Вдова офицера, расстрелянного в Крыму российскими оккупантами, так и не получила обещанную квартиру
В начале апреля прошлого года в поселке Новофедоровка Сакского района Крыма в общежитии, где проживали украинские авиаторы, российский военный расстрелял украинского офицера. Безоружного майора Станислава Карачевского убили двумя выстрелами в упор. Как рассказывали очевидцы, группа российских солдат устроила погоню за нашими безоружными офицерами, ворвалась в их общежитие, закидав коридоры светошумовыми гранатами. Младший сержант Евгений Зайцев, военнослужащий из Краснодарского края, застрелил украинского офицера Станислава Карачевского из автомата Калашникова.
Вскоре после случившегося российская пресса поспешила оправдать действия своих военных, сообщив, что украинский офицер якобы был пьян. Между тем военнослужащие — соседи Станислава Карачевского по общежитию, с которыми разговаривала корреспондент «ФАКТОВ», — утверждали: погибший вообще не употреблял спиртного. Позже это официально подтвердили в Министерстве обороны Украины.
*Станислав Карачевский был убит незадолго до своего 33-летия (на фото — с сыном)
Друга Станислава Карачевского Артема Ярмоленко, на глазах у которого произошло убийство, российские военные жестоко избили и увезли в неизвестном направлении. Четыре дня его удерживали на гауптвахте в Севастополе. Позже украинской стороне все же удалось добиться его освобождения.
Станислава убили 7 апреля. В тот день большинство военнослужащих из общежития собирали вещи — им объявили, что часть переводят в Николаев. Стас жил на съемной квартире. В общежитие пришел, чтобы помочь Артему собрать вещи.
— Я тоже готовился к переезду, — вспоминает военнослужащий Андрей (так как родственники парня до сих пор живут в Крыму, он просит не называть в газете его фамилию). — Как вдруг услышал какие-то хлопки, напоминающие выстрелы. Выхожу — а в общежитии уже летают светошумовые гранаты. По коридорам с гранатами бегают российские военные. «Что они здесь делают? — кричали наши. — Что случилось?!» Россияне не реагировали, продолжая штурмовать общежитие. Потом раздались выстрелы. Мои соседи побежали на звук. За ними — их перепуганные жены. На третьем этаже мы увидели расстрелянного парня. Он весь был в крови и уже не дышал. «Не может быть! — обливаясь слезами, закричала жена офицера Артема Ярмоленко. — Это мой Артем, его убили!» Ребята ее остановили. Она ошиблась — это был не Артем. Убили его лучшего друга Стаса.
Артема я увидел уже на улице. Он лежал на асфальте, российские военные зверски избивали его ногами. Нас не подпустили. Потом Артема взяли за руки и, затолкав в машину, увезли.
Как рассказали ребята, штурму общежития предшествовал конфликт. В тот день мы паковали вещи — те, кто остался верен Украине и не перешел на сторону оккупантов, через несколько дней должны были ехать в Николаев.
Неподалеку от общежития возле контрольно-пропускного пункта нашей воинской части стояли оккупанты. Артем и Стас проходили мимо. Тогда-то между ними и российскими военными произошла словесная перепалка. Кто и что кому сказал, неизвестно. Известно только, что наши ребята были безоружны. Я с ними не первый год знаком и никогда не видел, чтобы они лезли на рожон. Таких сдержанных и уравновешенных людей, как Стас, еще нужно поискать. Скорее всего, оккупанты начали их оскорблять (такое и раньше случалось), а Артем или Стас что-то им ответили и ушли. Российские военные стали их догонять. Ребята забежали в общежитие. Россияне — за ними. Артем спрятался в одной из комнат, а Стас не успел — убийцы настигли его на площадке и в упор расстреляли из автомата. Попали в шею и в глаз.
Оккупанты успели заметить, в какую из комнат забежал Артем. Выломали двери и начали его избивать. Вы спрашиваете, откуда такая жестокость? Так российские военные относились ко всем, кто остался верен Украине. Они готовы были нас за это уничтожить.
Глава Департамента информационной политики Министерства иностранных дел Украины Евгений Перебийнис назвал этот случай началом практики «зачисток» украинских военнослужащих, оставшихся верными воинской присяге. И сравнил это с «зачистками», которые использовались Вооруженными силами Российской Федерации в ходе так называемой контртеррористической операции на Северном Кавказе в Чечне.
У погибшего Станислава Карачевского остались молодая жена Ольга и двое маленьких детей — шестилетний сын Владислав и пятилетняя дочка София. Отправляясь к Артему в общежитие, Стас собирался взять сынишку с собой. Но в последний момент передумал.
— Страшно подумать, чем бы это могло закончиться, — говорит сестра погибшего майора Екатерина. — Пока Стас помогал другу, жена ждала его дома. Брат должен был прийти домой вечером, но даже ночью не появился. Его телефон не отвечал. Артему Оля тоже не дозвонилась. Свои вещи брат собрал раньше. Он сделал это сразу после того, как им сказали о переезде в Николаев. Стас очень этому обрадовался. «Наконец-то появилась какая-то определенность!» — сказал мне по телефону. Незадолго до оккупации россиянами Крыма Стасу сказали, что он наконец получит квартиру. До этого они с женой и детьми жили на съемной. Россияне тоже обещали ему жилье. Но Стас даже мысли не допускал о предательстве. И обрадовался предложенной ему в Николаеве казарме. «Материальное приходит и уходит, — сказал. — Ну и что с того, что без квартиры? Зато мне не стыдно смотреть в глаза своим детям».
Дни, когда их часть штурмовали российские военные, стали самыми тревожными в нашей жизни. И я, и жена Стаса Оля практически не спали, сутками следили за новостями в Интернете. И только узнав, что Стаса переводят в Николаев, успокоились. Казалось, опасность миновала.
В день, когда хоронили Станислава, они с супругой должны были отпраздновать девятилетнюю годовщину свадьбы. Наша газета публиковала номер расчетного счета Ольги Карачевской — для тех, кто хотел помочь семье погибшего офицера. Сама Ольга тогда была не в состоянии общаться с журналистами.
С тех пор прошел почти год. Уголовное дело об убийстве Станислава Карачевского начали слушать в суде. Российские правоохранители, которые ведут расследование, не давали комментариев прессе. Однако на днях стало известно, что обвиняемый Евгений Зайцев… даже не задержан. Об этом заявили в Крымской полевой миссии по правам человека:
«Согласно информации, которая поступает в Крымскую полевую миссию по правам человека, известно, что обвиняемый Евгений Зайцев во время расследования и рассмотрения дела в суде был постоянно на свободе и не находится под стражей, продолжал нести воинскую службу в том же режиме, что и до убийства Карачевского. Свидетели рассмотрения дела отмечают, что он во время суда не охраняется конвоем, на нем не бывает наручников».
Вдова офицера Ольга Карачевская на суды не ездит. Говорит, ей слишком больно вспоминать трагические события. Да и попасть в Крым нет возможности — Ольга устроилась на работу. Теперь она с детьми живет в Николаеве.
— Неожиданно для самой себя я стала военнослужащей и пошла служить в часть мужа, — говорит Ольга, с которой мы связались по телефону. — Как когда-то мой Стас, я ношу военную форму. «Ты же даже не была знакома с военным делом! — удивляются друзья. — Зачем тебе это?» Не знаю, что ответить. Конечно, могла бы найти другую, более подходящую для женщины работу. До того как уйти в декрет, работала на почте. Но когда сослуживцы Стаса спросили, не хочу ли я поработать в их части в финансовом отделе, сразу согласилась. А через несколько месяцев пошла служить. Сейчас имею звание матроса. Наверное, находясь в части, я словно чувствую себя ближе к мужу… Хочется продолжать то, что делал он.
Стас всей душой был предан военному делу. Когда мы поженились, приходилось ютиться в небольшой комнате в общежитии. Зарплата была маленькой. Но мужа эти обстоятельства не смущали — он любил свою работу. И свою страну тоже любил. Когда их часть оккупировали, некоторые его товарищи выразили готовность служить в российской армии. «Уходя, они старались не смотреть нам в глаза», — рассказывал Стас. Муж презирал предательство, но никого не осуждал. Даже о россиянах никогда не говорил плохо: «Это военные, которые выполняют приказы. Но они тоже люди и не станут нас убивать».
— Когда вы переехали в Николаев?
— Примерно через месяц после трагедии. Помню, позвонил известный волонтер Юра Бирюков: «Ольга, мы нашли для вас квартиру в Николаеве». Я сказала, что у меня нет денег на оплату аренды. «Насчет этого не переживайте, — ответил Юра. — Оплачивать жилье будем мы. Дети должны жить в нормальных условиях». Если можно, передайте ему через газету большое спасибо. Он нас спас в прямом смысле этого слова. Кстати, не он один. После того как в вашей газете и в нескольких других изданиях напечатали номер моего счета, стали помогать люди со всей Украины. Деньги были очень кстати — ведь я не работала, семью обеспечивал только муж. Многие звонили, говорили теплые слова. Я сначала думала, что эти звонки будут причинять боль. Ни с кем не хотелось говорить. Но мне, наоборот, стало легче. Приятно знать, что ты не один. Звонили почти из всех областей Украины. Приглашали в гости, передавали детские вещи. А волонтеры и вовсе сделали нам сюрприз — организовали двухнедельную поездку в Польшу. Это помогло немного отвлечься. А самое главное — порадовало детей.
— Сразу после гибели Станислава ваша свекровь признавалась, что не смогла объяснить детям, что случилось с их папой. Пришлось сказать, что он уехал в командировку.
— Дети все время спрашивали, где папа, не понимали, почему он не звонит… В конце концов я сказала, что папа погиб и теперь смотрит на них с небес. Не стала сообщать, как это случилось, но они знают, что отца убили. Понимаю, что со временем вопросов будет еще больше.
*"Детям я сказала, что папа погиб и теперь смотрит на них с небес", — говорит вдова майора Ольга Карачевская (фото из семейного альбома)
— Друг вашего мужа Артем Ярмоленко, который был в момент убийства рядом со Стасом, рассказывал вам, как это случилось?
— Нет, мы с ним не обсуждаем эту тему. Мы мало общаемся. Насколько я знаю, он тоже не ездит на суд. Конечно, хотелось бы, чтобы убийца мужа понес наказание. Но, честно говоря, в это не верю. А ездить на суды у меня нет возможности. Нужно работать. К счастью, помогает свекровь — она переехала в Николаев, чтобы смотреть за детьми.
— Помню, сразу после гибели вашего супруга украинские власти обещали в ближайшее время обеспечить вас жильем. Но вам до сих пор снимают квартиру волонтеры…
— Да, обещания были, и не раз. О том, что нам выделят квартиру, говорили и в Генштабе, и в Николаевском областном совете. Просили немного подождать. В конце декабря в областной совет были перечислены деньги на покупку квартир двум семьям погибших военнослужащих. Но потом оказалось, что на две квартиры денег не хватает. И жилье дали только второй семье. А на нас, сказали, денег нет. «И когда они будут?» — спросила я в областном совете. «Этого вам никто не может сказать», — получила ответ. Я ушла оттуда, еле сдерживая слезы. Ведь для нас уже была найдена квартира! Моей зарплаты с трудом хватает на то, чтобы прокормить двоих детей. Не могу позволить себе снимать жилье. И понимаю: что бы ни говорил Юра Бирюков, мы не сможем вечно жить на деньги волонтеров. Деньги, за которые Юра снимает для нас квартиру, могли бы пойти на армию.
— После трагических событий вы больше не приезжали в Крым?
— Один раз — на похороны бабушки. Но сразу же уехала. Раньше это было мое любимое место. Здесь жила с мужем и детьми. Была по-настоящему счастлива. А теперь — пустота. И Крым стал чужим. Не хочется туда возвращаться.
8581P.S. Желающие помочь семье офицера могут перечислить деньги на карточку: карта ПриватБанка 5168 7420 1538 2199 — Карачевская Ольга Юрьевна
Читайте нас у Facebook
