«Я каждый день глажу свою новую печень, разговариваю с ней, благодарю и обещаю, что буду очень ее беречь»
«ФАКТЫ» уже дважды писали о Лесе Мережко, у которой врачи диагностировали синдром Бадда — Киари и цирроз печени — заболевания, несовместимые с жизнью. Чтобы спасти Лесю, требовалась срочная пересадка печени. Донором должен был стать отец молодой женщины, 52-летний Александр Петрович: как показали исследования, его орган с большой долей вероятности должен был прижиться в организме дочери. Мужчина берег себя, как только мог: не пил, не ел жирного, занимался спортом. Но переживания за жизнь дочери не прошли даром: отцовское сердце не выдержало, случился инфаркт. Лесе пришлось искать не только деньги на пересадку, но и нового донора. Кроме того, распался брак Леси с Андреем, отцом их восьмилетней дочери Насти. С каждым днем здоровье нашей героини ухудшалось, она уже с трудом вставала с кровати. Но и сама Леся, и ее семья продолжали верить, что смогут победить коварную болезнь.
«Наши телефоны разрывались от звонков. Читатели «ФАКТОВ» поддерживали, диктовали рецепты настоек и перечисляли деньги»
Год назад, когда корреспондент «ФАКТОВ» видела Лесю Мережко в последний раз, она была бледной и изможденной, с огромным, как на девятом месяце беременности, животом. Так проявлял себя асцит — переизбыток жидкости в брюшной полости, следствие того, что у человека отказывает печень… Теперь же на пороге уютного теплого дома меня встретила на удивление юная женщина. Стройная, улыбающаяся, свежая, Леся настолько помолодела и похорошела, что ее сейчас просто не узнать.
На кухне кипит чайник, на столе стоит шоколадный торт, испеченный радушной хозяйкой. Поджав под себя ноги (а ведь совсем недавно сидеть в любимой позе было для нее совершенно невозможно), Леся рассказывает о переменах, проиcшедших за минувший год:
*Леся (справа) с сестрой Наташей. «Без поддержки родных я не смогла бы справиться с бедой», — говорит женщина. Фото Владимира Благоверного, специально для «ФАКТОВ»
— Труднее всего было пережить моменты, когда спасение, казалось, совсем близко, а потом ничего не получалось. Самым первым шоком был мой диагноз. Его мне поставили как раз накануне нового, 2010-го, года. Мы с мужем и дочкой вернулись из Италии, куда уехали на заработки. Из-за другого климата, непривычной еды и тяжелой физической работы уборщицей я похудела на восемнадцать килограммов! А когда вернулась в Украину, у меня ни с того ни с сего вырос живот. Соседи спрашивали, не беременна ли, но я точно знала, что нет. Зимой 2009-го в Украине бушевал страшный грипп, и у меня появились простудные симптомы: удушливый кашель, высокая температура. Но врачи, к которым я пришла обследоваться, не обратили внимания на эти симптомы. Меня сразу отослали на УЗИ, потом отправили в Киев, в институт трансплантологии. Там я и узнала, что у меня цирроз печени и синдром Бадда — Киари — диагноз, как мне сказали, несовместимый с жизнью… И грипп тут совершенно ни при чем. Осознать это, принять, поверить было просто невозможно.
Киевские врачи единогласно заявили, что спасти жизнь молодой женщине можно, только если срочно сделать пересадку печени. Однако донором, согласно закону Украины о трансплантологии, мог стать лишь близкий родственник. Ситуация осложнялась тем, что у Леси редкая, четвертая, группа крови. Из всей родни подходил только ее отец.
— Я, конечно, без колебания согласился стать донором для дочки, — рассказывал тогда «ФАКТАМ» Александр Петрович. — За себя не боюсь, моя печень восстановится за месяц. Главное, чтобы Лесе она подошла, прижилась у нее. Нас с дочкой целую неделю обследовали в Киеве, проверяли вены, сосуды, весь организм. Решили, что я подхожу, хотя возрастной ценз для доноров 50 лет, а мне уже 52. Берегу себя, как хрусталь. Но волнуюсь сильно — организм-то уже немолодой…
К сожалению, переживания отца не прошли даром. На фоне нервного перенапряжения у мужчины случился инфаркт, который он перенес на ногах, и врачи категорически отказались брать у него часть органа для пересадки. Это значило, что операцию придется проводить за границей, где донором может стать любой человек, а не только родственник. Но вместо четырехсот тысяч гривен, которые семья Мережко собиралась заплатить в Киевском институте имени Шалимова, Лесе теперь предстояло выложить ту же сумму, только в евро. Именно столько стоит трансплантация в немецкой клинике. В Сингапуре цену называли вдвое меньшую, но, по слухам, риск осложнений там выше, чем в европейских клиниках.
— Мы уже думали остановить свой выбор на Германии, — вздыхает Леся. — Хотя сумма в четыреста тысяч евро, огромная даже для обеспеченных бизнесменов, для нашей сельской семьи была и вовсе запредельной. Но ведь нам помогала вся страна! После публикации в «ФАКТАХ» наши телефоны просто разрывались от звонков. Люди подбадривали меня, диктовали рецепты настоек и советовали лекарства, способные на первое время поддержать мой организм. И, конечно, перечисляли деньги. Однажды мне позвонила женщина из Севастополя, сказала, что хочет помочь. Ни документов, ни выписок не просила. Сообщила, что целиком доверяет вашей газете, и переслала… пятнадцать тысяч гривен! А в тот день, когда вышла статья, вечером позвонил мужчина: «Я не спонсор, не благотворитель, но меня глубоко тронула эта публикация. Хочу помочь…» Это было невероятно! Я не могла поверить своему счастью. Наш благодетель оплатил мне обследование, нанял опытную киевскую массажистку и снял для меня квартиру. Я несколько месяцев жила за его счет в столице и ходила на массаж. Это помогло моему организму избавиться от воды, с которой уже не справлялась печень. Асцит почти прошел, стало гораздо легче.
Но главную проблему это не решало. Все равно нужно было искать клинику, подбирать донора и готовиться к операции. И чем раньше, тем лучше. Иначе в организме могли начаться необратимые процессы. В общем, я уже всерьез собиралась ехать в Германию, когда мне позвонила одна ваша читательница и сообщила, что в Белоруссии открылась новая клиника, где такую операцию проводят всего за сорок тысяч долларов. Она рассказала, что год назад там удачно сделали пересадку ее сыну. Десятикратная разница в цене для меня была, мягко говоря, существенна. Тем более что наш благодетель к тому времени… пропал. Мы пытались до него дозвониться, но безрезультатно.
«На пятый день после пересадки я позвонила сестре. Сказала, что умираю и хочу с ней попрощаться»
— Стало ясно, что операцию придется оплачивать самим, — продолжает Леся. — Тех средств, что собрали читатели «ФАКТОВ» и другие небезразличные люди, нам не хватило бы: на одни анализы в Минске уходило по три тысячи долларов. На лекарства, капельницы, с помощью которых я смогла дотянуть до операции, ежедневно тратились космические суммы. Мы ломали голову, где достать эти сорок тысяч, в какие фонды, к каким депутатам еще обращаться. Но тут случилось чудо: нам позвонили из Министерства здравоохранения и сообщили, что они оплатят мою операцию! Я до последнего не верила, что наши чиновники выполнят свое обещание. Убедилась, только когда на счет минской клиники поступили деньги. Насколько я знаю, трансплантацию за рубежом Минздрав оплачивал пока немногим. Наверное, я стала счастливым исключением благодаря публикации в «ФАКТАХ». Хочу сказать большое спасибо всем отзывчивым людям, которые полтора года помогали мне и материально, и морально. И, конечно, Минздраву, оплатившему операцию.
— Какие впечатления остались от пребывания в белорусской клинике? — интересуюсь у Леси.
— После украинских больниц минская клиника показалась мне просто раем. Внимательные врачи, чуткие медсестры, душ с горячей водой, чистые туалеты, уютные теплые палаты. Кормили просто фантастически — и творожок, и рыба, и диетическое мясо. В одной из наших больниц, помню, однажды принесли кипяток и сказали, что это… чай! А заварку с сахаром, дескать, надо иметь свои. Разница, как говорится, налицо. Но все обследования, анализы, УЗИ пришлось делать заново. Когда диагноз подтвердился, мне сказали, что через некоторое время придется приехать на предварительную операцию — подшивание вен и сосудов пищевода и желудка. Это необходимо было сделать, чтобы во время трансплантации не началось кровотечение. После двух предварительных нужно было ехать на главную операцию — трансплантацию печени. Но поскольку в Минске делают пересадку органов только от умершего человека, надо было ждать подходящего донора. Это могло затянуться на месяцы.
— И ты все это время жила в клинике?
— Нет, у своей белорусской подружки, — улыбается Леся. — Я с ней познакомилась во время предварительного обследования, и она позвала меня к себе в гости, совершенно бесплатно. Поддерживала, успокаивала, помогала. Несмотря на ее гостеприимство, ждать было очень тяжело. Я скучала по дочке, по сестре, по отцу. Без родных каждый день тянулся, как год. Когда спустя две недели позвонили и сказали, что появился подходящий донор, я была без ума от счастья. Не боялась совсем, только радовалась, что скоро все это закончится и я поеду домой.
Перед тем как вводить наркоз, ко мне подошел лечащий врач, ободрил, успокоил. Когда я очнулась — вроде бы прошла только секунда, — снова увидела перед собой его лицо. У меня спросили имя, возраст (проверяли, видно, в норме ли психика после длительной анестезии). Сообщили, что все прошло хорошо, из живота выкачали восемь литров жидкости и успешно пересадили печень. Поразительно, но я совсем не чувствовала боли. Плохо стало лишь на пятые сутки. Живот просто разрывался, болели желудок, кишечник, я не могла пошевелиться. Позвонила сестре, расплакалась, сказала, что умираю, и попросила приехать, чтобы я успела с ней попрощаться.
«Минздрав оплатил мне дорогущую операцию и, надеюсь, вскоре начнет выдавать жизненно необходимое лекарство»
— Это у нее просто истерика началась, — вспоминает сестра Леси Наташа Кравчук. — Но я примчалась к Лесе сразу же. Правда, пока ехала, сестре стало легче, она была вполне довольна и жизнерадостна. На десятый день ее уже выписали домой. Так рано пациентов очень редко отпускают, только если пересадка прошла уж совсем безукоризненно. Мы попали в число счастливчиков.
— Операция действительно прошла прекрасно, — сообщил «ФАКТАМ» по телефону заведующий отделением трансплантологии Республиканского научно-практического центра трансплантации органов и тканей Республики Беларусь Юрий Слободим. — Правда, сейчас в новой печени у Леси появился небольшой тромб, но это нормально, ведь болезнь, которую она перенесла, характеризуется тромбообразованием именно в этом органе. Пациентка постоянно находится под нашим контролем. Мы следим за ее анализами, коагулограммой (анализ крови на свертываемость. — Авт.), время от времени она приезжает в Минск на обследование. Сейчас я назначил ей специальный препарат, разжижающий кровь. Он должен предотвратить дальнейшее образование тромбов. Конечно, ни о каком рецидиве или повторной операции нет и речи. Буквально вчера я созванивался с Лесей. Она прекрасно себя чувствует, и я доволен ее состоянием.
— Дома посмотреть на меня пришли все родственники и знакомые, — смеется наша героиня. — Поздравляли, смеялись, шутили. Правда, мне противопоказано присутствие большого количества людей, потому что я каждый день пью иммунодепрессанты. Это необходимо, чтобы организм не отторг чужеродный орган. Таблетки я теперь буду принимать до конца жизни. Их, как инсулин диабетикам, нам, «послепересадочным», должны выдавать бесплатно. Покупать самим накладно. Ведь одна капсула стоит восемьдесят гривен, а в день их нужно четыре. Надеюсь, вскоре Минздрав, оплативший мне дорогущую операцию, начнет выдавать и жизненно необходимое мне лекарство.
Правда, пока мы обходимся деньгами, которые пожертвовали добрые люди. Но ни гулять по городу, ни находиться в большой компании мне нельзя: иммунитет на нуле, и любой вирус сразу прицепится. Говорят, что в связи с этим нельзя устраиваться на работу, но я не могу сидеть в четырех стенах. Каждый день глажу свою новую печень, разговариваю с ней, благодарю и обещаю, что буду очень ее беречь. Никакого жареного, острого или, упаси Господь, алкоголя!
Если буду чувствовать себя хорошо, через пару лет обязательно устроюсь на работу. А еще я очень хочу родить второго ребенка. Лежа в реанимации, спрашивала у врачей, когда можно беременеть. Они очень удивились, сказали, что вообще-то после пересадки печени еще никто не рожал. Я позже узнавала, оказалось, одна такая смелая женщина живет в России. А я буду первой в Украине. Сейчас у меня есть любимый человек. Мы познакомились у подруги, еще когда я была больна. Он меня очень поддержал, помог выстоять.
Сейчас я очень счастлива и хочу, чтобы у меня была полноценная семья. Знаешь, из Минска я постоянно звонила своему духовному отцу, а едва вернувшись в Украину, поехала в церковь причащаться. Потому что знаю: если Господь подарил мне вторую жизнь и решил все мои трудности, он обязательно поможет мне во второй раз стать мамой. Обещаю пригласить «ФАКТЫ» на крестины, — весело подмигнула мне Леся.
2956Читайте нас у Facebook
