Юрий соломин: «в «адъютанте… « я был сначала утвержден на отрицательную роль белогвардейского офицера»
Юрий Соломин раньше частенько бывал в Киеве. Правда, в основном по делам киношным. Останавливался в одном и том же месте -- гостинице «Украина», поэтому очень к ней привязался. Говорит, что все здесь переменилось, за исключением двери того номера на шестом этаже, в котором он жил во время съемок легендарного и всеми любимого «Адъютанта… » Он не любит рассказывать, как его тогда одолевали поклонницы. И о вообще не произносит о них ни слова, поскольку вот уже более тридцати лет является примерным супругом актрисы Ольги Соломиной, растит двух дочерей и умницу-внучку, в которой уже разглядел будущую актрису.
«Если меня доводят, я кричу и бьюсь в истерике»
-- Недавно услышала в какой-то российской телепрограмме, как вы сетовали на то, что в работе министром культуры России вам, дескать, помешала искренность. Помню, я этому очень удивилась.
-- Что же тут удивительного? Искренность ведь, как и правда, тоже иногда бывает не во благо. Хотя я бы не стал так уж прямо заявлять, что тогда мне помешала искренность, а точнее -- мешала не только она. Работа в министерстве требует определенного дипломатического отношения с окружающими. А профессия актера совершенно другая -- взрывная, эмоциональная. Вот и попробуй спрячь все эти качества, которые раньше культивировал в себе годами. Ты -- министр, а значит, выполняешь определенные обязанности. Ты уже не можешь учитывать только собственные ощущения, а должен руководствоваться моментом и задачами, которые перед тобой ставят или навязывают.
-- Ну, знаете ли, нужно же что-то отдавать взамен теплого и комфортного кресла министра.
-- Ради кресла чем-то жертвовать? Нет и нет, никогда! К тому времени, когда я стал министром, я и так был достаточно известен. И если куда-то звонил, то в первую очередь называл не свою должность, а фамилию. Она у меня неплохая. Да и по большому счету, когда я работал в министерстве, то все время говорил, что зашел туда не надолго.
-- А зачем тогда зашли?
-- Это было очень почетно, а может, и романтично, -- работать в первом российском правительстве. Мне предложил занять этот пост бывший премьер-министр России Иван Силаев. Дважды вызывал на беседу. Потом меня поддержали и на семейном совете. Хотя именно в тот момент поступило несколько предложений сниматься в кино, что было намного выгоднее, чем пост министра. Я имею в виду деньги. Но шел 90-й год, мне хотелось жить в благополучной стране, мне казалось, что я могу что-то изменить, кому-то помочь. Поэтому я согласился. Работал на посту министра полтора года. А затем вернулся в свой театр. И, поверьте, не жалею об этом.
-- Верю, поскольку была в вашем театре и поразилась тому, что тысячный зал полон. Правда, потом кто-то злорадно заметил, мол, и неудивительно, ведь у Соломина -- самые дешевые билеты.
-- Да, самые дешевые! Ну и что? За большие деньги каждый дурак может выжить, а вы попробуйте за небольшие! Мы ведь -- бюджетная организация. Правда, сейчас из бюджета никому не дают, разве что только по голове. Но все-таки какие-то дотации получаем. А вообще, Малый всегда считался народным театром. К нам ходит интеллигенция, а они, как правило, люди небогатые. По крайней мере, зрители с мобильными телефонами к нам не ходят.
-- Зато такие театры не слишком жалует правительство. Вон, посмотрите на «Ленком» Марка Захарова…
-- Да что мне на него смотреть! Я прекрасно понимаю, что у начальства есть любимчики. Но надеюсь, что и мы кому-то можем приглянуться. Вот 26 октября будем праздновать 175-летие театра, тогда и посмотрим, как нас любит правительство. Правда, наш театр не «Ленком», побольше корабль будет. Это сколько же лет я там работаю? Сорок четыре… нет, сорок пять.
-- Почти юбилей. Сойти с корабля никогда не хотелось?
-- Если и задумывался, то кто-то свыше мне подсказывал, что этого делать не стоит. Впрочем, это было давно, по молодости. А когда я подрос, стал многое понимать, уже крамольные мысли не возникали.
-- Хотя актеры считаются людьми очень непостоянными…
-- Не скажу, что от нас многие ушли. Бывало так -- уйдут, хлопнут дверью, а потом приходят, назад просятся. Что же делать? Пускаю и забываю. Нет, не то чтобы совсем, но отношусь к таким актерам без злорадства…
-- Просто идеальный руководитель. Или может, вы на собственном брате отыгрываетесь?
-- Хотите спросить, не издеваюсь ли я над ним? Нет, не издеваюсь. Поздно уже. Опоздал. Когда он был маленьким, не смог его воспитать, как положено, а сейчас уже поздно перевоспитывать. Единственное, в чем могу заверить, -- никакими привилегиями в театре он не пользуется.
-- Позвольте не поверить. Ведь именно ему вы разрешили поставить пьесу в вашем собственном театре.
-- А как я мог запретить? Он занялся режиссурой, совершенно не считаясь с моим мнением. Захотел и все. Но, поверьте, если бы он сделал это плохо, я не посмотрел бы на то, что он -- мой брат, и не выпустил бы пьесу на сцену театра. Родственные связи тут ни при чем. Если меня доводят, то я кричу и бьюсь в истерике, будь это мой брат или любой другой артист. Я ведь нормальный человек.
«Я помню себя с двух лет»
-- Говорят, для творческого человека очень важны впечатления детства.
-- Ну почему же только для творческого? Для всех важны. Просто не все хотят в этом сознаваться, как и в том, что помнят себя еще с двухлетнего возраста. Да, да, и вы себя помните.
-- Да я с трудом вспоминаю, что было год назад…
-- Это вам только так кажется, вы ленитесь вспоминать. Вы не хотите верить в то, что помните себя совсем маленькой. Думаете: «Нет, это не могло со мной произойти, наверное, я фантазирую». Я помню себя в два года. Было очень яркое впечатление, и мне долгие годы казалось, что это я увидел это в кино. А лет десять назад узнал правду, и оказалось, что все было на самом деле. Да я и со своей внучкой, когда она еще в коляске лежала, разговаривал, как со взрослой. Рассчитывая именно на ее память.
-- Ну и что, помогло?
-- Об этом говорить еще рано, моей внучке всего девять лет. Хотя очень многое в этой жизни она уже понимает. По крайней мере, ее мать (моя дочь) не была такой. Тем более я вижу, что у внучки есть ярко выраженные драматические способности. Именно так. Это можно заметить даже в таком возрасте. Тридцать лет преподавания в Щепкинском училище, знаете ли, дают на это право.
-- Вы ведь и сами заканчивали Высшее театральное училище имени М. Щепкина?
-- Когда же это было?.. В 1957 году, мне было двадцать два. Тогда мне казалось, что я горы могу свернуть. Я -- пацан, приехавший из Читы, поступил и закончил один из самых престижных театральных вузов, принят в Государственный академический Малый театр! Тогда об этом можно было только мечтать.
-- Говорят, что вы поступили туда после двух туров, и поспособствовала этому сама Вера Пашенная?
-- О! Это была почти трагическая история. Я приехал поступать в Москву с отцом и два тура прошел весьма успешно. Мы остановились у знакомых даже не в самом городе, а в пригороде Монино. И вот после второго тура приходит совершенно расстроенный отец и говорит, что его обчистили карманники, забрали все деньги. Билеты в Читу мы как-то достали, а жить нам было не на что. Конечно, уезжать было очень обидно. Тогда папа посоветовал мне обратиться к самой Вере Пашенной, которая работала в приемной комиссии, и объяснить ей ситуацию. Помню, я пришел, вызвал Веру Николаевну и дрожащим голосом произнес: «Если вы меня берете, то берите. Нет -- я уезжаю домой». И рассказал всю историю. Пашенная задумалась, а потом говорит: «Хорошо, оставайся». Так я поступил в училище.
-- Ваши родители не были актерами?
-- Они были профессиональными музыкантами. Работали в Читинском дворце пионеров. Хотели, чтобы я стал музыкантом или на крайний случай -- врачом. Мы с братом, конечно, тоже участвовали во всех мероприятиях Дворца пионеров. Что называется, с коротких штанишек. Правда, я, как старший, посматривал на Виталия свысока. Между нами разница в шесть лет.
-- Это он по вашему примеру пошел в актеры?
-- Сказать трудно, так как на этот счет существует несколько версий. Определить, какая из них правильная, могла только мать, которой давно уже нет в живых. Так что, как было на самом деле, никто вам не скажет.
«Когда я начал сниматься у Куросавы, на меня смотрели с сожалением»
-- Правда, что вас не пустили на вручение «Оскара» за фильм «Дерсу Узала», где вы снимались в одной из главных ролей?
-- Конечно. Ни меня, ни Максима Мунзука, сыгравшего роль Дерсу Узалы. Даже не поздравили с наградой. Не пожали руки, не дали подержать статуэтку. Мне удалось сделать это только в прошлом году. Снимался фильм о лауреатах «Оскара», и меня пригласили на «Мосфильм», чтобы снять со статуэткой. Было очень унизительно -- прийти именно для этого. Но прошло столько лет, все перегорело и очень уж хотелось потрогать «Оскар». Тяжелая статуэтка, увесистая, убить можно. Эх, попадись мне человек, который тогда меня не пустил на вручение, я наверное, приложился бы к его умной голове.
-- Ведь вы были чуть ли не первым европейцем, который работал со знаменитым японским режиссером Куросавой?
-- Думаю, да. Куросава был добрым, даже застенчивым человеком. Хотя существовало мнение, что он -- деспот. Когда я начал сниматься, некоторые на меня смотрели даже с сожалением, мол, попал. Но я счастлив, что работал с таким мастером. Тем более, что мне пришлось выдержать конкуренцию. На роль Арсеньева претендовало немало известных актеров. Кто -- не скажу. Куросава сказал: «Покажите мне лучшие фильмы этих артистов». На мою долю выпал «Адъютант его превосходительства». Ему показали две серии, а затем он просмотрел все остальные. Видимо, этот фильм и решил мою судьбу. А Мунзука Куросава утвердил по фотографии. Он сидел в кабинете и перед ним лежало штук тридцать фотографий. Там даже был какой-то потомок Дерсу Узалы. Он выбрал только три. А когда приехал Мунзук и зашел к нему в кабинет, Куросава сразу сказал: «О, Дерсу Узала!»
-- Значит, вы и не скрываете, что «Адъютант… » в вашей судьбе не раз сыграл решающую роль?
-- Безусловно, мне повезло с ролью Кольцова. Хотя поначалу я должен был играть совершенно другого героя. Режиссер Евгений Ташков пригласил меня на отрицательную роль белогвардейского капитана Осипова. А на главную роль тогда утверждался Михаил Ножкин. Но что-то поменялось, и режиссер предложил эту роль мне. Причем вся съемочная группа была против. Меня утвердили только после шестой пробы. И честно говоря, для меня самого предложение сыграть Кольцова была неожиданностью. Но видите, как все получилось…
-- Замечательно! Вы стали секс-символом целого поколения.
-- Значит, необязательно для этого раздеваться и выделывать всякие упражнения в постели. Наверное, важно и что-то другое. Осталось лишь решить, что…
«Facty i kommentarii «. 14 октября 1999. Культура
539
Читайте нас в Facebook
