«Мне отказали в пересадке сердца. Потому что после введения стволовых клеток оно стало работать… нормально»
Находясь в зоне АТО, Александр Сидлецкий получил тяжелейшие ранения.
— Наша часть стояла под Горловкой, ее обстреляли из минометов большого калибра, — вспоминает Александр. — Я вбежал в блиндаж — и почувствовал, что в спине что-то жжет, потекла кровь. Меня быстро доставили в больницу Артемовска. Врачи удалили одну почку, «подлатали» печень, а затем вертолетом отправили в госпиталь Харькова, где из моего легкого извлекли осколки снаряда. На восстановление ушел не один месяц, но когда я вернулся домой, в Немировский район Винницкой области, родные — мама, две сестры — радовались, что я жив и все обошлось. Но однажды ночью я почувствовал себя настолько плохо, что даже подумал: умираю. Не мог вдохнуть, в груди жгучая боль. Ни сидеть, ни лежать невозможно… Такие приступы начали повторяться, и без «скорой» снять их было невозможно. Когда в госпитале в Виннице мне проверили сердце, врачи ужаснулись: оно почти не работало. Не билось, а только вздрагивало. В таком тяжелом состоянии меня и направили в Киев, в Институт имени Шалимова. После того как все проверили, сказали, что спасти меня может только пересадка сердца.
— У Александра делятационная кардиомиопатия, — говорит руководитель отдела хирургии и трансплантации сердца Института хирургии и трансплантологии имени А. А. Шалимова НАМН Украины Артур Габриэлян. — При этом заболевании сердечная мышца растягивается настолько, что может по размерам напоминать футбольный мяч. На УЗИ видно, что сердце не сокращается, кровь не перекачивается. Трудно точно сказать, почему у Сидлецкого развился такой недуг. Возможно, причиной стал стресс, связанный с ранением. Но в том, что парню нужна пересадка сердца, никто не сомневался. Счет жизни шел на недели. В Минздраве Украины Александра поставили на очередь, чтобы при первой возможности отправить на трансплантацию сердца в Белоруссию. Но до этого момента парень должен был дожить… Мы решили провести ему лечение с помощью стволовых клеток пуповинной крови.
Объективный показатель, который характеризует состояние сердца, — фракция выброса. У Александра она была экстремально низкая — 11, а после введения стволовых клеток увеличилась до 40 (почти в четыре раза!). Опыт наработан: эту терапию прошли у нас около 50 пациентов. Но Сидлецкий оказался особенным. Через полгода после введения клеток подошла его очередь ехать на трансплантацию. Когда наши белорусские коллеги провели перед операцией полное обследование пациента, то сообщили: «Показатели работы сердца практически в норме, в пересадке Александр на данный момент не нуждается».
*"Из-за ранения мне удалили почку, «подлатали» печень, извлекли осколки снаряда из легкого. Думал, что сердце осталось неповрежденным. А его подорвал стресс, — говорит Александр. — Но сейчас, после лечения, я чувствую себя нормально". Фото из семейного альбома
На здоровье Саша никогда не жаловался. Закончил техникум и собирался стать агрономом, но забрали в армию. Еще до военных действий служил на флоте, затем работал в милиции. Каждые полгода проходил диспансеризацию. К сердцу у врачей претензий не было. Почти год Сидлецкий воевал в АТО, пока не получил тяжелое ранение. С него и начались все беды. Разговаривая с Александром, чувствуешь, что к своему состоянию он относится серьезно и все же не хочет признавать себя больным.
— Сейчас мама и сестры стараются меня оградить от любой физической нагрузки, но я ведь не беспомощный — и ведро воды могу принести, и помочь по хозяйству, спокойно могу идти без остановки полчаса, — говорит Александр. — А до введения клеток на ногах были отеки, встать с кровати не мог… В столичном Институте имени Шалимова мне очень помогли. Да и дорогостоящей операции по пересадке сердца удалось избежать, во всяком случае, пока. Я слабо разбираюсь в медицинских терминах, а вот моя сестра Таня, которая постоянно со мной была в Киеве, уже говорит с врачами на одном языке. Она так за меня переживала!
— Что вы знали о пересадке сердца?
— Только то, что в Украине ее не делают и надо ехать в Белоруссию. Мне как ветерану, участвовавшему в боевых действиях, операцию должно было оплатить государство. Но очередь для всех одна. Люди ждут в среднем не меньше года. И тогда, почти год назад, Артур Владимирович Габриэлян предложил ввести мне стволовые клетки. Я решил: если от этого мне станет лучше, почему нет?
— И действительно стало лучше?
— Не сразу. Поначалу я даже не понял, что мне их ввели. Думал, это операция, которая будет проходить под наркозом. А мне просто поставили капельницу. Ничего необычного. Cначала состояние не изменилось. Но через три месяца я действительно почувствовал улучшение. Стал крепче, силы прибавились, отеки ушли. Да и приступы прекратились. Хотя не все шло гладко. Недели три был на реабилитации в «Феофании». Видно, так надо было. Там и со своей Светой познакомился. Она работала медсестрой. Сейчас Светлана переехала ко мне, и мы вскоре собираемся пожениться. Верю, что все у нас в жизни сложится хорошо. А врачи мне говорят: «Если вдруг почувствуешь себя хуже, звони, приезжай. Будем лечить».
* После армии Александр служил на флоте. Медики постоянно контролировали состояние его здоровья. Никаких проблем с сердцем у парня не было. Фото из семейного альбома
О том, рассчитывал ли он на такое успешное развитие ситуации, я спросила у Артура Габриэляна. Артур Владимирович — известный кардиохирург, многие годы оперирует пациентов, которые оказываются на грани жизни и смерти. Мне не раз приходилось писать о новых щадящих методиках, которые этот специалист применил впервые в нашей стране.
— Если честно, я понимал, что введение стволовых клеток пуповинной крови должно улучшить состояние Александра Сидлецкого, поможет ему дождаться трансплантации сердца, но вовсе не рассчитывал на то, что оно позволит отказаться от пересадки, -- говорит Артур Габриэлян. -- И это подтвердили белорусские коллеги. Их независимое мнение для нас важно. Тем более что у них огромный опыт в области трансплантации сердца.
Сейчас в мире большой интерес к стволовым клеткам. Когда я послал материалы наших исследований в несколько зарубежных изданий, меня тут же пригласили поучаствовать в международных конференциях — выступить с докладом, поделиться опытом.
— Вы первыми в Украине начали применять стволовые клетки при кардиомиопатии?
— Стволовые клетки, взятые из костного мозга пациента, впервые в стране начали применять специалисты в Донецке. И очень успешно. Однако мы первыми использовали для этой цели пуповинную кровь. Затем этим стали заниматься и в Одессе.
— Стволовые клетки из пуповинной крови оказались более эффективными?
— Думаю, да. К тому же при их введении возникает намного меньше осложнений — таких, как аритмия, которую очень сложно контролировать, если вводятся стволовые клетки костного мозга. Да и готовить препарат гораздо легче. Это делают другие специалисты, занимающиеся клеточной терапией. Мы с ними сотрудничаем.
— Должны ли быть у пуповинной крови какие-либо «родственные» организму пациента показатели?
— Нет, это стандартные растворы, которые подходят всем нашим пациентам. Ни разу не возникал конфликт «хозяин против донора», никаких побочных эффектов не было. Чем еще хороша такая терапия: мы называем ее трансплантацией тканей, но принимать иммуносупрессивные препараты (те, которые подавляют реакцию иммунной системы на чужеродную ткань и необходимы человеку при трансплантации органов) не нужно.
*Артур Габриэлян: «Попадая в сердечную мышцу, стволовые клетки „встраиваются“ и восстанавливают пострадавшие ткани». Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
— Когда вы сделали первую трансплантацию клеток пуповинной крови?
— В 2009 году. До этого шли эксперименты на животных. Результаты были очень обнадеживающие. Но выполнять процедуру людям все не решались. Хотелось что-то доработать, перепроверить. И вот приходит на прием мама с сыном. Мальчику 19 лет, у него наследственная делятационная кардиомиопатия. Мама в отчаянии: от этого заболевания умерла старшая дочь. Тогда я решился на первую трансплантацию. Состояние парня улучшилось, через некоторое время процедуру ему повторили. Все шло хорошо, а затем он просто исчез из поля зрения. Знаю, что он житель Луганской области, но контактов нет. С того момента прошло восемь лет. Число пациентов достигло пятидесяти. Из них не удалось спасти троих.
— Причина?
— К сожалению, стадия заболевания у всех троих была терминальная, то есть состояние настолько тяжелое, что организму не хватило времени (а это несколько месяцев), чтобы стволовые клетки прижились и изменили пострадавшую ткань сердца. Теперь мы знаем, в каком случае проводить процедуру бессмысленно. Отрабатываем методы введения клеток: одним показан внутривенный (как у Александра), другим, при ишемической кардиомиопатии, лучше делать инъекции прямо в сердечную мышцу. В некоторых случаях, если не работают коронарные артерии, предварительно «открываем» их — ставим стент или выполняем шунтирование.
— У каждого пациента своя схема?
— Да. И еще надо учитывать, что введение стволовых клеток не навсегда улучшает работу сердца. Если фракция выброса (способность сердца перекачивать кровь) падает, то процедуру приходится повторять одним пациентам через год-полтора, другим — позже. Мы наблюдаем за всеми, кто у нас пролечился с помощью этого метода. Подписываем с пациентом договор, согласно которому он должен приезжать на консультацию через месяц, три, шесть месяцев, год. И эти встречи тоже назначаем индивидуально. Хочу подчеркнуть: трансплантация стволовых клеток пуповинной крови — метод с доказанной эффективностью, но не панацея и не заменяет пересадку сердца или другие методы поддержания работы этого органа. Трансплантация сердца — наиболее радикальный метод лечения хронической сердечной недостаточности, признанный во всем мире.
— Может ли метод трансплантации стволовых клеток пуповинной крови стать массовым?
— Со временем, думаю, да. Особенно это касается тех, кому поставлен диагноз сердечная недостаточность. Но пока многое еще требует изучения. За пациентами, прошедшими у нас лечение, необходимо наблюдать, чтобы знать все положительные и возможные отрицательные эффекты.
Недавно нас поразил фельдшер из Ивано-Франковска, который лечился в нашем отделении в 2013 году. Поступил он в очень тяжелом состоянии: диагноз ишемическая кардиомиопатия, поражение двух артерий, показатель выброса крови очень низкий — 18 (при норме 50). Тогда мы его спасли — установили в одну артерию стент и ввели стволовые клетки. Пациент уехал и… потерялся. А недавно позвонил: «Вы думали, что я умер? Так нет, я живой!» Мы все обрадовались, говорим, приезжайте! А он: «Очень занят, приехать не могу». Но по нашей просьбе прислал результаты УЗИ сердца. Все отлично.
В числе первых пациентов, которым мы применили стволовые клетки, — тренер по лыжному спорту. Проводили процедуру дважды. Человек продолжает работать инструктором, живет в Карпатах. Говорит, что и дрова колет, и на лыжах ходит.
Изначально мы ставили себе цель продлить пациенту жизнь или по крайней мере улучшить ее качество хотя бы на год. Почему на год? Потому что таково среднестатистическое время ожидания пересадки сердца, и важно, чтобы пациент дождался ее без тяжелейшей сердечной недостаточности, без нарушения функций других органов. Теперь мы видим, что метод трансплантации стволовых клеток пуповинной крови значительно превзошел наши ожидания. Это радует и заставляет работать дальше.
5050Читайте нас у Facebook
