Андрей миронов часто любил повторять: «настоящего художника может обидеть каждый, а материально поддержать -- никто»
Андрей Миронов умер во время спектакля «Женитьба Фигаро» на сцене рижского театра. Что-то мешает смириться с его гибелью до сих пор. В центре Санкт-Петербурга есть театр, который называется «Русская антреприза» имени Андрея Миронова. Руководитель театра, заслуженный деятель искусств России Рудольф Давидович Фурманов был бессменным организатором концертов Андрея Миронова.
«Андрей любил красиво накрытый стол, изысканную посуду, чистые скатерти»
-- Рудольф Давидович, расскажите о вашей первой встрече с Андреем Мироновым.
-- Впервые это случилось на концерте под Ленинградом, в Сосновом Бору. Получилось так, что Валентина Ковель, Вадим Медведев, Сергей Филиппов и я выступали там 8 Марта 1969 года. В это время весь город был оклеен афишами фильма «Бриллиантовая рука». И вот ко мне после концерта подошли организаторы нашего вечера и попросили пригласить к ним в город артистов из Московского театра сатиры. Я организовал для Соснового Бора концерт, в котором участвовали Спартак Мишулин, Наталья Защипина и Андрей Миронов. Андрей исполнял куплеты из спектакля «Интервенция», а помогала ему аккомпаниатор Инна Москвина. Это выступление состоялось 20 апреля 1969 года, и с тех пор мы с Андреем в концертной работе были неразлучны. Начиная с 1974 года почти каждый выходной, который был в Театре сатиры по четвергам, он приезжал в Ленинград, и мы делали по нескольку концертов в день по линии общества «Знание».
Андрей совершенно не умел халтурить. Он необыкновенно ответственно относился к своей концертной программе и, прибыв на место, тут же шел на площадку, где предстояло выступать, репетировал, ставил свет, повторял текст. Для него на сцене было важно все. Казалось бы, с его опытом, с его популярностью можно было ни о чем не беспокоиться… Он работал с отдачей на каждом выступлении, на каждом концерте. Всегда. Андрей не хотел использовать кинофрагменты в концертах и постоянно импровизировал. Он обожал работать с Левоном Оганезовым, поскольку тому тоже было свойственно чувство импровизации. После концерта Андрей любил посидеть с друзьями -- ему всегда были дороги эти короткие минуты отдыха. Когда можно было, никуда не торопясь, с бокалом хорошего вина, спокойно поужинать и пообщаться. Его слабостью была хорошая сервировка. Он любил красиво накрытый стол, изысканную посуду, чистые скатерти. Вообще чистюля был необыкновенный. И когда я ночевал у него дома в Москве, на Селезневской, то не раз видел, как он сам прибирал или мыл посуду, не дожидаясь прихода Ларисы.
У Андрея было много друзей. Впрочем это и неудивительно, поскольку он обладал одним свойством, без которого не может быть и речи о настоящей дружбе, -- он был верен своим привязанностям.
Мы объездили с ним всю страну. И где бы мы ни были, Андрей обязательно звонил в Москву родителям. Он был очень заботливым сыном. После смерти Александра Семеновича Менакера Андрей довольно часто выступал вместе с мамой. Мария Владимировна, несмотря на преклонный возраст, до и после выступления стояла за кулисами. Не сидела на стуле, а именно стояла, как натянутая струна, и смотрела, как Андрей работает. Это было очень трогательно. Она мне говорила: «Он себя не бережет. Он тратится на каждом концерте по последнего пота».
«Взволнованный Менакер помчался за кулисы и узнал, что Марию Владимировну увезли в родильный дом»
-- В театре существует легенда о рождении Андрея Миронова…
-- Да, можно сказать, что Андрей родился на сцене. В 1941 году в Московском театре эстрады шел спектакль, для которого был сочинен веселый остроумный пролог в исполнении Рины Зеленой, Марии Мироновой, Бельского-Тоддес и Домогацкой. Они должны были просовывать голову в разрезы специального занавеса. Перед началом спектакля Александр Семенович Менакер появлялся в оркестре и, стоя за пультом, дирижировал сочиненной им самим увертюрой, после чего поворачивался к зрителям и пел куплет. Дневной спектакль прошел благополучно, а на вечернем, когда после увертюры в разрезах занавеса появились головы актеров, Мироновой среди них не оказалось. Александр Семенович, не увидев жены, заволновался, тем более, что Рина Зеленая стала подавать ему какие-то странные знаки, а текст Мироновой произносили другие актеры. Зрители ничего не заметили, но после вступительной песенки Менакер помчался за кулисы и узнал, что Марию Владимировну отвезли в родильный дом имени Грауэрмана. Встревоженный Александр Семенович много раз звонил туда, и наконец-то 8 марта 1941 года ему сообщили, что у него родился сын. Ребенок здоров. Мать здорова. Вот такой подарок Мария Владимировна сделала себе и Менакеру к Женскому дню. Кстати, дочь Андрея Мария Миронова-младшая родилась с тех же стенах 28 мая 1973 года.
В доме на Петровке, где много лет прожили Миронова и Менакер и куда привезли маленького Андрюшу, сегодня установлена мемориальная доска: «С 1941 года по 1971 год в этом доме жил артист Андрей Александрович Миронов». Я впервые оказался у них в гостях осенью 1969 года. И когда осматривал квартиру, то представлял, сколько интереснейших людей видели эти стены. Юрий Завадский, Фаина Раневская, Вера Марецкая, Любовь Орлова, Григорий Александров, Константин Симонов, Леонид Осипович Утесов. Андрей рассказывал, что, когда мама ругала его за тройки в табеле, Леонид Осипович заступался за него и говорил: «Машенька, когда я приносил тройки, в нашем доме был праздник!».
Несмотря на все сложности актерской жизни, Мария Владимировна и Александр Семенович сумели дать сыну прекрасное воспитание и образование. Он владел английским, позже французским, но главное, как говорила его педагог в училище -- русским, что сегодня большая редкость. Впрочем, атмосфера шуток, розыгрышей, внимания к слову, окружавшая его с детства, конечно, впитывалась Андреем и давала ему возможность внутренне раскрепоститься, свободно чувствовать и мыслить. Однажды Менакер с нетерпением ждал Андрея с кинопробы Григория Львовича Рошаля в картине «Год как жизнь». Андрей пробовался ни больше ни меньше как на роль Энгельса. И вот представьте, Андрей входит в квартиру. отец сидит в кресле и спрашивает будничным тоном: «Ну как дела, сынок?» Андрей радостно отвечает: «Пап, Рошаль утвердил меня на роль Энгельса!» И Александр Семенович тут же, почти не меняя тона, обращается к нему: «Слушай, Фридрих! А нельзя повернуть колесо истории немножечко назад?»
«Исполняя романс, Лариса Голубкина подняла глаза и увидела голого Миронова, подающего ей сверху какие-то знаки»
-- Я знаю, что Андрей Александрович очень любил розыгрыши и импровизации, причем не только на сцене…
-- Да, розыгрыши -- это была стихия Андрея. Он любил преподносить друзьям сюрпризы, умел придумывать особые подарки на дни рождения и был счастлив, когда ему «мстили» тем же. Как-то я уезжал из Москвы дневным поездом, Андрей провожал меня и с утра был озабочен, что подарить Ширвиндту на день рождения. Мы мчались по Котельнической набережной мимо дома, где живет Ширвиндт. Вдруг Андрей резко тормозит. Он увидел возле парадного батарею парового отопления, которую сняли и прислонили к стене. «Слушай, -- говорит Андрей, -- вылезай. Пойдем затащим эту батарею в парадное, а вечером мы с Гориным и Захаровым до Ширвинта ее как-нибудь дотащим. Мы принесем Шуре в подарок батарею». И мы вдвоем, как идиоты, тащим эту батарею в парадное. Андрей предвкушал радость Ширвиндта от получения столь оригинального подарка… Но я был свидетелем, когда Андрея самого разыгрывали, и он растерялся, не зная, что ответить. Как-то друг многих актеров, Мария Иосифовна Давыдова, привела в гости к Андрею Иннокентия Михайловича Смоктуновского. Андрей тогда был в зените славы и чрезвычайно популярен. Смоктуновский вежливо, участливо и очень серьезно обратился к Андрею: «Расскажите, мой друг, как сложилась ваша судьба после нашей встречи в фильме «Берегись автомобиля»? Как протекает ваша жизнь? Стали ли вы актером?» Вот тут Андрей растерялся… Потом я спросил у Смоктуновского как ему пришел в голову этот розыгрыш, и он ответил, что заранее не готовился, но, зная Андрея, решил опередить его.
А однажды в Выборге, куда мы в тот раз приехали с Ларисой Голубкиной, произошел очень курьезный случай. Андрей отработал первое отделение и ушел, а во втором Лариса пела романсы. Он за кулисами разделся до трусов, залез на колосники, и когда она, исполняя романс, подняла глаза, то увидела голого Миронова, подающего ей сверху знаки. Потом он сам себя осуждал за эту шутку. Ну просто было хорошее настроение, и уже от количества концертов кругом шла голова. Правда, потом с каждым годом количество концертов в день сокращалось до минимума. И все же у него иногда проскальзывала какая-то горестная интонация, которая меня поражала и которую было трудно объяснить… От него, любимца публики, удачника, человека состоявшегося во всех смыслах, можно было услышать: «Зачем я родился?»
Впрочем, когда Андрей выходил на сцену -- легкий, блистательный, элегантный, -- никто даже не мог заподозрить, что это дается ему с ужасной болью. У него был часто повторяющийся фурункулез, от которого он очень страдал. Сильные нарывы появлялись под мышками, и иногда после выступления вся рубаха была в крови. Он был весь изрезан, шрамы от нарывов покрывали все его тело.
-- Часто приходится слышать, что артисты -- совершенно особенный народ…
-- Они более эмоциональны, чем люди других профессий, и в жизни очень ранимы, впечатлительны, не защищены. Андрей часто любил повторять: «Настоящего художника может обидеть каждый, а материально поддержать -- никто». Он старался никого не обременять своими проблемами. Хотя на самом деле был очень ранимым человеком. Я помню случай, когда мы вместе ехали в Москву, но почему-то я не заехал за ним в «Асторию», и мы должны были встретиться прямо у поезда на вокзале. Андрей приезжает очень расстроенный и рассказывает: «Ты подумай, подъезжает на машине к «Астории» Гурченко и говорит: «Наша звезда сегодня без машины? Как же так! Нашу звезду все бросили?» Слушай, почему она меня звездой назвала, да еще, по-моему, язвительно?» Его переживаниям не было конца. Впрочем, иногда человеческая черствость переходят всякие рамки. На похоронах Александра Семеновича Менакера в Донском монастыре толпа поклонниц беспардонно глазела на Андрея, ожидая его реакции. И едва он отошел от гроба, не успев даже вытереть слез, они бросились просить у него автографы! Тогда Андрей, отстраняясь от своих «поклонников», с болью закричал: «Все! Спектакль закончен!»
«Мне трудно представить женщину, на которую не подействовало бы обаяние Андрея»
-- Книга Татьяны Егоровой «Андрей Миронов и я» своей откровенностью вызывает шок, настолько иными и подчас совершенно неприглядными предстают перед нами известные артисты…
-- Когда мы познакомились с Андреем, у него был красивый роман с актрисой Татьяной Егоровой. Он пригласил меня на ужин в «Асторию» и познакомил с ней. Он очень ценил красоту, и не только внешнюю. А женщины всегда это чувствуют. Он умел невероятно красиво ухаживать, был галантен, легок, остроумен. Мне трудно представить женщину, на которую бы не подействовало обаяние Андрея. Тогда Татьяна Егорова только пришла в театр. И у них был роман. Но он закончился. Я помню, как при мне двоюродный брат спросил Андрея: «Почему ты не женишься на Егоровой?» и услышал в ответ: «Я не могу жениться на женщине, которая будет компрометировать меня двадцать четыре часа в сутки» Что после этого можно сказать?! И потом, женщина, которая действительно любила этого человека, никогда бы не написала такую книгу. Я вообще не хочу говорить о ней. Это такая грязь… Когда она позвонила, чтобы узнать мое мнение о книге, я ее попросту послал… Может, это не интеллигентно, но дело было именно так.
Конечно, Андрей был сложным человеком. И в нем, как в каждом из нас, было и добро, и зло. Но зла в этом человеке было 0,001%. Понимаете, он был личностью. Он был невероятно музыкален, восхитительно пластичен. Он был галантен и безупречно вежлив всегда. Очень внимателен к другим. И таким остроумным! Нет в нашем искусстве актера, который занял бы его место…
Читайте нас у Facebook
