«Только через 30 лет после войны я узнала, что в концлагере на мне, трехлетней, проводили медицинские опыты»
В концентрационном лагере, расположенном около польского городка Освенцим, что в 60 километрах от Кракова, были уничтожены от полутора до трех миллионов человек разных национальностей. Теперь тут музей, включенный в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Посетителям показывают бараки, газовые камеры для массового умерщвления людей, печи для сжигания трупов, горы человеческих волос, обуви, костылей, а в кинотеатре демонстрируют документальный фильм, снятый советскими кинооператорами, которые вошли в Освенцим вместе с войсками маршала Конева.
За несколько дней до прихода советских войск почти всех узников вывезли, в лагере остались самые обессиленные — пара тысяч человек — и команда эсэсовцев, которая должна была их уничтожить. Но эсэсовцы… разбежались, так что Освенцим наши войска заняли без боя. Солдаты были потрясены, когда им навстречу вышли заключенные, больше напоминающие скелеты, в том числе около трех десятков детей.
Кадр из этого фильма, на котором изображены малыши в полосатых робах, облетел весь мир. Девочка слева, которую держит на руках женщина, — это трехлетняя Зина Пасенкова, самая маленькая узница Освенцима. «ФАКТАМ» удалось найти ее с помощью Львовского областного комитета Общества Красного Креста.
«В документальном фильме, который показывали в музее Освенцима, вдруг увидела… себя!»
— Во Львов меня привезла в 1945 году какая-то женщина, которая и поместила в детдом, — волнуясь, рассказывает 70-летняя Зинаида Ивановна. — О себе я ничего не знала: кто, откуда, где родители… Разговаривала на русском языке, но и по этому признаку место моего рождения определить было невозможно — тогда в Союзе во всех республиках говорили по-русски. Правда, взрослые все время упоминали, что меня привезли из Освенцима, и показывали вытатуированный номер на моей левой руке — 77369. Но маленькой я не понимала, о чем идет речь. Лишь в восемь лет узнала, что Освенцим — фашистский лагерь смерти…
Шли годы, Зина закончила школу, устроилась работать на швейную фабрику. Но мысли о том, как и почему она оказалась в концлагере, где ее родители, не давали покоя. Девушка обращалась в Красный Крест, архивы Москвы и Киева, в Комитет ветеранов войны, журналы, газеты. Она была уверена, что хоть какие-то документы должны были остаться.
Однако инстанции присылали лишь отписки.
— Доходило до абсурда, — смеется Зинаида Ивановна. — Как-то ко мне в квартиру, которую я снимала, зашел участковый. Я испугалась — думала, явился штрафовать за то, что живу без прописки. Участковый сообщил: «Мне поручили помочь вам найти родных». — «А как вы их найдете, ведь искать надо по всему Союзу?» — удивилась я. Он лишь развел руками…
И Зина прекратила поиски. Девушка поступила в университет, стала инженером-химиком, вышла замуж, родила дочь, затем сына. В начале 1970-х советским гражданам разрешили поездки в Польшу. Но пускали только в гости к родственникам. У мужа Зины Евгения, поляка по национальности, в Польше жил троюродный брат, уехавший в свое время из Львова. Он и прислал Евгению приглашение-вызов.
— Я попросила мужа: «Женя, заедь в музей Освенцима. Вдруг в лагере остались какие-то записи обо мне. Этот вопрос очень меня мучает. Хочу знать, кто я, откуда», — вспоминает Зинаида Ивановна. — Возвращения Жени из Польши ждала с волнением. И он прямо с порога меня огорошил: «Я нашел твоих родителей!» Оказывается, в музее Женя познакомился с архивариусом, та просмотрела немецкие документы, переведенные на польский язык, нашла номер 77369 — «Зина Пасенкова, три года», а под следующим номером 77370 значилась моя мама — «Юлия Пасенкова, 35 лет». Больше ничего, кроме того, что доставили нас в Освенцим поездом из Витебска. Но это совсем не означало, что мы из Белоруссии. Людей, приговоренных к уничтожению, грузили в эшелон в разных городах по пути следования. Еще архивариус дала адрес Марии Цветковой, проживавшей в Минске, которая вместе со своими детьми тоже была в Освенциме, выжила и помогала бывшим узникам разыскивать родных. Я тут же обратилась к ней.
Ответ был неутешительный: «Зина, пока ничего не известно о судьбе твоей мамы. Ищу. Одна бывшая узница рассказала, что помнит некую Юлию, мать пятерых детей. Но ее расстреляли, когда она из-за голода вышла за колючую проволоку нарвать брюквы. Поиски продолжаю!» Однако приблизительное направление уже было установлено. Направили письма в адресные столы Белоруссии, Смоленской и Брянской областей. И снова безнадежные ответы: «Фамилия не значится…» «Данных нет…» «Не проживает…»
В начале 1975 года побывала в Освенциме и Зинаида. С ужасом ходила по территории лагеря, узнала красные кирпичи, увидела свой барак, вспомнила, как спала в нем на соломе, как сотни тысяч заключенных покорно шли мимо нее к газовым камерам, как непрерывно дымила труба крематория. А во время просмотра документального фильма об освобождении Освенцима, увидела маленькую девчушку, закутанную в полосатую робу. И вдруг узнала на экране… себя!
«Старенькая мама сразу бросилась смотреть мой лагерный номер на руке»
Архивариус музея Мария Ципиор обнаружила еще один документ с фамилией Зины — медицинскую выписку по-латыни, заполненную врачами-гестаповцами. Тогда Зина не придала этому значения…
— Вскоре случилось невероятное! — продолжает Зинаида Ивановна. — В августе 1975 года возвращаюсь домой, а в дверях торчит записка: «На ваше имя пришла телеграмма из Брянска». И указана моя девичья фамилия — Пасенкова. У меня сердце оборвалось. Звоню на почту: «Прочитайте телеграмму!» Читают: «Дорогая Зина, все остались живы. Твоя мама, тетя, сестра и братья». Муж распереживался: «Может, они ошиблись? Тебе же пришел из Брянска ответ на запросы, что там нет жителей с такой фамилией». Вечером звонок в дверь. Кто так поздно? Оказалось, почтальон: «Я бы не могла заснуть, если бы не принесла вам эту телеграмму!» Читаем: «Встречайте утром поезд Москва — Трускавец. Мама, сестра, брат». А я маму никогда не видела! Какая она? Как отнесется ко мне?..
На перроне вокзала стояла ни жива ни мертва. Первым из вагона вышел, как потом оказалось, младший брат. Помню, мелькнула мысль: «Парень похож на меня». Потом появилась сестра, за ней — старенькая мама. Она сразу бросилась смотреть мой лагерный номер на руке, обняла меня, и мы все заплакали…
Мать с дочерью проговорили всю ночь. Зина узнала, что мама нашла ее по объявлению в местной газете под рубрикой «Розыск». Родом они из небольшого городка Жуковка, что под Брянском, у Зины есть сестра и три брата. Услышала от матери и о том, как попали в Освенцим. Отец, который до войны был секретарем райкома партии, ушел с партизанским отрядом в брянские леса, командовал разведовательно-диверсионной группой. Детей поселили у бабушки, а мама стала связной. Местожительство семьи партизанского командира выдали в 1944 году полицаи.
— Бабушкин дом фашисты взорвали, а нас, детвору, вместе с мамой забрали в брянскую тюрьму гестапо, — продолжает Зинаида Ивановна. — Маму зверски пытали, стремясь узнать, где скрывается ее муж. Но она молчала. К тому времени к городу стали подходить советские войска. Гестаповцы вывели заключенных во двор тюрьмы и половину тут же расстреляли. Остальных, в том числе нас, погрузили в вагоны для скота и отправили в концентрационный лагерь Майданек. Там мы были недолго. Братьев и сестру оставили в детском концлагере, а нас с мамой повезли в Освенцим. Там часть колонны сразу отправили в газовые камеры, а часть расселили по баракам. Меня вместе с другими детьми определили в барак № 12 «Гигиены войск СС»… О жизни в концлагере мама рассказывала страшные вещи: как спала возле мертвецов, как казни следовали за казнями, как тяжело работала на каменоломнях, как люди умирали от голода. Потом маму перевели в другой лагерь…
Сестру и братьев Зины из детского концлагеря направили в детский дом. Оттуда старший мальчик, 10-летний Николай, написал письмо сестре отца: «Город Жуковка. Тете Тоне». И письмо дошло! Антонина приехала и забрала детей. Их маму освободили англичане, и она вернулась домой только после советских фильтрационных лагерей.
— После визита родных ко мне во Львов я приехала к ним в Жуковку, — вспоминает Зинаида Ивановна. — Тогда за праздничным столом собрались родственники — из Москвы, Воркуты, Баку. После 30 лет разлуки воссоединилась большая семья! А с отцом я так и не увиделась. Мне рассказали, что он женился на женщине моложе его на 20 лет, у них родились двое детей…
Нацисты заражали малышку черной оспой, отравляли химическими веществами
В 2005 году Германия стала выплачивать компенсации бывшим узникам концлагерей и тем, кого вывозили на принудительные работы. Попыталась было получить компенсацию и Зинаида Ивановна, но немцы потребовали доказательств того, что в Освенциме ей… «нанесли вред». Тогда она и вспомнила о хранящейся у нее лагерной медицинской карточке. Сотрудники кафедры латинского языка Львовского мединститута помогли перевести текст. Украинские медики пришли в ужас от прочитанного. Оказывается, нацисты ставили на трехлетней малышке опыты! Ей прививали черную оспу, девочку отравляли химическими веществами, заражали вирусными заболеваниями. После чего пытались лечить, опробуя те или иные препараты. Получив такую справку, немецкая сторона без споров выплатила Зинаиде Ивановне две тысячи евро.
Последствия нечеловеческих экспериментов уже давно сказываются на здоровье пожилой женщины. Она плохо видит и 
ориентируется в пространстве, у нее серьезные проблемы с сердечно-сосудистой системой… Все это требует значительных трат на лекарства, но на мизерную пенсию особо не разгуляешься. Опорой для нее, как и для многих забытых государством узников нацистских и сталинских лагерей, стал единственный в СНГ Медико-социальный центр пострадавших от диктаторских режимов при Львовской областной организации Красного Креста.
*Последствия нечеловеческих опытов сказались на здоровье Зинаиды Ивановны (фото автора)
— Пятнадцать лет назад общества Красного Креста Фрейбурга (Германия) и Львова создали этот центр, и с того времени он стал чуть ли не вторым домом для почти четырех тысяч человек, побывавших в концлагерях, — рассказал «ФАКТАМ» глава Львовского областного комитета Общества Красного Креста Украины Валентин Мойсеенко. — Группу бывших узников из Львова приглашали в Германию, где они выступали с воспоминаниями по телевидению, в школах. Об их судьбах рассказывал журнал «Шпигель». Это имело огромный резонанс в Германии, к нам поступили тысячи звонков с вопросом: «Как помочь бывшим узникам?» Был открыт специальный счет для пожертвований на содержание львовского центра. На эти средства покупают медицинские препараты и продуктовые наборы, которые развозят немецкие волонтеры…
— Мы оказываем содействие и нашей службе розыска, — добавила директор центра Нина Добренькая. — Сотрудничая с подобными организациями в других странах, устанавливаем судьбы членов семей, разлученных во время Второй мировой войны, других вооруженных конфликтов, стихийных бедствий, а также граждан, выехавших на заработки за рубеж и пропавших там. Кроме того, ищем документы, подтверждающие пребывание людей в концлагерях, гетто, в плену и на принудительных работах.
Читайте нас в Facebook
