Народный артист россии леонид ярмольник: «три дня работал на ваганьковском кладбище в москве… Могилы рыл. Правда, без интереса»
«Если надо, могу и по морде дать»
- Леонид, я смотрю, вы бороду отпустили. Это для работы так надо или просто имидж решили сменить?
- Это я так от работы завишу. Знаете, когда Леньку Якубовича спрашивают: «Как себя чувствуешь?», он отвечает: «Меня это не интересует!» Так и я. Мне все равно, как выгляжу.
- Многие считают вас чересчур эмоциональным и даже скандальным человеком.
- Ну, я такой! Если надо, могу и по морде дать. Немножко вспыльчивый, правда, отходчивый.
- И за что по морде можете двинуть?
- За то, за что и 30 лет назад: хамство, отсутствие воспитания… Если рука поднимается сразу, а голова включается потом, значит, ты еще жив и здоров. А если начинаешь думать: «Ну, наверное, надо надавать по морде… » — уже можешь отдыхать.
- Неужто вам, народному артисту, приходится драться?
- В молодости такое случалось частенько, сейчас — реже. Хотя иногда срываюсь… Не-е-ет, серьезных драк давно не было. Но, даже если что-то происходит, сразу извиняюсь, ведь некрасиво, когда начинают обсуждать: «Ярмольник в ресторане въехал, врезал… » Потом долго анализирую, прав ли я. Пока всегда был прав! Может, это действительно
делать не надо — с точки зрения имиджа…
Наверное, если со стороны смотреть, зрелище поражает. Ярмольник в ресторане дал по морде охраннику, который его в два раза больше! А охранник перед этим сказал: «Чего здесь стоите?» В тыкву получил и тут же: «Че ты, че ты?» Я говорю: «Не «че ты», а мало того, что я тебя ударил, так ты стоять здесь больше не будешь. Ты что, на вокзале с бомжами общаешься? Или в КПЗ? Как ты со мной разговариваешь?» Все-таки я считаю: главное, чтобы тебя уважали. А если вместо уважения неприкрытое хамство, оно должно быть наказано! Хамство разное по своей природе: у кого-то оно от зависти, у кого-то — из-за отсутствия воспитания, а кто-то хамит, потому что привык… Но это не повод, чтобы я прощал.
- А журналистов отчего недолюбливаете?
- Да просто не люблю одно и то же тысячу раз повторять! Ведь, по большому счету, журналисты ни хрена не читают и ничего не знают о том, с кем общаются. Делают свое дело, а ты, как попка-дурак, говоришь одно и то же 385-й раз. Из-за этого больше люблю интервью и расспросы о конкретных вещах, чем
разговоры об искусстве. Они очень вредны!
- Тогда давайте конкретно: чем занимались бы в жизни, не стань актером?
- Не знаю. Ничего другого делать не умею. Может, и сумел бы, если бы научили. Наверное, могу машины разгружать… Я, кстати, три дня могильщиком работал. Без интереса, правда. Рыл могилы на Ваганьковском кладбище.
- Можно подробнее? Это белое пятно в вашей биографии.
- Да-а-а… Мне просто хотелось почувствовать трагическую атмосферу. Мой приятель Олег Киселев, известный мим, талантливый, хороший артист, любил эпатировать. Это в 70-е годы было, я еще в Щукинском учился. Так вот, одно время Олег сидел без работы, довелось могилы рыть. Как-то предложил мне: «Хочешь увидеть настоящую жизнь? Приходи ко мне на кладбище, дам лопату. Посмотришь, как хоронят, понаблюдаешь, как люди себя ведут».
И я решил попробовать. Работал три дня, сорвал руки, спину… Я же ничего не умел! Погода была плохая — поздняя осень. Помню, мне поручили выкопать могилу. Ваганьковское кладбище стоит на песке, я чуть не умер, пока вырыл! Пошел к бригадиру сказать, что могила готова, а тут жмурика везут, процессия идет… Подходят, а могила наполовину засыпана! Песок обвалился. Меня холодный пот прошиб! Ну, прыгнули в яму три профессионала — и через две минуты могила снова была готова. Это стало для меня испытанием…
- После такой работенки переоценка ценностей произошла?
- Знаете, чем отличается фотография от рентгеновского снимка? На фотографии виден прикид, а на рентгене — суть. Так и на кладбище. Там никто ничего не играет, люди такие, какие на самом деле.
«В школе у меня было два прозвища — Гусь и Леннон»
- А вы смерти боитесь? Если бы, не дай Бог, узнали, что жить осталось один день, как бы его провели?
- Так же, как сегодняшний. А что? Собираться куда-то, что ли? Это ерунда! Знаете, я недавно задумался — в связи с бесконечными авиакатастрофами… Самолеты, которые сейчас летают, старше меня. На них страшно смотреть, а они все еще летают. И каждый раз думаешь: «Ну вот, сел в самолет. А может, он упадет! В ту секунду, когда поймешь, что он падает, что будешь делать?» Да ничего! Страха за себя нет. Просто обида за то, что кого-то подведешь, создашь организационно…
- … ритуальные хлопоты.
- Да! Но через неделю все образуется. Не с тебя все началось, не тобой все закончится.
- Тогда о продолжении рода. Внуков не хотите?
- Хочу! Но это не в моей компетенции… Тут я ничего не могу спланировать.
- Ну, дочка-то небось женихов приводит папе показать.
- Приводит, но я их не оцениваю, это у нас не заведено.
- Еще скажите, что в вашей семье нет конфликта отцов и детей.
- Представьте себе, у нас с Сашкой особых споров не бывает. Она уже взрослая, и не потому, что ей 23 года, а по составу мозгов. Во всех вопросах дочь может быть серьезным оппонентом. То есть мы с ней можем о чем-то разговаривать, но мой жизненный опыт, возраст, положение, что я отец, а она дочь, не являются аргументами в мою пользу.
- Она учит вас жизни?
- Есть масса вещей, на которые Саша помогает смотреть ее глазами. Это не обязательно какие-то молодежные понятия. Они связаны и с эстетикой, и со вкусом, и с тем, что нравится или не нравится… Это и кино. Дочка, например, знает абсолютно все новые картины, а у меня времени не очень много. Поэтому сначала она идет в кинотеатр и ТОЧНО определяет, надо ли мне смотреть фильм. Чтобы я потом не упрекнул: «Что же ты мне не сказала, я потерял время». К примеру, когда сходила на вторую часть «Пиратов Карибского моря», предупредила: «Тебе смотреть не надо». Знает: меня этим не удивишь, ведь фильм сделан, по большому счету, для международного быдла, для дураков. Дешевка, праздник технологий, и все!
- Дочь не пошла по вашим стопам?
- Нет, по маминым. Сейчас в Строгановке (Художественно-технический университет им. Строганова. — Авт. ) учится. На четвертом курсе. Художником по стеклу будет. Витражи, посуда… Пока им все излагают очень подробно, а потом они сами выберут направление деятельности. Саша учится увлеченно. Я рад, потому что такое редко бывает сегодня… Мы детей направляем, а они думают, что делают нам одолжение, если что-то изучают.
- А вы хорошо учились?
- Мне все легко давалось. Если хотя бы 15 минут в день делал уроки, получал одни «пятерки». Если не делал — «четверки».
- Вас ботаником за это не дразнили?
- У меня было другое прозвище — Гусь. Потому что всегда был очень худым, длинношеим… А в восьмом и девятом классах, когда был пик популярности «Битлз», отрастил волосы, из-за чего меня в школу не пускали. За три рубля купил на толчке очки круглые, так и ходил. Два года подряд меня называли Ленноном. А вообще, я дворовый парень. У меня никогда не было времени поесть. Никогда! Хватал со стола кусок хлеба и уже после первого укуса был где-то далеко во дворе.
«Мне легче не поесть, чем самому готовить»
- Во что с пацанами играли?
- В войнушки, конечно. У меня был деревянный автомат. Сам сколотил, сам красил гуталином. Мое детство прошло во Львове. Я там в шесть лет оказался: отца перевели служить. Помню дом бабушкин. Казалось, что он громадный, улица широче-е-енная… А лет семь назад я приехал туда, а она шириной не более двух метров. Наверное, «Жигули» проедут, и больше ничего. Как в Италии. Это старый район Львова, так называемая Рогатка.
А еще помню игру в «цок». В Москве она, по-моему, называлась «расшибец». Мы отливали из старых аккумуляторов свинцовые битки, клали монеты… Ты должен бросить битку, и если ближе всех к кучке кинул, первым бьешь по деньгам. Если перевернул их, забираешь себе. Была еще игра «трясучка». Ну, орел, решка… Угадал — деньги твои.
- Что-то у вас все игры на деньги.
- У меня и сейчас все игры с деньгами связаны. Может, поэтому и стал продюсером. Считаю деньги средством достижения свободы.
- И насколько вы свободны?
- Свободен! Во всяком случае, волен делать что хочу… Не заставишь делать то, что мне не нравится. Это и есть свобода.
- Она, наверное, не сразу появилась. Первые гонорары были куда меньше нынешних…
- За дебютный фильм «Сыщик» получил рублей 200. Дикие деньги по тем временам! Потом была картина Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен». Я заработал 700-800 рублей. Так же, как и Ленка Коренева, и Кваша, и Чурикова. При том, что у них были максимальные ставки, а у меня, начинающего артиста, средняя. А уже тогда самый популярный, самый любимый актер Олег Иванович Янковский, сыгравший ГЕНИАЛЬНУЮ главную роль, получил то ли 3400, то ли 3800 рублей.
- После «Мюнхгаузена» Захаров вас в «Ленком» не звал?
- В свое время я очень хотел там работать. У них был худсовет. Олег Янковский, Сашка Абдулов, Саша Збруев хотели, чтобы я работал в «Ленкоме». А Коля Караченцов (не подумайте, что это разборки, вовсе нет), с которым мы потом стали близкими друзьями, был против. Считал, я займу часть его территории. Но, знаете, все, что ни делается, к лучшему. В 1983 году, уйдя из Театра на Таганке, я стал свободным художником.
- А почему оставили театр?
- Я ушел, когда пришел новый руководитель — Анатолий Эфрос. У нас, мягко говоря, не заладилось… Следом за мной театр покинули Хмельницкий, Шаповалов, Филатов. Эфроса я как артист не интересовал, вот и ушел в никуда. Ксюха, жена, по-моему, была на седьмом месяце беременности. И квартиры не было.
- Как решали жилищный
вопрос?
- У меня была комната в коммуналке, у Ксюши — однокомнатная квартира. Выменяли квартиру, где потом родилась моя Сашка, в центре Москвы, на Трубной. Сейчас понимаю, что был совершенно сумасшедшим, потому что остался без работы. Но я знал: будет день, будет и пища.
- Правда, что дом, в котором сейчас живет Андрей Макаревич, вы собственными руками построили?
- «Собственными руками» — это дикое преувеличение. За собственные деньги — да. Но не Макаревичу, а себе. А когда выстроил еще один дом, неподалеку, этот у меня Андрюша купил.
- Проекты домов сами придумывали?
- С женой. Она талантливее меня, известная художница. Поскольку мы вместе почти 25 лет, я достаточно последовательный ее ученик. Могу организовать, посмотреть, качественно ли сделали, но я не каменщик и не маляр! Этого не умею.
- Что же вы умеете?
- Лампочку поменять.
- А приготовить что-нибудь слабо?
- Могу, но, слава Богу, не приходится. Готовить тоже не умею. Разве что-то элементарное. С голоду не умру, но и холодильник-то открываю, если уж совсем дело плохо. Мне легче не поесть, чем самому готовить.
618Читайте нас у Facebook
