Михаил Жванецкий: «Женщина — это создание, которое нужно любить. Не умеешь любить — сиди и дружи»
Известно, что смех продлевает жизнь. А еще облагораживает, если им владеет не просто юморист, а человек неординарного мышления, высокого интеллекта, умеющий видеть пороки и «расширяющий умственную территорию» тех, кто приходит на встречу с ним. В двадцать два года Михаил Жванецкий пришел на работу в Одесский морской порт механиком после окончания Института инженеров морского флота. Но вскоре стал автором миниатюр для Аркадия Райкина. В 1970 году организовал (совместно с Романом Карцевым и Виктором Ильченко) Одесский театр миниатюр, чем навлек на себя недовольство партийного руководства. Два года спустя был вынужден уехать в Москву, где в театре «Эрмитаж» приобрел всесоюзную известность. В
6 марта Михаилу Жванецкому исполнилось 79 лет. Уже или всего? С этого и началась наша беседа.
«Семьдесят девять — это когда еще не все округлилось, а кое-что уже не совсем прямое»
— Михал Михалыч, интересно, как это — быть престарелым сорванцом?
— Если вы о возрасте, то это ерунда. Когда б вы мне не напомнили о нем, я даже не задумался бы, просто не ощущаю его. У меня нынче период наслаждения старостью. Не молодостью, а старостью. Как сказал мне гениальный Фазиль Искандер: «Миша, молодость приходит и уходит, и старость приходит и уходит. Слава Богу, что она пока есть».
Наслаждаюсь своим возрастом. Наверное, потому, что наконец приобрел спокойствие, благородство. Перестал суетиться и стал сейчас лучше, чем тридцать лет назад. Это сто процентов. С возрастом, мне кажется, в нашу жизнь приходит что-то хорошее, ты приобретаешь вкус. Он не может появиться в молодые годы, вкус возникает позже — в одежде, в мыслях, в стиле. Так что с возрастом ты становишься лучше. Могу лишь повторить: «Что такое шестьдесят? Это — испуг в ее глазах, все остальное — то же самое».
— А семьдесят девять?
— Это когда еще не все округлилось, а кое-что уже не совсем прямое (смеется). Интересный возраст. В этом возрасте появляется настоящая семья, ибо настоящая семья наступает тогда, когда оба никому не нужны. Не хочу сказать, что возвращаюсь с ярмарки, еще сижу на ней. 
Остальные туда идут, и я уже могу им что-то рассказать.
*«Юмор — это спасение. А слезы — это жизнь. Потому смех сквозь слезы — наше самое главное достижение за все годы существования», — говорит Михаил Жванецкий. Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
— Свеженькое, новенькое?
— Конечно, хорошо жить до ста лет. Но где взять столько денег? Еще замечу, что пешеход всегда прав... пока жив. Следовательно, главное — перейти улицу на тот свет.
— Тот или этот?
— «Там» я уже побывал. Год минувший запомнился прежде всего моим воскрешением. Сначала — трагической гибелью, о которой летом возвестили СМИ: «В результате дорожно-транспортного происшествия под Москвой погиб известный сатирик...» Эта информация стала гулять по информагентствам с подачи в поддельном Twitter-аккаунте главных новостей часа «Газеты. Ru». Пока выясняли, созванивались, я побывал в потустороннем мире.
Впрочем, не стал первооткрывателем. Достаточно вспомнить, что незадолго до меня Twitter туда же отправил (причем дважды — в мае и июне) первого и единственного президента СССР Михаила Горбачева. Потом тоже извинялись. Короче, с президентом Горбачевым нас объединяет... досрочная гибель. Что еще? Завершилась «громкая эпопея» с пужанием меня судами за якобы неуплату коммунальных платежей на 380 тысяч рублей. Однако все это — сущие пустяки по сравнению с концом света. Когда меня спрашивали: «Будет ли конец света?», я отвечал положительно. Конец света, конечно, будет. Но у каждого свой. Когда говорили: «Собирайте вещи, конец света будет!» (я слышал такой лозунг), не мог понять, зачем вещи-то собирать? Другое дело — собирать итоги.
— Что так?
— Я лично пока не собираюсь. Что такое настоящая старость? Это пиджак, заправленный в брюки. Я же сегодня тот, за которого я бы вышел замуж. Да, временами бываю угрюм, временами раздражителен и ворчлив, временами чересчур обидчив и подозрителен. Но я не еврей, просто на душе тяжело. Словом, в этом возрасте, когда испытал все, единственное, что может обрадовать — только результаты анализов. За них и будем бороться.
— Каким образом?
— Всеми доступными способами. Например, при помощи физкультуры. Здесь позволю процитировать себя, любимого: «Физкультура продлевает жизнь на пять лет, но эти пять лет надо провести... в спортзале». Тем более, что в старость надо вбегать. Просто вбегать!
«Я похож на парашютиста, который, совершая первый прыжок, отчаянно болтает ногами в воздухе»
— А как же гастроли?
— Их немало. Только за последнее время выступал в Киеве, Днепропетровске, Казахстане, Ростове, Питере... Вот сейчас — в родной Одессе. Несколько авторских вечеров было в Германии. В «кремлевский день», 26 декабря минувшего года, когда Путин вручал нам отличия, любопытный момент там был. Подошел Владимир Владимирович, вручает коробочку и вдруг говорит мне шепотом: «Я соскучился по вас». А я ему: «Так награждайте почаще!» Потом состоялся традиционный концерт для своих. Так назывался вечер в Пушкинском музее на Волхонке. Потом — еще и еще. Есть еще «Дежурный по стране». Словом, дай Бог, чтобы и в дальнейшем было не хуже.
— Коль скоро вы затронули Одессу...
— Одессу невозможно затронуть, ею можно только жить. Обожаю этот город, не мыслю себя без него. У меня здесь дом, так что в Одессе я стою не только ногами, я здесь всей задницей сижу.
— Причем у почетного гражданина Одессы, народного артиста Украины сразу три «места сидения»: офис Всемирного клуба одесситов, родная дача и личный бульвар, над одесской бухтой...
— И это правда, почти миллиардер. Во всяком случае, мой успех проистекает только из-за того, что я родом из Одессы. Упомянешь этот город — и пятьдесят процентов успеха гарантированы. Правда, я многое теряю из-за узнаваемости. Например, раньше посещал «Привоз», вертелся возле продавщиц, прислушивался и впитывал все. Сейчас народ стал настораживаться, замолкать, говорить официальные вещи, шутить перестал, а как содрать со знаменитости в пятнадцать раз дороже — начал понимать.
— Михал Михалыч, вы однажды сказали, что в советское время вам писалось легче.
— Да. Возможно, это из-за того, что когда давление идет сверху, частицы сплачиваются. Образуется спрессованный кусок, где все близки друг к другу. Возникает общество единомышленников, где есть общий противник, его все знают. Это хорошо, но есть и явный минус. Ну, единение, само собой, явление поразительное, однако практически все думают одинаково. А это, простите, минус. Что в этом интересного, когда все одного мнения? Сейчас нас ничего не объединяет, мы все разобщены. Сатирик не может критиковать власть без поддержки населения. Я чувствую одиночество. В советское время у меня была народная поддержка. А сейчас я, увы, похож на парашютиста, который совершает первый прыжок и отчаянно болтает ногами в воздухе, ищет твердую поверхность.
— Удается нащупать?
— Наши люди знают две жизни: эту и ту, которая была. Третьего они не знают. Однако существует же эта третья — более цивилизованная, где люди живут, стоя двумя ногами. Мы могли бы так жить. Я думаю, что у нас будет что-то от коммунистического общинного строя и что-то от капитализма, например, частная собственность. Возможно, в государство вернутся здравоохранение, добывающая промышленность. Вернутся умы, наконец. Так может быть в будущем, на мой взгляд. Напомню, чем пассивнее население, тем богаче руководство.
— Бывают у вас периоды творческого застоя: не пишется — и все тут?
— Естественно. Тогда копаюсь в своих архивах. Там столько недописанного!
— Дописываете вручную или уже компьютеризировались?
— На компьютере не пробовал, английского не понимаю, образование техническое, опыт исключительно жизненный, теорию сочинить не могу, хотя некоторые правила придумал. Мне не хватает огромного моря всего. Кроме самого необходимого. Где его храню — никогда не расскажу.
«Счастье прячется в возрасте. Наверное, потому, что с годами понимаешь и ценишь жизнь, каждое мгновение»
— Вы счастливый человек?
— Чем старше — тем счастливее! Могу сказать, что счастье прячется в возрасте. Наверное, потому, что с годами понимаешь и ценишь жизнь, каждое мгновение. Это уже счастье.
— Что с годами дается труднее всего?
— Все, кроме воспоминаний. Поэтому советую писать воспоминания.
— Типа «бойцы вспоминают минувшие дни»?
— Совсем не обязательно. Лучше — вспоминают своих (и чужих) женщин. Ведь женщина — это создание, которое нужно любить. Не умеешь любить — сиди и дружи.
— Любовь без возрастных границ. Похоже на сексуальную революцию...
— Любовь — она, как хорошенькая женщина — «очень вкусна со снежком». И говорить о ней нужно либо коротко, либо ничего. Что до остального, то нынешнее состояние мировой фармацевтической промышленности и прочие медицинские «уловки» помогают женщинам позже рожать, а мужчинам — позже стареть.
Кто женился на молодой, расплатился сполна: она его никогда не увидит молодым, он ее никогда не увидит старой. Если серьезно, не было б женщин, о ком бы я писал?! Понимаю, описать женское мышление может только великой писатель, тот, кто создал «Мадам Бовари», «Анну Каренину». Описать женщину изнутри почти невозможно. Опираясь на свои слабости, она становится такой сильной, изворотливой. И ты, несмотря на весь свой ум и опыт, не понимаешь — она тебя любит или видит в тебе отца своего ребенка.
— Припоминаю: «Брак — это такой вид отношений, при которых одна сторона всегда права, а вторая — муж»...
— И это — тоже, но хорошее дело браком, как известно, не назовут. А любовь — дело, безусловно, хорошее. И вообще, мысли и женщины вместе не приходят. Что до брака, то есть у меня такие строки: «Продам энциклопедию, 45 томов. Очень дешево. Мне она больше не нужна, два месяца назад женился. Жена все знает».
— Ваша жена тоже все знает?
— Главное — она все терпит, включая меня, и еще все знает о погоде.
— В доме?
— Нет, на улице. Наташа по специальности метеоролог. У нас с ней отличный парень, Димка, которому уже семнадцать.
— Как думаете, за что вам будут благодарны дети?
— За гены. Полагаю, уже можно спросить у них самих. Еще дети одалживают у родителей свое воспитание и возвращают его своим детям.
— Когда-то вас называли дамским угодником из-за того, что ваш день рождения в канун 8 Марта?
— Очевидно, ожидали от меня какой-то женственности. Однако я ее не проявлял и до сих пор не проявляю. Говорил и повторяю: пока пишешь, ты мужчина. Когда выходишь на сцену, становишься женщиной: получаешь цветы, кокетничаешь, тебя целуют, говорят, какой ты изумительный, и снова целуют. Это чисто женская профессия. Не могу сказать, что, выходя на сцену сейчас, я физически суперкрепок либо мощен. Но не женственен! Все остальное о наших самых любимых и самых «ненавистных», красивых и преданных, раскрепощенных и стеснительных, таинственных и соблазнительных можно узнать из моей книги «Женщины». Она вышла в прошлом году и является почти автобиографическим произведением. В том смысле, что за прожитые годы удалось собрать впечатляющую коллекцию типичных женских характеров, в которых читательницы непременно узнают себя, любимых. Естественно, сквозь призму юмора.
— Фрейд утверждал, что юмор дает чувство превосходства.
— Как по мне, юмор — это спасение. А что такое слезы? Это жизнь. Потому смех сквозь слезы — наше самое главное достижение за все годы существования.
— За это и поднимем тост, Михал Михалыч?
— Нет. Лучше за то, чтобы жить долго и умереть молодым!
18974Читайте нас в Facebook
