Алексей Смолянников: «В дни путча Горбачев с супругой регулярно ходили на пляж и купались. Никакой паники или суеты не было»
Вечером 18 августа 1991 года на госдачу президента СССР Горбачева в крымском Форосе прибыли будущие путчисты. После безрезультатных переговоров Михаил Сергеевич якобы был арестован. На следующий день на пресс-конференции в Москве заговорщики сообщили, что по состоянию здоровья президент СССР не может управлять страной, поэтому власть переходит к Государственному комитету по чрезвычайному положению.
А вскоре после распада СССР многие участники и свидетели тех событий стали рассказывать, что как такового трехдневного заточения Михаила Горбачева не было, а события, имевшие место на даче в Форосе, — не более чем инсценировка. Такого же мнения придерживается и собеседник «ФАКТОВ» Алексей Смолянников, в те годы — первый секретарь Севастопольского горкома КПУ, а позже — заведующий отделом ЦК КПУ по связям с советами, политическими и общественными организациями. По роду своей деятельности г-ну Смолянникову неоднократно приходилось принимать Михаила Горбачева в Крыму. Воспоминаниями о последних годах существования СССР он поделился с нашей газетой.
«Одного слова Горбачева было достаточно, чтобы арестовать заговорщиков»
- Алексей Петрович, где вас застало известие о том, что в стране взял власть Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП)?
- В августе 1991 года я отдыхал в Крыму. Узнав о путче, сразу помчался в Киев, в Центральный комитет партии, где я тогда заведовал отделом по связям с советами, политическими и общественными организациями. Но в столице толком никто ничего не знал о том, что произошло. На всякий случай я порвал в своем кабинете некоторые документы, хотя они не содержали никаких секретов. А большинство бумаг так и остались лежать на столе. Примечательно, что впоследствии члены комиссии Верховного Совета УССР, созданной для проверки участия Компартии Украины в организации ГКЧП, тщетно изучали их на предмет улик. Сейчас вспоминаю об этом — смешно становится.
Но, по моему глубокому убеждению, переворот был неизбежен, потому что дальше так продолжаться не могло. Считаю, что именно непоследовательная политика Михаила Горбачева и привела к ГКЧП. Зная, что ситуация в СССР далеко не самая благоприятная, Михаил Сергеевич уехал с семьей в отпуск в Крым, в Форос, на спецобъект «Заря», как называли его крымскую резиденцию кагэбисты.
- Вам доводилось бывать в этой резиденции президента СССР?
- Конечно. Севастопольский горком партии, который я возглавлял, курировал ее строительство. Как член правительственной комиссии я присутствовал в «Заре» и накануне первого посещения Горбачевым этого объекта. Дача выглядела великолепно, меня особенно впечатлил бассейн, одну стену которого облицевали уральским мрамором, изображавшим русский лес, а другая была стеклянной. Специальными устройствами она опускалась, и… открывался вид на море. Два эскалатора вели на пляж. Там располагался спецпричал, рядом маленький гротик, а чуть в стороне кинотеатр. За основным зданием находился дом для гостей, обслуживающего персонала и охраны.
- Правда ли, что на форосской даче были предприняты беспрецедентные меры безопасности?
- Да, охрану поставили усиленную. Круглосуточное видеонаблюдение велось по всему периметру дачи. Кроме этого территория «Зари» была окружена двумя рядами колючей проволоки, а между этой проволокой туда-сюда ходили автоматчики. Как только к ним приближался Михаил Сергеевич, они поворачивались к нему спиной, направив автомат вперед, в лицо предполагаемому противнику.
Но не думаю, что такие меры были оправданы. Просто Горбачев, как мне кажется, человек трусливый. Ведь только одного его слова было достаточно (и это потом подтвердил начальник охраны президента Владимир Медведев), чтобы арестовать заговорщиков, прибывших к нему в Форос на так называемые переговоры. Почему он этого не сделал? Почему он жал руки членам ГКЧП при расставании 18 августа? Да и потом в распоряжении Горбачева находились и самолет, и вертолет, так что ни о каком заточении и речи быть не могло.
Через несколько месяцев после ГКЧП я гостил у друзей в Форосе. За столом сидели и пограничники, и командир Балаклавской бригады морчастей, контр-адмирал, чьи подчиненные охраняли Горбачева и обеспечивали морские прогулки его семьи. Я спросил у него, что происходило здесь в дни путча? Он ответил: «Да ничего не было! Горбачев с супругой регулярно ходили на пляж и купались. Никакой паники или суеты не наблюдалось».
Да и существовали ли причины для паники? Ведь «Заря» была оборудована правительственной ВЧ-связью (высокочастотная связь. — Авт. ). Поэтому я очень удивился, когда Михаил Сергеевич после путча рассказывал о якобы полной изоляции от мира и о том, то вынужден был слушать новости с помощью карманного радиоприемника. Связи его никто не лишал, президента СССР просто не соединяли с абонентами!
«Ставшую крылатой фразу: «Вы их дожимайте снизу, а мы — сверху… » генсек произнес в Донецке»
- Однажды Горбачев позвонил мне по такой правительственной связи, — продолжает Алексей Смолянников. — Спрашивает: «Ты не возражаешь, если мы с Раисой Максимовной приедем в Крым отдохнуть?»
- А вы могли возразить?
- Нет, конечно. Просто таким образом Горбачев демонстрировал «равенство и братство».
- И в каком году вы принимали у себя в гостях Генерального секретаря?
- В 1986-м, когда он приехал на отдых в Севастополь. Встречали Горбачева у трапа самолета, как правило, секретари ЦК КПСС и все руководители республики, независимо от того, где они находились в тот момент. Так было заведено. По традиции мы пригласили Михаила Сергеевича с Раисой Максимовной перекусить в специальный павильончик, оборудованный на аэродроме в Бельбеке под Севастополем. Горбачев заартачился. И тогда меня выручила Раиса Максимовна: она стала расхваливать севастопольские пельмени (помните, такие маленькие?): «Михаил Сергеевич, ты же не пробовал местные пельмени!» Горбачев махнул рукой: «Ай, ладно, давай попробуем!» Посидели мы минут сорок, поговорили, перекусили, но без спиртного, поскольку Михаил Сергеевич не любил этого. Естественно, я, как первый секретарь Севастопольского горкома, пригласил Горбачева посмотреть город…
… А в 1988 году из-за приезда в Крым Генерального секретаря сорвался наш с супругой отпуск за рубежом. Тогда я впервые в жизни выбрался по межпартийному обмену на отдых в ГДР. Только приехали, а тут звонок из немецкого посольства, мол, вас срочно разыскивают в Москве. На следующий день прилетаю в Кремль, а там говорят, что меня не вызывали. На всех парах лечу в Киев. Мне сообщают: Горбачев хочет посетить Крым, а тебя нет. А вдруг ты понадобишься? Делать нечего — еду в Севастополь. Там меня и застал звонок Михаила Сергеевича: «Ну что? Ты не передумал меня принимать в Севастополе? Мы с Раисой Максимовной приедем 3 сентября».
И вот настал день прибытия Горбачева. Естественно, Севастополь наводнен сотрудниками КГБ в штатском. Я даже в шутку сказал начальнику местного управления КГБ Стельмаху: «Ты попроси своих парней, чтобы они так не отсвечивали, а то их за версту видно — все здоровенные, красивые такие!»
В Севастополь Михаил Сергеевич прибыл на яхте, причалил к Графской пристани. Дежурный каждые пять минут докладывал, сколько времени осталось до подхода яхты. Мы, наивные, думали, что никто из горожан не знает о приезде генсека. Выходим с мэром на площадь Нахимова, а там — десятки тысяч людей. Наконец прибыл. После приветствия говорю Михаилу Сергеевичу: «У нас есть традиция: все уважаемые гости Севастополя отдают дань памяти погибшим, возлагают цветы к мемориалу». Генеральный секретарь делает жест рукой, как бы отстраняя меня, и говорит: «Подожди, Алексей! Я хочу с народом поговорить!»
А к тому времени мы уже знали, что означает «Горбачев говорит с народом»: сам задает вопросы — и сам же на них отвечает! (Смеется. ) У севастопольцев Михаил Сергеевич первым делом поинтересовался: «Ну вы хоть знаете своего первого секретаря горкома?» При этом я стою рядом! Извините за нескромность, но в городе не было предприятия, на котором бы я не побывал! Меня знали все, от директоров до простых продавщиц в магазине и на рынке.
К слову, я ведь попал в Севастополь при необычных обстоятельствах. Покончил с собой один завотделом, и встал вопрос, кого рекомендовать. И Владимир Васильевич Щербицкий направил меня в Севастополь со словами, мол, съезди и расспроси, кого местные коммунисты хотят видеть первым секретарем горкома партии. Я тогда был инспектором ЦК и «вел» Севастополь. Как ни странно, но почти все порекомендовали меня. А Щербицкий и отвечает: я знал, что люди захотят вас! С Владимиром Васильевичем мы сопровождали Горбачева и во время его визита в Донецк в феврале 1989 года.
Между нами говоря, Щербицкий не любил Горбачева. Помню, когда мы встречали генсека в Бельбеке, командир дивизии докладывал: до подлета борта номер один осталось 15 минут… 10 минут… Я тут же эти сведения передавал Щербицкому, а он мне: «Да успокойся ты, никуда не денется твой Горбачев, прилетит!»
Так вот, в феврале 1989-го первый секретарь ЦК КПУ вызвал меня (я тогда уже работал в Киеве завотделом ЦК) и говорит: «Ну летит твой любимый Горбачев в Донецк, бери команду, отправляйся туда и подготовь все к его приезду».
В плане визита Генерального секретаря значилось посещение одного из донецких заводов и встреча с шахтерами в Министерстве угля, которое тогда находилось в этом городе. Все шло нормально. С завода делегация отправилась в министерство. Вдруг на полпути, увидев толпу людей, Горбачев приказал остановить машину и опять «пошел в народ». Чекисты и милиционеры все в мокрых от напряжения рубашках, а Михаил Сергеевич — в своей любимой стихии — болтологии. Кстати, в этой поездке Горбачев произнес фразу, которая потом пошла гулять по всей стране: «Так вы их дожимайте снизу, а мы — сверху… » Это о партийных работниках.
До шахтеров мы все же доехали. Что примечательно, Раиса Максимовна заняла место в президиуме и — не успевал еще Горбачев ответить на какой-то вопрос из зала — говорила вместо генсека: мол, не беспокойтесь, все вопросы мы решим… Для меня такое поведение супруги Горбачева не было неожиданностью, а вот донецкие товарищи смотрели, раскрыв рты.
Во время застолья Раиса Максимовна пожаловалась мужу: «Михаил Сергеевич, ты слышишь? У них даже коньяка нет!»
- С Раисой Максимовной вам тоже приходилось общаться?
- Она не раз приходила мне на выручку. Помню, во время визита Горбачевых в Севастополь после возложения цветов к мемориалу Михаил Сергеевич категорично заявил, что он устал и никуда больше не пойдет. «Но ведь у нас запланировано еще посещение Сапун-горы, — пытался я уговорить генсека. — Там вас ждут ветераны».
Тут мне Раиса Максимовна делает знак, мол, сейчас я его попробую убедить. Получилось. Приехали на Сапун-гору. Там моряки, ветераны. Горбачев, конечно, большой актер. Он тут же сделал вид, что всю жизнь только и мечтал с ними встретиться…
Опять же благодаря Раисе Максимовне удалось соблюсти традиции во время отбытия Генерального секретаря из Крыма в Москву. Помню, в аэропорту «Бельбек» Горбачевых ждали Председатель Президиума Верховного Совета УССР Валентина Шевченко, второй секретарь ЦК КПУ Алексей Титаренко и, как говорили раньше, другие высокие провожающие лица. Ребята расстелили к трапу самолета ковровую дорожку, да еще специальным клеем прикрепили ее к асфальту, чтобы не скользила. Когда я это увидел, за голову схватился: «Что вы сделали? Горбачев не любит ковровых дорожек! Немедленно отдирайте!» И полковники бросились скатывать дорожку, а матросы поливали асфальт горячей водой, чтобы клей легче отскоблить. Приехавший Горбачев ничего не заметил. Сказал, что, мол, мы с Раисой Максимовной выпили кофеечку на дорогу — можно и улетать.
А у нас, опять же по традиции, накрыт стол в аэропорту. Первый секретарь Крымского обкома Андрей Гиренко говорит: «Ну как же так? Мы там стол накрыли!» Горбачев грубо в ответ: «Ты что, не слышишь? Мы кофе выпили и больше ничего не хотим, будем уже лететь». Гиренко мне кивает, мол, ты хозяин, сделай что-нибудь. Зная уже, что к Горбачеву обращаться бесполезно, говорю: «Раиса Максимовна, вам прошлый раз сало не понравилось — было недостаточно замороженное, так сейчас у нас такое сало, как вы любите».
В общем, попробовал Михаил Сергеевич сало, о жизни поговорили. И тут Раиса Максимовна обращается ко мне: «Алексей Петрович, а как у вас с коньячком?» «Какой коньячок? — говорю. — Тут такие лимиты ввели, что на прием иностранных делегаций выделяется сто граммов коньяка на персону». Она поворачивается к супругу: «Михаил Сергеевич, ты слышишь? У них даже коньяка нет!» А я так хитро улыбаюсь, потому что у меня всегда все в запасе было…
Видимо, Горбачев рассказал об этом Егору Лигачеву. Потому что через пару дней тот прилетел в Крым и, сойдя с трапа, сразу же спросил: «Алексей, а что это ты? У нас ведь не сухой закон… » — «О чем речь, Егор Кузьмич?» И мы зашли в домик, где уже все было накрыто, пригубили по рюмашечке — и все. Так что разговоры о том, что партийные работники сильно пили, это неправда!
821Читайте нас в Facebook
