Новый музей расположился на третьем этаже Запорожского национального университета. В приемной советуют обратиться к декану исторического факультета Владимиру Мильчеву.
— За жареными фактами пришли?— неожиданно неласково встречает хозяин кабинета. Правда, недоразумение тотчас же разрешилось. Оказалось, что кто-то из коллег уже выложил в Интернет информацию о музее, снабдив провокативным заголовком, смысл которого сводится к следующему: якобы сейчас, в пору декоммунизации, в казацком крае «кто-то ностальгирует по советскому прошлому». Конечно же, за ехидными и обличительными комментариями дело не стало, особенно если учесть, что именно в Запорожье члены местной ячейки Коммунистической партии Украины и их сторонники в мае 2010 года установили возле своего офиса памятник Иосифу Сталину.
— Музейное дело на нашем факультете развивается уже не один десяток лет, — приступает к экскурсии доктор исторических наук профессор Владимир Мильчев, проводив журналиста в одну из аудиторий, переоборудованных под музей. — Более 20 лет назад был открыт «Музей этнографии народов юга Украины», в котором мы сейчас находимся. И если вы выросли в селе или у вас там есть родственники, наверняка увидели среди экспонатов знакомые вещи: керамические миски и глечики, ткацкий станок, ручной работы сорочки-вышиванки… То есть предметы доиндустриальной эпохи — до коллективизации, до насаждения колхозного строя. Это конец XIX — первая треть XX века. Примечательно, что когда мы собирали эти вещи, некоторые люди удивлялись: «Зачем вам рухлядь, которой забиты чердаки сельских домов?» А сейчас подобную «рухлядь» днем с огнем не найдешь, хотя прошло всего четверть века! Поэтому мы задались вопросом: а что же будет с предметами, которые окружали советского человека в послевоенное время — от 40-х до конца 80 годов ХХ века? Вполне предсказуемо, что через пару десятилетий они тоже будут цениться, как черепки античной культуры.
Оказалось, что археологи по данному поводу шутят: «Возьми какую-нибудь ерунду, закопай ее в землю на две тысячи лет, и ты получишь экспонат, который годится для аукционов „Сотбис“ и „Кристис“. Университетские историки не стали дожидаться, когда винтажные техника, обстановка быта, мебель и прочее отправятся в утиль или превратятся в дорогостоящий антиквариат, а решили заранее их собрать.
— А вот и новый зал, здесь совершенно другая атмосфера, — продолжает мой гид. — Разделен он на два сегмента. Первый — сельский дом 1960 годов: панцирная детская кроватка, металлическая „ночная ваза“ под ней, незатейливый ковер с оленями, платяной шкаф, радиоприемник, игрушки той эпохи… Второй — стандартная городская квартира 1970—80 годов с мебельной стенкой. У нас, кстати, представлена стенка местной мебельной фабрики. Полки серванта обычно украшали фарфоровые статуэтки, к примеру, танцующие бравые моряки, балерины, котики, лебеди, зайчики на лыжах. Здесь есть едва ли не единственный пылесос того времени „Ракета“, радиола — приемник и проигрыватель грампластинок, коллекция телефонов, печатные машинки. Нам даже презентовали раритетную коллекцию этикеток вино-водочных изделий.
Если в предыдущем зале из „родных сердцу“ предметов я обнаружила лишь крынку для молока, то тут массово встречались вещи, бывшие в обиходе и моей семьи. Такую же копию шишкинской картины „Утро в сосновом лесу“ моим родителям в 1960 году подарили в качестве свадебного подарка. Вот игрушечная швейная машинка (после меня ею еще забавлялась младшая сестренка), пластмассовый сувенир — вазочка с ландышами, виниловые пластинки. Конечно же, портфель и школьная форма с красным галстуком; занимающая мало места и в то же время вместительная сетка-авоська (авось что-нибудь удастся купить по дороге), журнал „Работница“, чеканка (такими изображениями, выбитыми на металлическом листе, обычно украшали стены в интеллигентных семьях). А также книги, купленные на талончики от сданного вторсырья.
*"В этой комнате собраны вещи, мебель, одежда послевоенного периода», — говорит профессор Владимир Мильчев
По словам Владимира Ивановича, пока выставлена только часть экспонатов. И, разумеется, экспозиция будет пополняться силами студентов и горожан, которые согласятся расстаться со знаковыми предметами советской эпохи. Здесь уже есть семейные реликвии. Например, трофейные серьги, которые подарил жене советский солдат, вернувшийся с войны в 1945 году. Они не золотые и не серебряные, там мельхиор с перламутром. Но, по словам внучки хозяйки раритета, для простой сельской жительницы сережки были настолько ценными, что она их за всю жизнь так ни разу и не надела, берегла. Бабушка уже умерла, поэтому украшение и передали в музей.
— Может, кто-то от недостатка ума увидит во всем этом пропаганду советского строя в период декоммунизации, — возвращается к «больной» теме Владимир Мильчев. — Поясняю: никакой пропаганды нет, нами движет только желание сохранить для последующих поколений артефакты эпохи, которая объективно существовала. Тут собраны предметы, которые были понятны человеку, жившему полвека назад, а нынешней молодежи они уже чужды. Если дать сегодняшним студентам задание заправить магнитную ленту в бобинный магнитофон, то большинство с этим не справится. Планируем со временем сделать этот музей интерактивным чтобы молодые люди на контрасте почувствовали разницу в использовании своего MP3-плеера или смартфона, на котором они слушают музыку, и проигрывателя для пластинок или радиоприемника, на котором слушали «вражеские голоса» их родители.
43-летний историк признается, что по такому приемнику и сам в юности слушал Би-би-си и «Посевы» Севы Новгородцева. Со смехом вспоминаем, как отечественные франты буквально дрожали над первыми импортными пластиковыми пакетами, приобретая их на «тучах» (барахолках) и в комиссионных магазинах, где можно было обзавестись модными вещичками. Когда обычные ученики тащили в школу полный учебников портфель, тогдашние «мажоры» демонстративно извлекали из своих пакетов максимум одну книжку и несколько тетрадей с ручкой…
— Когда видишь предметы советского быта 1970—80 годов и их аналоги, которые тогда же производились в западноевропейских странах, США и Канаде, становится понятно, что Советский Союз проиграл не столько гонку вооружений, сколько гонку потребительских настроений населения, — резюмирует собеседник. — Ведь, что бы там ни говорили о бессребреничестве советских людей, тяга к потребительству была. Тогда существовала особая система ценностей. Старшее поколение помнит — «статусная» семья обязательно должна была обзавестись монгольским ковром, чешским хрусталем, гэдээровской стенкой и сервизом «Мадонна», на который ходили посмотреть соседи и сослуживцы.
Напоследок Владимир Иванович подчеркивает: чего не найдешь в новом музее, так это ностальгии по Советскому Союзу. Та эпоха уже ушла, но остались артефакты, которые являются историческими источниками. Впрочем, кое-кто может взгрустнуть в этом музее, но только по своей ушедшей молодости.
Фото автора
1586Читайте нас у Facebook
