Марина Полицеймако: «Если черная кошка перебежала дорогу, ни за что не сдвинусь с места первой»
Старожил Театра на Таганке, известная актриса Марина Полицеймако родилась в потомственной театральной семье. Ее отец, Виталий Полицеймако, был ведущим актером ленинградского Большого драматического театра. Мама — эстрадная артистка Евгения Фиш. Поэтому, когда пришло время выбора профессии, сомнения не было — конечно же, в актрисы.
Многие годы Марина Полицеймако оставалась в тени своего именитого мужа, актера Семена Фарады. Она полностью посвятила себя семье, родила сына Михаила, который со временем тоже пошел в артисты. Последние мучительные годы, когда Фарада был прикован к инвалидной коляске, Марина Витальевна постоянно находилась рядом и до последнего боролась с недугом мужа. Смерть супруга стала для нее жестоким ударом, но она не сломалась. Как признается Полицеймако, без сцены она жить не может. По-прежнему играет в театре и сожалеет, что не все свои силы отдала любимому делу. Накануне
— Марина Витальевна, с наступающим вас юбилеем! Гулять с размахом будете?
— Спасибо! И за поздравление, и за то, что вспомнили! Поскольку 10 февраля в театре идут спектакли, посиделки устроим в Доме актеров. Соберутся родные, друзья, коллеги-актеры: молодые и те, с кем раньше работала.
— Что хотели бы получить в подарок?
— Вы знаете, я вообще была против этого дня рождения, но потом подумала: это ведь просто повод, чтобы собраться, посмотреть друг на друга, вспомнить все хорошее, погрустить о тех, кого нет. Какие уж там подарки, ничего не нужно.
— Что за минорное настроение? Вот чего вам не хватает для полного счастья или, может, научиться еще чему-то хотите?
— Очень многому, к сожалению, так и не научилась. Я немножко владею немецким, но хотела знать и другие иностранные языки, чтобы разговаривать на них. Хотела бы увидеть мир, попутешествовать. Мы с Сеней, конечно, ездили за границу, но все эти поездки были трудовые. Я никогда в жизни не ездила отдыхать.
— На сколько лет себя ощущаете?
— Все зависит от самочувствия. Иногда оно очень хорошее — помогает обливание ледяной водой по утрам (я соблюдаю эту традицию уже многие годы). А бывает хуже — ноги беспокоят. Хожу с палочкой, из-за чего потеряла много ролей. Причиной всему давние профессиональные травмы. Один раз порезала ногу на спектакле «А зори здесь тихие...» Потом как-то упала и порвала мениск. Нога, как задвижка, выскочила из сустава, пришлось лежать в гипсе. После тоже очень много падала на спектакле «Живаго»... В общем, театр для меня оказался драматическим как в прямом, так и в переносном смысле. Я 47 лет проработала на Таганке и, слава Богу, еще играю. В пяти спектаклях задействована. В прошлом году снялась в фильме «Дом с башенкой». У талантливого украинского режиссера Евы Нейман. Специально прилетала к ней на съемки в Одессу. Это уже наша вторая совместная работа. За первую, «У реки», я даже получила премию на «Киношоке» за лучшую женскую роль.
— Вы ведь больше театральная актриса. Отчего же с кинематографом у вас не столь удачно сложилось?
— Всего в моей фильмографии 38 ролей. Если на какой-то фильм меня утверждали, а Сеню нет, он начинал капризничать. Говорил, я болен и не хочу, чтоб ты уезжала на съемки. Вот и приходилось часто отказываться. Муж ведь главный в семье! Он вообще любил, чтобы я была дома, у плиты.
Честно скажу: сейчас об этом жалею. Я многое бы в жизни сделала по-другому. Ну вот характер такой, не очень напористый, бойцовский, наглый, клыкастый, как нужно бы. Размазня, в общем. А так в нашей профессии нельзя.
— Ваше детство ведь пришлось на военные годы. Что запомнилось?
— Я помню канонаду и страшный вой сирен. А еще бомбежку Сталинграда. Когда началась война, мой папа был в Средней Азии, мама с театром — на Дальнем Востоке, а я с няней — в Ленинграде, все были раскиданы. И мама решила спасать меня: она возвратилась на попутках, одна через всю огромную страну. Папа дал команду меня с мамой и бабушкой эвакуировать в тыл, то есть в Сталинград, на его родину. И вот мы добрались туда, а там — немцы. Это был такой ужас. Мы в Сталинграде, а папа в это время приехал в блокадный Ленинград. Как-то выходил из театра и взрывной волной от бомбы его бросило в Фонтанку, оттуда снесло в Неву. Там тела сгребали и везли сжигать. Но папа пошевелился, кто-то это заметил, так он чудом спасся. А маме-то уже передали весть, что отец погиб. Она, убитая горем, бегала по Сталинграду, с тех пор стала абсолютно седая.
— Ужас!
— Случайно в Сталинграде мама встретила известных киношников, братьев Васильевых, которые приехали туда снимать военную хронику. Они помогли маме деньгами плюс она продала часы. Ей удалось купить три билета на какую-то баржу, и мы поплыли в Киров. Во время плавания нас страшно бомбили, чуть не потопили. В одну из бомбежек я упала с верхней полки на чайник с кипятком и сильно обварилась. Спасли меня чудом. Как-то мама шла по городу со мной на руках и увидела афиши театра. «Слава Богу, — подумала она, — хоть товарищи мужа чем-то помогут». И вдруг слышит... голос папы. Вот так они снова встретились. Мама, конечно, тут же в обморок упала.
— Потрясающая история! А что это за путаница с вашим именем: то вы Марина, то Мария?
— Вообще по паспорту я — Марина, это папа меня так назвал, но все близкие и друзья называют Маша. (Смеется.) Кстати, папа никогда не обращался ко мне по имени: звал либо Машей, либо Макой. Открывал окошко и кричал: «Мака, домой!» Из-за этого меня во дворе мальчишки даже дразнили «Макой-какой», на что я очень обижалась.
— У вас ведь еврейские корни. Вы чувствовали из-за этого на себе косые взгляды, агрессию со стороны?
— У меня мама — немецкая еврейка. Папа — наполовину украинец, наполовину грек, и его настоящая фамилия Полицеймакос. Он был, как сам говорил, человек земли. И вообще не понимал, что такое национальность, для него самое главное, чтобы человек был хороший. Я воспитана точно так же. Никакого национализма не понимаю и презираю его в любых точках земного шара. Считаю, что есть люди хорошие и плохие, добрые и злые, и так далее. 
Все зависит от человека. Вы не согласны со мной? Лично я горжусь своими корнями.
*Семен Фарада и Марина Полицеймако прожили вместе более 30 лет. «Это была очень большая моя подмога, мой большой друг, — говорит Марина Витальевна о муже. — Я сильно по нему скучаю»
— А почему сыну Михаилу вы дали вашу фамилию, а не мужа?
— Это Сеня так решил. Он сам в свое время натерпелся из-за пятой графы. Поэтому сказал: пусть сын будет Полицеймако — с такой фамилией ему будет легче жить. Ведь Сенина настоящая фамилия Фердман, из-за чего его долго не снимали. Потом кто-то посоветовал: поменяйте фамилию, ну придумайте там какую-нибудь шараду. Сеня ушел, хлопнув дверью, но в голову ему запала рифма шарада-фарада, а после осталось Фарада. Кстати, Высоцкий всегда называл Сеню Фарадеем.
— Вы были дружны с Владимиром Семеновичем?
— Больше партнеры по работе — в очень многих спектаклях играли вместе. Одно время действительно дружили. Потом у нас с Володей на какое-то время было охлаждение — в силу всяких обстоятельств. Это касается личной жизни Володи. Но после рождения нашего сына Миши, когда у меня была грудница (мастит. — Авт.) и не было молока, Сеня обратился к Высоцкому за помощью, и тот по своим связям доставал все что нужно для Миши. А уже перед смертью Сеня с Володей выяснили отношения, помирились... Я до сих пор обожаю Высоцкого и ценю его. У меня каждый раз комок в горле, когда слышу его песни.
— Фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой» смотрели?
— Смотрела, но он не очень мне понравился. И даже не в том дело, похоже Володю сыграли или нет. Я считаю, что не об этом надо было ставить фильм. Не о том, как он пил, как кололся, с кем спал. Зачем лезть в чужую постель? Надо было рассказывать, какой он был поэт, как играл, что было интересного в его игре, о его потрясающем чувстве юмора.
С Володей было много интересных случаев. (Смеется.) Помню, мы ставили «Павшие и живые». Высоцкий играл Гитлера и Чаплина. Играл очень хорошо. По бокам сцены стояли два актера, изображавшие фашистских солдат. И вдруг на одном из спектаклей из зала вышел человек с безумным взглядом, как выяснилось потом, бывший узник концлагеря. Стал дрожащей рукой показывать на Гитлера, то есть на Высоцкого, и говорить: это он, это он! Забравшись на сцену, побежал прямо к Володе. Высоцкий не растерялся и приказал: взять его! Актеры, изображавшие фашистов, схватили мужчину под руки и извивающегося уволокли за кулисы. Зрители подумали: какое интересное решение у Юрия Петровича Любимова. А это была полная импровизация. За кулисами тому человеку сделали укол, он пришел в себя, очень извинялся. Вот таким Володя был находчивым.
— Что вы думаете о шумихе с уходом Любимова из театра?
— Я Юрия Петровича обожаю, он мой учитель, и никто его из театра не выгонял. Мне очень трудно об этом говорить. Он сам ушел, сам все сделал. Я очень переживала, когда он болел, но, слава Богу, сейчас ему легче. А весь конфликт произошел из-за его жены Каталин, которая очень некорректно вела себя в театре, именно она послужила причиной случившегося. Некрасивая ситуация. О чем говорить, если накануне
Ко мне в гости пришли внуки (в телефонной трубке слышны детский смех и крики. — Авт.). Минуточку, я перейду в свою комнату, чтобы нам не мешали говорить.
— А у вас там весело!
— Да, у Миши две дочери, Соня и Эмилия, и сын Никита — я живу с двумя внуками, старший живет отдельно, а еще очень много внуков в Африке.
— В Африке?
— Мой старший сын Юра от первого брака живет в ЮАР. Он инженер-эколог. Ему 52 года. Воспитал четырех детей — двух своих и двух приемных: две Саши, Оля и Ева. Он сам уже дед, так что я прабабка. Они очень дружно живут большой семьей, этаким счастливым кланом. Я была у них в гостях в прошлом году. Там очень хорошо. Я гостила, когда в ЮАР была зима, а у нас лето и у меня отпуск — в другое время не могла поехать. Немного сложным был многочасовой перелет, ноги отекли, но выдержала. Мне понравилась Южная Африка: хочешь — живи в районе, где много белых, хочешь — в смешанных районах, полная свобода. Нет сумасшедшей урбанизации — небольшие дома, много зелени. Очень удобно все расположено. Нет скопления транспорта, хотя движение и большое. Вкусная еда. Особенно мне понравились соусы, которых там огромное количество. Полюбила и местное национальное блюдо — сушеное мясо кусочками. Очень много фруктов.
— Я помню, что вы большой гурман. На прошлом интервью угощали меня ливерной колбасой и... сыром с плесенью!
— Да, обожаю «Рокфор». Я, кстати, и сама могу постоять у плиты и побаловать своих домашних, но получается это не очень часто, лишь когда у меня хватает времени, желания и сил. Делаю блинчики из кабачков, готовлю свеклу с черносливом, грецкими орехами и чесночком. Люблю такие вещи. Хотя, наверное, устала от готовки — уж слишком хорошей хозяйкой была при жизни мужа.
— Скажите, вы верите в мистику?
— Знаете, актеры очень суеверные люди. Я, например, люблю какое-то платье и раз уж надела его на сцену, либо взяла сумку или определенный карандаш, то буду придерживаться этого и дальше. Если упал сценарий, я сажусь на текст. Если черная кошка перебежала дорогу, ни за что не сдвинусь с места — буду ждать, пока кто-нибудь другой не пройдет первым.
— Семен Львович снится вам?
— Да, и достаточно часто. Мне без него плохо, чего уж там говорить. Это была очень большая моя подмога, большой друг, мое плечо. (Плачет.) Я скучаю без Сени. Очень, очень, очень...
5603Читайте нас в Facebook
