Петр тодоровский: «в детстве я украл у отца пять рублей и купил балалайку. На ней и научился играть»
Петра Тодоровского справедливо называют классиком российского кино. Его картины «Верность», «Военно-полевой роман», «Фокусник», «По главной улице с оркестром», «Любимая женщина механика Гаврилова», «Анкор, еще Анкор!», «Интердевочка», «Ретро втроем» знают и любят многие зрители. Эти фильмы можно смотреть не один раз, как перечитывать хорошую книгу. Картины Тодоровского вызывают ощущение, что именно так оно все и происходило на самом деле.
«Когда мы познакомились с Булатом Окуджавой, он был бедный и гонимый»
— Вы начинали в кино в качестве оператора, а как стали режиссером?
— Я стал заниматься режиссурой на Одесской киностудии. По тем временам добиться постановки, а это 500-600 тысяч рублей, было очень сложно. Но когда моя картина «Верность» получила на Венецианском кинофестивале приз за лучший дебют, а на всесоюзном конкурсе была отмечена за лучшую режиссуру, передо мной открылась дорога в большое кино. Сценарий «Верности» я писал вместе с Булатом Окуджавой. Тогда он был бедный и гонимый. Одно время работал в «Литературной газете», заведовал отделом поэзии, потом его убрали. С Окуджавой меня познакомил Марлен Хуциев. Однажды мы поехали погулять на подмосковную дачу к нашим знакомым. А я тогда очень хорошо играл на гитаре. И когда исполнил песни Булата, он просто обалдел. Мы подружились и общались до конца его жизни.
— Вы сочинили музыку к нескольким фильмам. У вас есть и музыкальное образование?
— Нет, у меня только ВГИК за плечами. Ни одной ноты не знаю, в этом смысле я тупой. Просто само идет, вылетает мелодия — честное слово, не специально. В детстве я вытащил у отца из кармана пять рублей, смотался на рынок и купил себе балалайку. На ней и научился играть. Во время войны, когда наши войска уже вступили в Германию, мой ординарец как-то сказал: «Товарищ лейтенант, вы все время насвистываете что-то, а я вот нашел вам гармошку». И вытащил из повозки роскошный 120-басовый аккордеон. Я был комендантом маленького немецкого городка. Знаете, чем я там занимался? Сидел и с утра до вечера учился играть на аккордеоне.
— А у вас музыка сначала рождается или сюжет должен покатиться?
— Знаете, это происходит совершенно непроизвольно. Песенку «Рио-Рита» я придумал на стихи Гены Шпаликова, замечательного драматурга, автора сценариев фильмов «Я шагаю по Москве», «Мне двадцать лет». Однажды, листая его сборник, я наткнулся на замечательные строки, которые, как мне показалось, должны обязательно присутствовать в «Военно-полевом романе». Я всегда что-то сочинял, но никому этого не показывал, а тут продемонстрировал свое творчество актерам на съемочной площадке. Им это так понравилось, что песня вошла в фильм как действующее лицо. С тех пор я к каждому своему фильму, уже не стесняясь, сочинял музыку.
— Не скромничайте, вы же не только к своим фильмам музыку писали.
— Это вы фильм Гарика Сукачева имеете в виду? Гарик попросил придумать что-то для его картины о войне «Праздник». На самом деле войны там почти нет, но когда я посмотрел материал, он мне понравился, и я сочинил две темы. Сукачев тут же написал слова. Эту песню он и сейчас в своих концертах исполняет. А к фильму я вместе с оркестром партию гитары записал.
— Боязно было?
— У меня, можно сказать, опыт уже имелся. Я и раньше с оркестром записывался. А когда снимал свой первый фильм «Никогда» по сценарию Григория Поженяна, у Жени Евстигнеева, впервые сыгравшего главную роль, была сцена, где он виртуозно отбивает ритм вилкой по столу. Потом в Доме актера на вечерах он часто выступал с этим номером, пользовавшимся бешеным успехом. Мы с Женей много лет дружили. И когда собирались за рюмкой водки, то выступали на пару: он брал вилки, а я гитару.
«Встреча с друзьями растягивалась на два-три дня — под гитару, под стопочку»
— А кто в вашу компанию входит?
— В основном это люди моего возраста. Помню, на Одесской киностудии в 1955 году у нас сложилась замечательная компания: Марлен Хуциев, с которым мы снимали «Весну на Заречной улице», Гриша Поженян, Коля Рыбников. Приезжали Александр Володин и Булат Окуджава. Денег тогда у нас не было, жили в общежитии, но в гости ходили друг к другу запросто. Жаль, это время кончилось. В Москве жизнь устроена по-другому, она разъединяет людей. От былой дружбы остались лишь встречи с поцелуями в Доме кино. Единственным другом мог назвать только Зяму Гердта, хотя и с Сашей Володиным, и с Булатом у меня были искренние отношения. А с Гердтом мы стали дружить домами с той поры, как я снял его в фильме «Фокусник». Зяме были присущи музыкальность и необыкновенное чувство юмора. Это был мощный сплав таланта, человеческих качеств и образования. «Фокусника», которого я очень люблю, долго мордовали, не выпускали. Переозвучивали, вырезали куски и потом выпустили на весь Союз 36 копий. Поэтому фильм мало кто видел. Интеллигенция бегала по окраинам Москвы, по клубам…
— Значит, компания и дружба для вас — понятия разные?
- Я любил хорошую компанию. В основном в ней были кинематографические люди: режиссеры Венгеров, Хуциев, Швейцер… После премьеры моего фильма «Верность», помнится, состоялся один из первых наших совместных гитарных вечеров. Сохранились записи, где пели Гена Шпаликов, Булат, а я им подыгрывал. В общем, на таких вечерах и завязывалась дружба, складывались судьбы. Как-то я поехал зимой к Окуджаве в Питер, где мы собирались у Венгерова. Эти встречи часто заканчивались утром, приезжал Галич, Исаак Шварц, однажды неожиданно появился Саша Митта. Это могло длиться по два-три дня — под гитару, под стопочку…
— А как вы познакомились со своей женой?
— Совершенно случайно. Мира была активной участницей самодеятельности. Она окончила Институт инженеров водного транспорта и выступала в студенческом ансамбле, весьма известном в Одессе. А поскольку я все время что-то сочинял, то руководитель этого ансамбля взял у меня песни. Я пришел на репетицию как раз в тот момент, когда они их разучивали. В этот момент появилась Мира с местным композитором. Потом я уехал в Ленинград на съемки своего фильма «Никогда». Мира уволилась с работы, которая ей не нравилась, и отправилась следом за мной.
— Мира Григорьевна, прежде чем стать продюсером, еще и сценарии сочиняла. Вы ее литературную работу одобряли?
— Да… С большим трудом. Мира работала в газете и что-то писала. В основном про море и моряков. Ее фильм о водолазах получил много призов на международных фестивалях. Сейчас она руководит студией «Мирабель».
— Любимый семейный праздник у вас есть?
— Наверное, Новый год. Раньше у Зямы Гердта всегда собирались на даче. Это место писательское, и по-соседски замечательные люди заходили. Твардовский заглядывал и Эльдар Рязанов. Мы и сейчас с Таней, вдовой Гердта, вместе встречаем Новый год. Как-то попробовали в Доме кино собраться — не понравилось. Вроде и компания шикарная: Ахмадулина с Мессерером, Володя Войнович с женой, мы с Мирой. Но получился колхоз какой-то! Рядом кто-то надирается, все подходят, хлопают по спине: здорово, Петя! Мне больше всего запомнилась встреча Нового 1945 года. Наша армия тогда стояла на берегу Вислы, мы готовились к наступлению. Нашли елочку в лесу, повесили на нее три банки консервов, буханку хлеба, бутылку со спиртом. Вокруг этой елочки и отмечали.
— Вы Миру Григорьевну слушаетесь, когда снимаете, ведь она не просто жена, а еще и продюсер…
— Мира называет меня «соляным столбом». В быту я с ее мнением считаюсь, но фильм — это исключительно моя территория. Вообще, не дай Бог жить в одной квартире с продюсером. Целый день на съемочной площадке ворчит, что можно обойтись без крана, пятого, десятого. Потом возвращаешься домой после тяжелой смены, там продолжается та же история.
«С тех пор как сын стал продюсером на РТР, мои фильмы канал перестал покупать»
— Скажите, а канал, которым руководит ваш сын Валерий, созданные вами картины покупает?
— Это немного больной вопрос. С тех пор как Валера стал одним из ведущих продюсеров на российском канале, РТР уже и фильмы наши не берет. Сын считает, что это неудобно, раз он там работает.
— А кино, которое он делает, вам нравится?
— Не все. Он очень интересно снимает, но это совершенно другой подход, взгляд, стилистика. Из его картин мне больше всего «Любовь» нравится. Интересна и «Страна глухих». Фильм «Любовник» с Олегом Янковским считают хорошим. Думаю, и последняя картина сына «Мой сводный брат Франкенштейн» — очень серьезное кино. А вот «Подмосковные вечера» мне нравятся меньше. Все больше обращено не к чувствам, а к форме. Я всю жизнь снимаю то, что сам пережил. А у Валеры нет такого запаса переживаний, поэтому он больше думает о форме.
— Сын советуется с вами, когда свои фильмы делает?
— Нет. У него выработался комплекс сына Тодоровского. Вышла смешная история, когда я снимал «Ретро втроем», а он — «Страну глухих». Я ему материал не показывал, и он молчал. Но потом не выдержал и спросил, почему я отмалчиваюсь. «А ты почему?» — говорю. В общем, показали мы друг другу материал. И знаете, я его послушал, а он меня — нет. И напрасно.
— Нереализованные замыслы еще есть?
— У меня их куча. Есть давняя история о голубях, которые живут в оперном театре. Это может быть что-то очень интересное, душевное, музыкальное… Они слушают каждый вечер Чайковского, Верди. Это, конечно, человеческая история.
— Что для вас сейчас самое главное в жизни?
— Это Мира. Сын Валера. Внуки Катя и Петя. И кино. И гитара.
— Чего хочется больше всего?
— Мечтаю поехать в Одессу осенью. Там тепло, овощи, фрукты. Это просто душевный отдых будет. Ведь только с возрастом начинаешь понимать, что проиграл очень много. В конце концов, жажда славы, денег, красивой жизни — суета и безвкусица. Единственное, что остается в жизни, — это любовь.
415
Читайте нас у Facebook
