«Люди в селе пытались спрятать немного зерна на печи: рассыпали его, сверху застилали одеялом и сажали на печь детей в надежде, что их не будут трогать. Но активисты скидывали детей на пол и забирали все до зернышка…»
Начало 30-х годов прошлого века в учебниках по истории СССР и УССР было представлено как период победного шествия по Украине колхозного строя и роста благосостояния крестьян, познавших радость коллективного труда. Правда о том, что на лучших в мире черноземах без войны и стихийных бедствий в страшных муках умирали миллионы растивших хлеб украинцев, замалчивалась десятилетиями. В 2006 году Верховная Рада признала Голодомор, организованный сталинским режимом, геноцидом украинского народа. По данным исследователей, в 1932-1933 годах погибло от 5 до 9 миллионов жителей УССР. Это значит, что в те трагические годы Украина потеряла почти 25 процентов всего населения: по 25 тысяч человек в день, по тысяче — в час и по 17 человек — ежеминутно. Треть умерщвленных голодом — дети… Чтобы скрыть ужасающие последствия Голодомора, советские вожди распорядились переселять в опустевшие украинские села жителей центральных областей России.
В 1932-м секретарем ЦК КП(б) Украины по вопросам снабжения Сталин назначил чиновника по фамилии Голод
Украинские крестьяне, по мнению Сталина, нуждались в перевоспитании. И главным методом воздействия на них стало репрессивное ограбление сел. Сначала уничтожили людей, которые с точки зрения советской власти могли возглавить возможные выступления против новых порядков, в частности, представителей интеллигенции. Затем взялись за недовольных коллективизацией крестьян. У них попросту отобрали урожай зерна, установив непосильный госплан хлебозаготовок. В жуткой манере Сталина — человека со специфическим чувством юмора — секретарем ЦК КП(б) Украины по вопросам снабжения был назначен в июле 1932 года чиновник по фамилии Голод.
События разворачивались следующим образом. Местные власти, руководствуясь решениями центральных органов партии о плановых и сверхплановых хлебозаготовках, давали разнарядку: с такого-то двора должны сдать столько-то пудов зерна. Хозяева сдавали. На следующий день требовали сдать еще больше. Люди опять сдавали, но прятали оставшееся, чтобы дотянуть до следующего урожая. Затем проводился обыск. Созданные сельсоветами бригады сновали по дворам, выискивая спрятанное зерно с помощью острых металлических штырей, разбирали полы и чердаки. Попутно у крестьян отбирали кур, мясо, яйца, картошку, табак, морковь, капусту, солому, дрова, одежду…
За невыполнение плановых заданий по хлебозаготовкам у крестьян нередко отбирали дома. Зерно (по 2 копейки за килограмм), кур, яйца, бекон, подсолнечное и сливочное масло, другие продукты продавали по демпинговым ценам за границу. Дескать, это помощь бедным пролетариям загнивающего Запада от богатых советских крестьян. Для пущей убедительности опухших от голода жителей окрестных сел сгоняли ночью на берег реки Збруч, по которой проходила советско-польская граница, и заставляли танцевать при кострах, чтобы показать их родственникам на другой стороне, насколько весело и беззаботно живется в Советской Украине.
*Только за три месяца 1933 года на Харьковщине от голода умерли более 600 тысяч человек. Окраина Харькова, 1933 год
В то время как в усилено охранявшихся государственных закромах гнило зерно, которое не успели продать за границу, а на винокурнях покрывались плесенью огромные, длиной в два- три километра, бурты кукурузы (поскольку большинство заводов оказались не готовы к ее переработке на спирт), в украинских селах полуживые люди не успевали хоронить мертвых. Весну 1933 года многие села встретили гробовой тишиной: собаки не лаяли, не слышно было кваканья лягушек и щебета птиц — все уже давно пошло в пищу. Вдоль улиц лежали трупы.
От голода страдали как колхозники, так и «единоличники». Те, кто еще мог двигаться, наедались до потери сознания молодой лебедой, цветками акации и умирали в страшных муках. Ограбленные, сломленные голодом и жестокостью властей, селяне кончали жизнь самоубийством, сходили с ума и поедали чужих, а то и собственных детей. К сожалению, даже сегодня находятся люди, оправдывающие ужасные преступления тоталитарного режима. Но народная память, как известно, самый достоверный источник. Достаточно послушать воспоминания переживших Голодомор людей, чтобы понять: это была спланированная акция, направленная на уничтожение украинского народа. Мы предлагаем читателям лишь небольшую часть свидетельств тех, кто пережил страшную трагедию (их воспоминания корреспондент «ФАКТОВ» собирал в разные годы на Киевщине), а также рассказ очевидца Голодомора в Харьковской области, опубликованный среди других документов в книге «Чорнi жнива».
«Попросил отца написать Сталину, что мы голодаем. В ответ услышал: «Один дядя уже написал, так исчезла вся семья»
Владимир Яковлевич Сергиенко, хутор Крашаницын Харьковской области: «Никогда не забуду ужасного поступка, к которому подтолкнул голод наших соседей — дядю Яшу и тетю Екатерину. У этой четы умерла единственная любимая дочь Галя. Ее мертвое тельце положили в какой-то ящик и повезли в последний путь, раз за разом падая от бессилия.
Соседи подошли помочь и попросили открыть лицо покойной, чтобы проститься. Родители запротестовали. Хуторяне все же настояли на своем и увидели, что тело девочки обрезано ножом.
Разъяренная толпа набросилась на супругов, чтобы наказать за людоедство. А дядя с тетей стали умолять не убивать, оправдывались: «Їли її вже неживеньку». А как же лелеяли Яшка с Екатериной свою доченьку, как баловали! Помню, лет за пять перед этой страшной трагедией отец, продав корову, купил Гале полмешка конфет. Ради дочери был готов на все. Однако и он не выдержал издевательства голодом, потерял человеческий облик.
Еще один случай врезался в мою детскую память. Лежим с отцом в доме, опухшие от голода, я — на лежанке, он — на деревянном полу. Неожиданно в моей голове родилась спасительная мысль. «Папа, — говорю, — вон в календаре фото Сталина с детьми. Видно, что он детей любит. Давай, папа, напиши от моего имени, что голодаем, он нам поможет». В ответ услышал испуганный шепот отца: «Смотри не смей! Один дядя из Валок написал Сталину, то он так помог, что исчезла вся семья». И даже второй раз крикнул: «Не смей!» Не понимая, почему гневается отец, я заплакал».
*Весной дети и взрослые искали на полях оставшуюся с осени перемерзлую картошку. Донецкая область, 1933 год
Анна Филипповна Донченко, село Пустовиты Киевской области: «Я родилась в соседнем селе Росава. Нас, детей, было у мамы с папой четверо. Выжила только я одна. Хлеб в доме всегда был, но в 1932 году пришли и забрали все подчистую. Правда, закопанную бочку ячменя в погребе не нашли, и мы кое-как дожили до следующего года. Кто еще мог ходить, отправлялись работать на колхозное поле, за это давали «шлiхту» — баланду из муки, разбавленной водой, и по кусочку хлеба. Мама нашла на болоте небольшой островок, где рос жабий чеснок, и он нас немножко поддерживал. Женщины спрашивали: «Марина, где ты его берешь?» А мама не признавалась, говорила, что там его уже нет.
Еще кукурузные кочаны толкли и пекли из них галеты. Затем отец с матерью свалились с ног и не могли ходить на работу. Я отправилась в Пустовиты к бабушке, а когда через неделю вернулась домой, узнала, что старший брат Архип и отец умерли. Мама уже не вставала, но каждый день посылала меня в ясли: «Посмотри, как там Володя и Юхимийка». Прихожу, а на раскладушке уже выносят моего мертвого братика. Следом умерла и сестричка. (Детям, попавшим «на довольствие» в ясли либо в интернат, тоже давали «шлiхту» и крохотный кусочек хлеба. Многие люди вспоминали, как похожие на маленькие скелеты малыши несли этот кусочек хлеба домой умирающим родителям. Обессиленные отцы и матери плакали, но хлеб не брали. — Авт.).
Однажды ночью я проснулась из-за грозы, начала звать маму, а она уже не откликается… Пришли соседи, бабушка с теткой, крестный, выкопали могилу, внизу которой сделали боковую пещерку, устлали ее соломкой, положили туда маму, заставили доской и засыпали… А у меня уже не было никаких сил даже плакать. Прошли годы, но и сегодня никакая колбаса или котлеты не заменят мне вкуса хлеба. До сих пор, когда машина привозит хлеб в магазин и водитель открывает двери для разгрузки, я стою рядом и не могу надышаться».
«Сил хватало только на то, чтобы вырыть для умерших неглубокую канаву и едва присыпать их землей»
Евдокия Николаевна Борисенко, село Белогородка Киевской области: «Наша семья жила на хуторе Гречановка Черкасской области. В 1929 году моих родителей сослали в Сибирь, где они и погибли на лесозаготовках. Я осталась с бабушкой и дедушкой. В 1932 году мы собрали хороший урожай, но у нас отобрали все до зернышка.
Помню как сейчас зашел к нам активист по фамилии Сова, лупоглазый такой, и сразу к столу, где хлеб лежал. Взял он эту краюшку и издевательски так усмехается… Забрал не только хлеб, но и корову, поросенка, кур. Рассыпанную бабушкой муку активисты собрали веником и тоже забрали. Люди в селе пытались спрятать немного зерна на печи: рассыпали его, сверху застилали одеялом и сажали на печь детей в надежде, что их трогать не будут. Да не тут-то было! Активисты скидывали детей на пол и забирали все до зернышка… Выносили платки, скатерти, даже с детей одежду срывали.
В доме моего будущего мужа, который жил неподалеку, даже дверь с петель сняли. Сидел он с двумя братьями на печи и смотрел на запорошенную снегом хату… Рассказывал, что, когда уже опух от голода, мама собрала его в дорогу и наказала бежать куда глаза глядят. Он дошел до России, устроился там трактористом, так и выжил. А его родные умерли с голоду… В последние годы жизни муж лежал парализованный и все повторял, что это ему наказание за то, что уехал от родных. Все корил себя, что сам выжил, а своих не уберег.
Да и у меня до сих пор грех на душе… Как-то несла на станцию Драбовская родным в горшочке немного супа, сваренного бог знает из чего, и встретился мне высокий парень лет 17-ти с красивыми вьющимися волосами. «Девочка, что ты несешь?» — спросил. А я испугалась и убежала. Рассказала об этом деду, а он мне: «Доця, надо было отдать ему этот горшочек». На следующий день вновь пошла на станцию, а он, Боже ж ты мой, лежал мертвый на траве возле переезда, а ветер его кудри развевал…
Господи, почему я не отдала ему этот суп? До сих пор как сейчас вижу этого мальчика и виню себя…
В соседнем селе во время войны погибло 42 человека, а голод унес в сырую могилу сотни его жителей. Бывало, работает человек в колхозе, едет на конях, а через час лежит на телеге и эти же кони везут его в могилу. Причем сил хватало только на то, чтобы вырыть для умерших неглубокую канаву и едва присыпать их землей. Когда почва проседала, из земли торчали ноги и руки покойников. А то, бывало, заходит бригада в дом, а семья вся мертвая, так они трупы в погреб побросают и все… Помню, как у нас в селе хоронили троих детей. Люди пришли к их родителям, дескать, деток ваших хоронят, а они даже внимания не обращают. А через пару месяцев тетка Марфа вроде очнулась, пошла к реке, наломала веток и начала ими хату украшать. Соседи спрашивают: «Зачем?» А она отвечает: «Так свадьба же, Гриша женится». Как Гришу хоронили, она не помнила.
…В 1937 году я уже работала в колхозе. Помню, как мы прятались в скирдах соломы, лишь бы не подписывать письмо со словами благодарности Сталину. Все равно находили и приходилось подписываться. В 30-е годы страшно было не только слово сказать, но и подумать. Казалось, что даже за мысли приедут ночью и заберут. Подспудный страх до сих пор остался. Как увижу, например, человека в милицейской форме, так сразу дрожь в пальцах начинается…»
«ЗАЖГИ СВЕЧУ ПАМЯТИ»
2194Сегодня, 26 ноября, Украина и многие другие страны, где представлена наша диаспора, почтят память миллионов жертв Голодомора 1932-1933 годов. В Киеве траурные мероприятия начнутся в 14.00 скорбным шествием от станции метро «Арсенальная» к мемориалу памяти жертв Голодомора в парке Славы, где состоится панихида.
Ровно в 16.00 будет объявлена общенациональная минута молчания, потом традиционно люди по всей стране зажгут свечи на улицах и поставят лампадки на подоконниках своих домов. В мероприятиях, посвященных памяти погибших и нерожденных в 1932-1933 годах, примут участие также руководители страны.
Читайте нас в Facebook
