала о делах домашних, о супруге, дочери?
— Говорила, что муж много работает. А о том, какая необыкновенная любовь у них с Михаилом Сергеевичем, все и так знали. Когда несколько раз Раиса Максимовна просила меня приехать к ним на дачу, я наблюдала эти изумительные отношения. «Ниночка, подождите минутку, я провожу Михаила Сергеевича», — не раз говорила. И вот идут они, держась за руки, до самой калитки. Потом поцелуются обязательно. Я в окошко наблюдала с восхищением!
Что касается дочери Горбачевых Ирины, ее я красила в светлые белокурые тона. Она в то время студенткой была. Очень скромная, воспитанная девушка.
— Раиса Максимовна как-то благодарила вас за работу?
— К праздникам обычно дарила какие-то сладости. А например, когда в 1992 году у меня родился внук, вручила комплект одежды для новорожденного. Очень красивый! Тогда все ведь было в дефиците… Еще раз выручила накануне юбилея моего отца. Испечь торт я не успевала, а достать вкусный, качественный было целой проблемой. Попросила ее помочь. И она достала мне целых два «цэковских» торта, украшенных разноцветными астрами из крема. Вкус незабываемый! Если нужно было какое-то лекарство, тоже никогда не отказывала.
— Бывало, что вы перечили высокопоставленным дамам?
— Такое случалось крайне редко. Но иногда приходилось убеждать. Например, просит брюнетка, чтобы я ее сделала блондинкой. Говорю: «Не пойдет вам». Не верит. Тогда приношу парик, даю примерить и спрашиваю: «Ну что, нравится?» Клиентка в ужасе говорит: «Ой, нет. А я так мечтала!»
К каждой клиентке я искала подход и находила. Умела разговорить. Чтобы понять, какая прическа подойдет человеку больше, нужно понимать его характер, вкус. У каждого клиента были любимые темы разговора и такие, которых они избегали. Например, Галина Брежнева никогда не говорила о политике, Екатерина Фурцева — о семье и личной жизни. А вот супруга Председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного, которую я однажды красила, когда ее мастер заболел, за все время вообще не проронила ни единого слова. Признаться, я очень нервничала. Мне даже казалось, что ей все не нравится. Улыбнулась она лишь в самом конце: «Очень хорошо! Спасибо, я очень довольна». И преподнесла мне в благодарность трехэтажную коробку конфет. Конечно, было очень приятно.
Работу свою я всегда очень любила и сейчас ни дня без нее прожить не могу.
2922Читайте нас у Facebook
