«В доме женщины, которая задушила своих четверых новорожденных детей, мы увидели много икон и три куклы–младенца, почему-то… завернутые в прозрачные пакеты»
На прошлой неделе никопольские правоохранители обнаружили в квартире 37-летней Анны Сердобриль (имена действующих лиц этой истории изменены в интересах следствия) четыре трупа младенцев, завернутые в полиэтиленовые пакеты. Они лежали в металлических ведрах на незастекленном балконе. Женщина сразу призналась, что в пакетах — ее дети, которых она убивала сразу же после рождения. На учете у психиатра Анна никогда не стояла и даже слыла неплохой матерью — вот уже шесть лет она растит дочку. Живет с ними и
62-летняя мать Анны. Так что же происходило в стенах этой квартиры последние 16 лет (первого ребенка женщина убила еще в 1994 году) и кто такая Анна — психически больная или же жестокая убийца? Неужели за все эти годы никто из соседей не заметил, что у беременной женщины сразу после родов бесследно исчезают новорожденные, и не учуял доносящийся с балкона трупный запах?
«В квартире все говорило о том, что здесь живет любящая мать: семейные фотографии, выглаженная школьная форма на вешалке… »
О преступлениях Анны Сердобриль, возможно, так никогда и не узнали бы, если бы не ее последний сожитель Сергей. К тому времени как Анна узнала, что беременна, они расстались, и Сергей уехал на родину в Запорожье. Но о ребенке не забыл и, когда подошел срок родов, вернулся. На вопрос, куда делся малыш, Анна замялась. Сначала отмалчивалась, а потом сказала, что ребенок родился мертвым. Не прошло и года, как Анна опять забеременела от Сергея. Но новорожденный снова куда-то исчез. На этот раз Анна сказала, что родила в соседнем городе Орджоникидзе и оставила ребенка в роддоме. Заподозрив неладное, Сергей обратился в милицию.
— Проверяя информацию, мы начали наводить справки об этой женщине, — рассказывает «ФАКТАМ» начальник Никопольского управления по борьбе с организованной преступностью Виталий Журавлев. — Говорили о ней разное: вроде бы и опрятная, и ухоженная, и дочь-первоклассницу растит. В то же время постоянно меняет сожителей и нигде не работает. Разыскивали Анну неделю — все это время она жила где-то у знакомых. Когда, наконец, вернулась, возле дома ее поджидали правоохранители. Не скажу, что она сильно удивилась: видимо, понимала, что рано ли поздно факт исчезновения детей кого-то заинтересует. Но и признаваться не собиралась. Мы объяснили, в чем она подозревается, и спросили, куда делся последний ребенок, ведь еще в начале года она была беременна. Анна молчала и нервно курила сигарету за сигаретой. Лишь часа через четыре призналась: «Ребенок дома». «Как, дома? — спрашиваем. — Так он жив?» «Нет, — тихо ответила Анна, глядя в одну точку. — Он на балконе». И рассказала, что там же находятся еще три детских трупа. За время нашей беседы мы несколько раз давали ей успокоительное — так сильно ее била дрожь. Рассказывая, она постоянно сбивалась и запиналась.
Анна с мамой и шестилетней дочкой живет в старом двухэтажном доме в одном из центральных районов Никополя. Их балкон хоть и не застеклен, но выглядит вполне прилично — прочное металлическое ограждение, внутри никакого хлама. В самой квартире тоже чисто и убрано.
— Перед тем как туда заходить, мы под надуманным предлогом вызвали мать Анны в милицию — якобы поговорить о бывшем зяте, — рассказывает исполняющий обязанности начальника Никопольского горотдела милиции Виталий Кузьменко. — Но, зайдя в квартиру, решили, что произошла какая-то ошибка. В комнатах полно игрушек, повсюду фотографии шестилетней Аниной дочери, на вешалке — выглаженная школьная форма… На шкафах стояло много икон и три куклы-младенца, почему-то… завернутые в прозрачные пакеты. Возможно, их просто спрятали от пыли. Но, зная о преступлениях, невольно начинаешь проводить какие-то ассоциации… Интерьер небогатый — старая мебель, заштопанные покрывала. И все-таки складывалось впечатление, что здесь обитают нормальные, порядочные люди. Как в квартире могли быть спрятаны убитые дети, когда все говорило о том, что здесь живет любящая мать? Да и трупного запаха не было. Его мы почувствовали, только когда открыли дверь одного из балконов (их в квартире два).
Металлическое ведро с двумя синими полиэтиленовыми пакетами стояло под небольшой деревянной лавкой, накрытой старым покрывалом. Второе ведро еще с двумя трупиками хранилось на другом балконе.
Жуткий рассказ Анны потряс даже правоохранителей с многолетним стажем.
«Я услышала детский крик. Но Аня сказала, что ребенок родился мертвым»
Уже на допросе женщина рассказала обо всем подробно. Вела себя спокойно и производила впечатление адекватного человека.
— Но, если она будет признана нормальной, как тогда объяснить тот факт, что на протяжении шестнадцати лет она хранила трупы у себя на балконе? — разводит руками Виталий Журавлев. — Каждый день выходила на балкон покурить и спокойно на них смотрела… Точно так же и ее мать. Слабо верится, что Евдокия Никитична, как утверждает Анна, за все эти годы ни разу не вышла на балкон. Я уже даже консультировался со специалистами в области психиатрии и все равно не могу найти объяснений их поведению. Не зря говорят: чужая душа — потемки. Случись такое один раз, можно было бы списать на послеродовую депрессию или, скажем, на приступ отчаяния. Все-таки тогда у нее не было ни денег, ни работы, ни паспорта. Ранее судимый сожитель, от которого она забеременела, на тот момент снова угодил за решетку.
Рассказ Анны о первом преступлении напоминает мрачный фильм ужасов. Это произошло ночью в ее квартире.
— Был август, — медленно, с длинными паузами рассказывала сотрудникам милиции Анна. — Отца ребенка рядом не было. Сообщала ли ему о беременности, не помню… Я от всех это скрывала, на учет у гинеколога не становилась. Той ночью я была в гостиной, мама спала в другой комнате. Начались схватки. Кто родился — мальчик или девочка, не знаю. Помню, боялась, что он сейчас закричит и мама обо всем узнает. Поэтому быстро его… задушила. Потом еще долго лежала с ним на диване в темноте. А под утро завернула в пакет и вынесла на балкон.
— Вы осознанно хотели от него избавиться?
— Наверное…
— Зачем?
— Не знаю… У меня не было денег, и я была совсем одна.
— Почему вы так долго хранили труп на балконе?
— Я не представляла, куда его деть.
Следующий раз Анна забеременела через девять лет. Родилась Таня, которая в этом году пошла во второй класс. На вопрос, почему решила оставить девочку, Анна сказала, что дочь родилась от любимого человека, с которым она мечтала создать семью. В этот раз женщина регулярно консультировалась с гинекологом и родила в Никопольском роддоме. Но вскоре она рассталась с сожителем и опять осталась одна. С тех пор они жили в квартире втроем — Анна, ее мама и дочка Таня.
— Казалось бы, чего ей не хватало? — недоумевает Владимир Журавлев. — Есть ребенок, какой-никакой заработок (Анна делала в квартирах ремонты). Жили они скромно, но не в нищете. А в 2007 году Анна повстречала новую «любовь». Этот роман, как и предыдущие, длился недолго. Женщина опять забеременела. И снова убила младенца при еще более загадочных обстоятельствах, чем в первый раз. Родила Анна у подруги. Как потом рассказывала эта подруга, как-то вечером Анна пришла к ней с четырехлетней Танечкой. Объяснила, что мать куда-то уехала, а она на девятом месяце беременности боится оставаться дома одна.
«Ночью у Ани начались схватки, — рассказывала подруга. — Я нагрела ей воды, постелила простынь и на какое-то время вышла из комнаты. Внезапно услышала громкий детский крик. А когда вошла в комнату, младенец уже не дышал. Аня объяснила, что он родился мертвым. Но я ведь слышала крик! Испугавшись, я выгнала ее из дому. Положив труп в пакет, Аня взяла Танечку, и они ушли».
Следующие два убийства произошли в 2008 и 2010 годах. По словам Анны, она, как и первый раз, рожала дома, пока мама с дочкой мирно спали в другой комнате. Каким-то образом умудрилась сама у себя принять роды и до утра скрыть все следы. Ребенка же опять отнесла на балкон. Мать, по ее словам, даже не знала о беременности дочери.
— Я носила широкую одежду, а живот у меня был небольшой, — объясняла Анна на допросе. — Летом надевала что-то вроде туники. А дома ходила в широкой футболке и все время поворачивалась к маме спиной. Да и вообще, дома старалась не появляться. Отведу Танечку в школу и уйду на целый день…
— Не верю в это, — качает головой Виталий Журавлев. — Чтобы мама, которая жила с ней под одной крышей, не знала, что дочь беременна? И почему она, по словам соседей, порядочная женщина, позволила дочери хранить все это на балконе? Есть вопросы и к соседям. Если зимой запах еще можно было не почувствовать, то представьте, как на том балконе воняло летом, особенно нынешним — при 40-градусной жаре. К тому же балкон не застеклен. Но все они, как один, пожимают плечами: не видели, мол, ничего не знаем…. Оно и понятно: кто сейчас признается, что догадывался о преступлении и молчал?
Удивительно, но, сотворив такое с четырьмя своими детьми, по отношению к дочке Тане Анна ведет себя как заботливая мать. В разговоре называет ее не иначе как Танечкой, а под конец допроса Анна со слезами на глазах взмолилась: «Отпустите меня, пожалуйста, на подписку о невыезде. Моей Танюшке надо еще медкомиссию пройти. А мама у меня гипертоник, с больными ногами. С дочкой некому будет даже в поликлинику сходить… »
Однако на подписку женщину не отпустили — на днях детоубийцу арестовали. Танечку, которой в декабре исполнится семь лет, забрал к себе Анин брат. Он давно живет отдельно со своей семьей. 62-летняя Анина мать пока проходит по делу как свидетель. К сожалению, дома я ее не застала. После того как дочь арестовали, женщина поменяла входную дверь на новую, из красного дерева. На ручке до сих пор висят куски целлофана. Сколько я не звонила, мне никто не открыл.
— К сыну, наверное, пошла, — говорит Ирина Романовна, соседка из квартиры этажом ниже. — Евдокия Никитична теперь одна осталась, где ей еще быть? Вы знаете, я хоть и не очень хорошо знала их с дочкой, но никогда бы не подумала, что у них могут быть такие скелеты в шкафу… Что Евдокия Никитична, что Аня всегда были тихими и приветливыми. Как пересечемся в подъезде или во дворе, обязательно улыбнутся, поинтересуются, как дела. Пару раз я даже была у них дома. Никакого неприятного запаха не чувствовалось, наоборот, в квартире всегда пахло кашей и пирогами. Жили пускай в бедной, но в теплой домашней обстановке. А тут четыре трупа на балконе…. В голове не укладывается, честное слово.
— Но разве вы не замечали, что Анна несколько раз была беременна, а когда подходил срок рожать, дети куда-то бесследно исчезали?
— Ей-богу, ни разу не видела ее с животом. Впрочем, мы и встречались не так часто, изредка пересечемся в подъезде. Вы вон лучше у бабушек на лавочке поинтересуйтесь — они каждый день здесь сидят.
— Лично я живот заметила всего один раз — это было шесть или семь лет назад, — говорит соседка Мария Федоровна. — Но тогда у Ани родилась дочка Танюша. О других ее беременностях впервые слышу. Разве поймешь, беременная она или нет. Она же все время в балахонах ходила.
— А Евдокия Никитична о дочке рассказывала?
— Нет. Удивительно, Аня выросла на наших глазах, но мы почти ничего о ней не знаем. Только то, что она закончила восемь классов и нигде не работала. Одно время делала ремонты, а потом и это забросила. Все личную жизнь устраивала. То с одним ее видели, то с другим. А чтобы маме помочь, так нет… Все на бедной Евдокии Никитичне держалось: и хозяйство, и внучка. Так и жили втроем на ее несчастные 850 гривен пенсии. Питались одними кашами и гренками. Благо, брат иногда помогал. Но стоило нам завести разговор об Ане, как Евдокия Никитична сразу меняла тему. «У нее все нормально, — говорила. — Дочка взрослый человек и уже давно сама себе хозяйка». Вот о сыновьях могла долго рассказывать. Они у нее многого достигли. Один — уважаемый в городе человек, начальник цеха, второй служит где-то в Подмосковье. А что сама Аня? На вид обычная приветливая женщина. Никогда не пройдет мимо, не поздоровавшись, всегда поинтересуется, как здоровье.
— Мне кажется, она все-таки больная, — качает головой вторая соседка. — Знаете как бывает: с виду человек вроде бы спокойный, уравновешенный, а поди узнай, что у него в душе творится. Часто и маньякам хорошие характеристики дают. Не зря говорят, в тихом омуте… Кстати, — вдруг пугается женщина. — А вы не знаете, что она там на допросах говорила? Неужели рассказала, что Евдокия Никитична помогала ей роды принимать?
— Наоборот, сказала, что мать ничего об этом не знала.
— Ну, слава Богу, — с облегчением вздыхает бабушка. — Еще не хватало, чтобы 62-летняя пенсионерка за решетку угодила. Да еще с ее здоровьем! Там же полный букет: и сердце, и давление, и суставы… Жалко ее — всю жизнь работала, старалась детям жизнь обеспечить, а тут на тебе — такой позор на старости лет. Евдокия Никитична умная, образованная, 39 лет в цеху проработала. А вы бы видели, как за воспитание внучки взялась! Танечка у нее в пять лет уже английский понимала и Библию чуть ли не наизусть знала. Евдокия ведь верующая… Вообще, странно все это… Она вроде бы общительная и в то же время скрытная — предпочитала расспрашивать других, а не о себе рассказывать. По гостям ходила, а к себе без надобности никого не звала. Последние несколько лет к ним постоянно приходил какой-то мужчина — видимо, тот самый отец убитых детей. Наверное, что-то заподозрил и с тех пор проходу не давал, даже ночевал под подъездом. А когда начал бросать им в окно камни, Аня написала заявление в милицию. Вот тогда-то он ее и выдал.
Соседи по лестничной площадке, чьи балконы находятся прямо рядом с Аниными, были менее многословны.
— Не знаю… Я ничего не видел и не слышал никаких запахов, — явно нервничая, сказал открывший мне двери мужчина. — Вроде бы нормальная семья. Вот в милиции пускай разберутся и все вам рассказывают. Мы ничего не знаем. А даже если и знаем, какой смысл сейчас об этом говорить?
Попытка разыскать Евдокию Никитичну успехом не увенчалась. Узнав, по какому поводу мы ищем женщину, ее сын нервно выпалил:
— Почему вы решили, что мать у меня? Мы уже давно не общаемся, с этой семьей у меня нет ничего общего. И все, чем они там занимались, меня не касается…
2353Читайте нас в Facebook
