«Марина Влади, приезжавшая к Владимиру Высоцкому на съемки в Одессу, обедала в обычной столовой и, как все советские люди, ела борщ алюминиевой ложкой»
Идея Георгия Юнгвальда-Хилькевича о создании героико-приключенческого музыкального фильма «Опасные гастроли» была одобрена, но работать режиссеру практически не давали. Постоянно диктовали, кого, как и где следует снимать. Когда картина наконец была готова, ее хотели положить на полку. Воплощенный Владимиром Высоцким образ революционера, поющего «белогвардейщину» под канкан полуголых красоток, шокировал цензоров. В прессе вышли разгромные статьи критиков. Сильным же мира сего фильм очень понравился — его копии «ходили» по государственным дачам. Вероятно, это и спасло ленту…
«Студентов, слушавших магнитофонные записи Высоцкого, выгоняли из институтов»
Режиссер фильма Георгий Юнгвальд-Хилькевич в главной роли видел только Владимира Высоцкого, но осуществить эту идею было непросто. Высоцкий, прочитав сценарий, сказал: «Это первая в моей жизни роль шансонье в кино. Да и в театре я таких ролей еще не играл. Вряд ли мне дадут сняться в этом фильме… »
— Власти всячески пытались не допустить опального Высоцкого до съемок, — рассказал «ФАКТАМ» Юнгвальд-Хилькевич. — Секретарь Одесского обкома партии строго-настрого приказал: «Высоцкого в Одессу не пускать». Правдами и неправдами Володю удалось поселить в гостинице «Аркадия». Однажды в разгар застолья он взял гитару, и пошло: «Охота на волков», «Протопи ты мне баньку»… Люди на улице, услышав его голос, как завороженные, помчались к «Аркадии». Тогда студентов, слушавших магнитофонные записи Высоцкого, выгоняли из институтов. А здесь он пел «вживую»! Привалило столько людей, что выдавили стекло в гостинице. Народ тут же собрал деньги и отдал директору «Аркадии». Помню, я сильно тогда намучился со всем этим, но это было, как оказалось, даже не полдела…
Все уперлось в сценарий. Спас положение неожиданно для всех тогдашний первый заместитель председателя Госкино СССР Владимир Баскаков. Несмотря на то что он пришел в киноиндустрию из отдела культуры ЦК КПСС, где занимал руководящую должность, считал, что революционную тематику нужно представлять в каких-то иных формах. Он понимал, прошлое зритель уже «есть» не хочет, это действует на публику, как рвотный порошок. В общем, все передовые люди осознали, что идея революции нуждается в романтизации. У Баскакова была любимая фраза: «Вот джинсы в кино изобрели. Я хочу, чтобы наш революционный герой был такими джинсами».
— Выходит, одобрение свыше вы все же получили?
— Вроде да, но проблема с утверждением Высоцкого на роль оставалась, заставляли снимать другого актера. Пришлось пойти на маленькую хитрость. Всем, кто пробовался на роль Бенгальского (а среди них были такие классные актеры, как Шалевич, Каморный, Громадский), я честно рассказывал о сложившейся ситуации и говорил, что хочу снимать именно Высоцкого. Тогда ребята допускали «киксу» (в бильярде удар-осечка) — нарочно играли так, чтобы их не утвердили. Когда я повез пробы в Госкино, Баскаков посмотрел и сказал: «Жульничаешь? Они не такие плохие актеры, чтобы так ужасно выглядеть». Я ответил: «Ну, это не их роль… » И опять отложили этот вопрос, не дав никакого заключения. Вдруг меня вызвали в Госкино. Директор киностудии Геннадий Збандаут говорит: «Скорее всего, картину закроют. Ты ведешь себя, как идиот. Что ты уперся в него?» В Госкино работала некая Марчукова, которая сейчас говорит, что она была защитницей Высоцкого, тогда же она сказала: «Юра, вы человек из такой семьи, с безупречным вкусом, ну как вам может этот хриплый нравиться? Как вам не стыдно?» А вот потом она стала «продвигателем» Высоцкого в советском кино.
— Каким же образом удалось «выйти из пике»?
— Я приехал к Баскакову. А он прямо матом на меня: «Долго ты будешь?.. » Я отвечаю: «А вы долго будете? Вам всем не стыдно? Дайте мне его снять. Потом гордиться будете… Это же кумир. Для него все это придумано, я даже изменения в сценарий внес, потому что он об этом просил. Как можно теперь пробовать другого человека? Вам ведь и самому он нравится». Баскаков внимательно слушал, а потом говорит: «Ты нахал». «Мне нечего терять», — говорю. И он вдруг согласился: «Снимай!» Вот так Высоцкий был утвержден. Я позвонил ему: «Володя, тебя утвердили». Он не поверил: «Да врешь!» — «Клянусь, сам Баскаков сказал». — «Значит, он все-таки нормальный мужик… »
«Чиновники безбожно критиковали картину, но в то же время «крутили» ее на своих дачах»
- Насколько я знаю, на этом перипетии вокруг съемок не закончились?
— Верно. Меня вызвали в ЦК КПСС, где состоялась очень интересная беседа. Два дня меня готовили, держали в гостинице «Россия». Наконец я встретился с тогдашним секретарем ЦК КПСС Петром Демичевым. Я ни разу не открыл рта, а Демичев ходил вокруг меня и говорил: «Это происки. Коммунисты не готовили вооруженное восстание, этим занимались эсеры. Коммунисты готовили идеологический переворот, мы нигде не насаждаем революции. В общем, никакого оружия». Я возмутился: «Как?! У меня во всех эпизодах винтовки… » «Никакого оружия. Эсеры», — подвел итог секретарь ЦК. И меня выгнали из кабинета. Да, еще он предупредил: «Скажите спасибо, что вас вообще запустили с этим фильмом и что этого хрипуна мы разрешаем снимать». Я подумал: действительно, хрен с ним, с оружием. Мне пришлось убить бедного Бенгальского (его и сыграл Высоцкий), чтобы, как говорило у нас правительство при Брежневе, обострить ситуацию. Я не люблю никого убивать, у меня вообще нет отрицательных героев в фильме. Начальник одесской жандармерии Бобруйский-Думбадзе (в фильме его роль исполнил великолепный Ефим Капелян) вынужден был застрелить Бенгальского. Я не борец, но оказалось, что даже во времена социализма и коммунизма могу не стать проституткой. Снимал только то, что считал нужным.
— Смерть Бенгальского помогла избежать даль-нейших проблем?
— Разразился дикий скандал, смысл его заключался в том, что герой Высоцкого Бенгальский по сценарию не являлся большевиком. Он был просто артистом, к которому пришел его давний товарищ и попросил о помощи. Получается, Бенгальский помогал не большевикам, а другу. Так и не став большевиком, герой погиб. Когда его убитая горем невеста (ее роль исполнила Лионелла Пырьева) хочет уехать, к ней приходят большевики: «Ты вещички-то не собирай, теперь ты должна… » Именно такие эпизоды мне простить не могли. Открыто недовольство не высказывалось, но гнобили меня по-черному. Впрочем, двуличие было очень характерно для того общества. Дома коммунист был одним человеком, а на работе — другим. Аналогично и в отношении картины: официально ее уничтожали, но в то же время постоянно смотрели. Еще перед выходом на широкий экран ленты «Опасные гастроли» 22 ее копии коммунистические руководители «крутили» на своих дачах.
«Только за первый год ленту посмотрели 87 миллионов зрителей — это абсолютный рекорд того времени»
— Еще бы, революционный водевиль с такими кинозвездами!
— Да уж! Помимо Высоцкого, Георгий Юматов, Иван Переверзев, Николай Гринько, Бронислав Брондуков… Даже саму Киру Муратову задействовали в эпизодической роли революционерки. К слову, она могла бы стать отличной актрисой. Естественно, отдача от фильма была соответственная. Приносили стране деньги, за что получили письменную благодарность правительства. Оказалось, средства, полученные от проката «Опасных гастролей», пошли на выплату зарплаты медикам и учителям. Только за первый год фильм посмотрели 87 миллионов зрителей — абсолютный рекорд того времени. К примеру, популярнейшую картину «Белое солнце пустыни», вышедшую в 1970-м, за год увидели 34,5 миллиона зрителей. Даже мне самому несколько раз платили вознаграждение — неслыханное явление.
Если вспомнить, что билет в кинотеатр стоил тогда 50 копеек, можно посчитать, какие деньги возвращались от бедного рабочего класса государству. Несмотря на это, было запрещено называть мою фамилию. Даже после «Трех мушкетеров» меня не приняли в Союз кинематографистов, заявив: «Недостаточно вы еще кино сняли». Потом, правда, уже деваться было некуда…
— Угомонились.
— Как говорят в Одессе, два раза. В процессе работы над фильмом давление на меня продолжалось. Постоянно требовали что-то вырезать, но я не снимал то, что они хотели. Володины песни удалось сохранить, к сожалению, не все. Он написал много песен именно для этого фильма. Хотя они все равно не потерялись. «Я не люблю себя, когда я трушу… Я не люблю насилья и бессилья, вот только жаль распятого Христа», это тоже сочинялось для «Опасных гастролей». Убрали и «Цыганочку». Ведь там говорится: «Вдоль дороги все не так, а в конце подавно!» Это в нашей-то идеальной стране?! Высоцкого пытались заставить переделать эту песню, но он не согласился…
Мне категорически запретили включать в титры строку: «Песни исполняет Владимир Высоцкий». Когда фильм уже вышел, я опять был вызван на ковер, и мне выговаривали самым грубым образом: «Что же это у вас получается… » Но они уже поздно спохватились, ведь только в Москве в 72 кинотеатрах одновременно(!) шли «Опасные гастроли».
— Правда, что премьера состоялась благодаря личному вмешательству члена Политбюро ЦК КПСС Анастаса Микояна?
— Он был в числе тех, кто располагал одной из копий фильма. Знаю, что лично ему лента понравилась, и он дал свое добро. Ведь не секрет, что на идеологическое кино, существовавшее в те времена, никто не ходил. И вот запустили меня с «Опасными гастролями», а утром шел «Ленин в Польше». Все по коммунистической методике. Когда «Опасные гастроли» вышли в прокат, на первом сеансе, в семь часов утра, показывали «Ленина в Польше». Потом весь день шли «Гастроли», а на последнем вечернем сеансе — опять «Ленин… » Делалось это с тем, чтобы прокат отдавать идеологической ленте.
Хотя фильм снимали на Одесской киностудии, из местных актеров в нем был задействован только народный артист Украины Семен Крупник (факир Али-Баба в труппе Бенгальского). К сожалению, уже покойный. В интервью прошлых лет артист любил вспоминать о своем знакомстве с Мариной Влади, которая приезжала к Высоцкому на съемочную площадку.
С Высоцким работалось легко. Он был простым в общении человеком. А вот знакомство с Мариной Влади оказалось интересным. Все знали, что у Высоцкого с ней роман. В одесском Доме ученых в подвале работала столовая. Там во время обеда я застал Володю, сидевшего за столом с какой-то женщиной, которая преданно, с любовью смотрела на него. Я подумал: «Очередная поклонница, но могла быть и лучше… » Но потом я уловил обожание и во взгляде Володи. Он меня представил ей — это оказалась сама Марина Влади! Рыженькая, веснушчатая, без макияжа — в жизни Марина не такая красавица, как на экране. Она ела борщ. Помню, тогда еще подумал: «Это же надо, француженка, и ест алюминиевой ложкой в нашей столовой… »
Через пару дней мы выехали на съемки в Николаев. Марина была при Высоцком. После съемок отдыхали на берегу лимана: вино, бычки… И я видел, как она спасала своего любимого. Володя был «в завязке», и Марина, не давая пить возлюбленному, брала из его рук стакан вина и пила за него.
751Читайте нас в Facebook
