«По ночам в киевский ЦУМ наведывались воры. Из-за этого ювелирный отдел пришлось убрать из универмага»
Летом 1934 года по решению правительства СССР столица Украины переехала из Харькова в Киев. Городские власти начали реконструкцию главной улицы столицы: в спешном порядке демонтировали на Крещатике трамвайные пути, укладывали асфальт и устанавливали светофоры. На углу Крещатика и улицы Ленина (сегодня Богдана Хмельницкого) предусмотрели возведение Центрального универмага республики. Для этого решили разобрать находившийся на этом месте Дом книги.
В московской мастерской архитектора Алексея Щусева разработали проект здания в стиле рационализма, в 30-е годы весьма популярного в Москве и представляющего собой перепевы архитектуры американских городов, в первую очередь Чикаго. При отделке фасада использовали житомирский красный полированный гранит, широкие лестницы и колонны с капителями выполнили из белого мрамора. Крупнейший торговый центр Украины принял первых посетителей 1 мая 1939 года.
Почти 75 лет, за исключением периода немецкой оккупации Киева, ЦУМ оставался любимым магазином покупателей. Это был единственный крупный торговый центр Украины, сумевший сохранить формат универмага, не сдавая в аренду площадей. Такой универсальностью не мог похвастаться ни один из торговых небоскребов.
А в конце 2010 года здание универмага продали. Компания-владелец объявила о намерении переоборудовать помещение, но сохранить в неизменном виде фасад. Новые владельцы пообещали также, что после реконструкции, которую планируют сделать за два года, в ЦУМе появятся супермаркет и ресторан. А пока что персонал универмага уволили.
О том, как жил ЦУМ, читателям «ФАКТОВ» рассказала сотрудник универмага с 30-летним стажем Екатерина Павловна Горкун.
«Опытный продавец умел так обслужить покупателя, что тот непременно уходил с обновкой»
— Очень грустно, что ЦУМ закрыли, — говорит Екатерина Павловна, заведовавшая секцией универмага в 1969-1992 годах. — 
Он действительно был в свое время главным магазином Украины: здесь можно было купить все — от пуговиц с нитками до швейных машин и холодильников.
*Портрет победительницы соцсоревнования Екатерины Горкун висел на Доске почета ЦУМа. 1975 год
В советское время почти все, кто посещал Киев, любили пройтись по уютному Крещатику, посетить ЦУМ. Даже когда в 1967 году недалеко от железнодорожного вокзала появился просторный и более современный универмаг «Украина», гости столицы все равно спешили за покупками на Крещатик.
В секции верхней женской одежды у нас работал ветеран торговли Борис Федорович Вольцун. Когда пальто или плащ примеряли киевлянки, он уделял им пару минут, показывал, рассказывал и обычно интересовался: «У вас деньги есть?» Если в ответ девчата начинали хохотать, продавец терял к ним интерес и вежливо, но решительно выпроваживал.
Зато приезжих обслуживал по полной программе: предлагал на выбор несколько вещей, помогал примерить, давал советы. Опытный такой продавец и тонкий психолог: сразу распознавал человека, приехавшего за покупкой, и обслуживал так, чтобы покупатель непременно ушел с обновкой.
Наш Борис Федорович был из старой гвардии продавцов, еще до революции парнишкой служил под началом приказчика. Рассказывал, как хозяин проверял его на честность: подкладывал в разных местах монетки. Если помощник не присвоит чужое, значит, не вор. Такого можно брать на работу.
Некоторое время в секции верхней одежды работала продавцом Роза, тоже мастер своего дела. Помню, еще до моего прихода в ЦУМ она продала мне плащ: поясом подвязала, там поддернула, тут расправила, отошла и оценила: «Хорошо!» Я оплатила обновку и только дома рассмотрела, что вещь на два размера больше.
Когда начала работать в универмаге, подошла к Розе и напомнила, как она мне плащ продавала. Посмеялись, и женщина призналась: «А что делать? Надо же план выполнять!»
За выполнение плана полагалась премия, поэтому и боролись за высокие показатели всеми возможными способами. В 1969 году меня назначили заведующей секцией. Получив в аванс 98 рублей, я подумала: «Боже, какие большие деньги!
— А раньше сколько зарабатывали?
— На хлопкопрядильной фабрике, находившейся на улице Ямской, рядом с трикотажной фабрикой имени Розы Люксембург, я получала от 600 до 900 рублей старыми (до денежной реформы 1961 года. — Авт.), в зависимости от выработки.
— И как вы пришли в ЦУМ?
— Мне было тяжело работать на фабрике в ночную смену. А пойти в ЦУМ подбила соседка, заведовавшая секцией в трикотажном отделе: «Бросай свою фабрику. Иди к нам!» Я отнекивалась: «Ой, это же деньги!» «Да кто тебе их будет давать?! — продолжала агитировать меня соседка. — Покупатели ведь оплачивают товар в кассе».
И я решилась. В 1960 году меня взяли учеником продавца со стипендией 40 рублей в месяц. Хорошо, что жила с бабушкой и материально не нуждалась. После окончания в 1961 году торгового училища присвоили разряд младшего продавца и зарплата повысилась до 98 рублей.
«Когда нас перевели на самоокупаемость, я получала до тысячи рублей в месяц»
— Каким был универмаг в то время?
— В 1960-м магазин еще достраивали. После войны сохранилась часть здания, выходившая на улицу Ленина, а крыло, идущее вдоль Крещатика, возводили заново. Вернее, коробка была уже готова, оставалось закончить внутреннюю отделку. В универмаг можно было зайти через центральный вход, но полноценно работали только отделы в левом крыле.
Эскалаторы тогда еще не установили, и товар чаще всего приходилось поднимать в секцию на себе. Во двор универмага въезжала машина с товаром, и продавцы — когда там еще очередь на погрузку в лифт подойдет! — набрасывали связку пальто себе на плечи и тащили по лестнице на третий этаж.
Новые поступления мы старались как можно быстрее доставить в торговый зал, потому что товара катастрофически не хватало. Случалось, что к концу смены в нашей огромной секции висели на кронштейне всего четыре зимних пальто.
Сразу после открытия универмага в нашу секцию выстраивалась очередь. Самообслуживание тогда еще не ввели, продавцы стояли за каждым прилавком. Естественно, дисциплина в магазине была железная. На рабочее место следовало приходить за час до открытия магазина. Молодые сотрудники иногда опаздывали, и кто-то шутя мог сказать: «Это просто концлагерь какой-то!»
Как-то в Доме торговли на Львовской площади организовали спецобслуживание, мы продавали там оранжевые женские брючные костюмы украинского производства. А когда я смотрела по телевизору открытие Олимпиады в Мюнхене, то заметила, что женщины в советской делегации шли по стадиону в точно таких же брючных костюмах.
Одежду, поступавшую в ЦУМ, шили в основном на днепропетровской, харьковской, киевской фабриках. В те времена демисезонное пальто стоило около 100 рублей, а зимнее, с большим воротником из чернобурки, — 300.
Иногда из-за краж в отделе случались недостачи. После введения самообслуживания их сумма увеличилась, больше товаров стали списывать по статье «Забывчивость покупателя».
— Что, даже пальто умудрялись выносить?
— Много раз приходилось останавливать женщин на выходе из секции. Наденут в примерочной новое демисезонное пальто под свой плащ и как ни в чем не бывало уходят.
А по ночам в ЦУМ наведывались воры. Ювелирный отдел, размещавшийся на втором этаже, из-за этого пришлось убрать из универмага. Как-то ночью туда проникли грабители, забрали золотые изделия, а утром смешались с толпой покупателей и спокойно покинули помещение.
В нашей секции у кассы стояла шкатулка с лотерейными билетами. Утром, как обычно, прихожу на работу за час до открытия, а девчонки говорят: «У нас лотереи исчезли». «Да кому они нужны? — удивилась я. — Наверное, переложили куда- нибудь». Тут и продавцы соседних секций всполошились: «У нас то-то и то-то пропало».
Осмотрели все помещение — никого. Уборщицы-то пол уже вымыли, и никаких следов мы не обнаружили. Закройщица из ателье мелкого ремонта говорит: «Магазин закрыт. Уйти вор не мог. Тогда где он?» — и в сердцах ударила рукой по стойке с плащами. Вешалки сдвинулись, и она вскрикнула от неожиданности, увидев спрятавшегося за одеждой неизвестного мужчину.
А вскоре ЦУМ оборудовали сигнализацией. Мы стали сдавать здание под охрану, и ночные кражи прекратились.
— Да и универмаг за время вашей работы изменился.
— При мне устанавливали эскалаторы. Для работников универмага открыли медпункт, столовую, душевую и парикмахерскую. А когда нас перевели на самоокупаемость, то начали прилично зарабатывать, до тысячи рублей зарплаты могли получить. Но через четыре месяца этот эксперимент прекратили. Сказали: «Горкун получает больше, чем директор». А в 1992 году я ушла на пенсию.
Читайте нас в Facebook
