Владимир Познер: «С Путиным я не дружу, пиво мы вместе не пьем»
За несколько дней до творческого вечера Владимира Познера руководство киевского Октябрьского дворца заволновалось, что занятое участниками Майдана здание испугает уважаемого человека из России и мэтр отменит встречу. Поползли слухи о том, что революционный штаб в Октябрьском будут разгонять. Но Владимир Познер удивился таким предположениям и вышел на сцену в назначенный час. К слову, приезжие митингующие нисколько не мешали гостям, без колебаний разделив пространство: правое крыло и второй этаж — революционерам, а гардероб, зал и коридоры, ведущие к партеру и балконам, — посетителям культурного мероприятия. В тесноте, да не в обиде.
«Человек года — 2012» в Украине, известный телеведущий Владимир Познер прибыл в Киев, чтобы презентовать свою новую автобиографическую книгу «Прощание с иллюзиями» и ответить на вопросы киевлян. «Возможность задать вопрос Познеру бывает раз в жизни!» — говорили люди, выстраиваясь в очереди к микрофонам. О книге телеведущего говорили мало. В основном, о политике. Поэтому, уходя в конце вечера со сцены, Познер пожелал всем одного: «Не сдавайтесь!»
Львиная доля вопросов из зала так или иначе касалась сложной ситуации в Украине. Познер прямых оценок старался не давать, объяснив это тем, что не живет в Украине и плохо знаком с нюансами наших событий. Комментарии его были деликатны и дипломатичны, однако намеков и параллелей в них немало. Читайте, как говорится, между строк.
«Обычно власть применяет силу, когда этого требует общественное мнение. Или если она, власть, начинает бояться»
— Для меня очевидно, что есть такая страна — Украина, которая старается разобраться в себе. Она в сложном положении, потому что разделена изнутри противоречиями. А Россия смотрит на Украину и испытывает фантомные боли. Украина — оторванная рука России. Мы привыкли быть вместе, и россияне, даже если не говорят вслух, все равно думают: «Как же они могли! Как могли уйти, это неправильно, несправедливо!» Вы ведь знаете — чем сильнее связь, тем потом тяжелее, когда она рвется. Отношение к бывшему близкому человеку порой становится гораздо хуже, чем к любому неблизкому. На Украине подобное происходит по отношению к России — антиимперское чувство, много эмоций. Нужно время. Франция очень сложно переживала потерю империи. Англия — тоже непросто. Все империи в конечном итоге разваливаются. Но развитие — это не одно поколение. Единственное, что нужно помнить, — что Россия никуда не денется, такой сосед все равно есть и будет. У меня нет сомнений, что в итоге все у вас решится так, как вы хотите.
— Украинская власть разогнала мирную демонстрацию, избив студентов. Бывает ли такое в Европе? — вопрошали украинские зрители.
— В 1968 году в Париже произошло очень жестокое избиение студентов. Правда, это сильно повлияло на рейтинги Шарля де Голля — его не переизбрали. Обычно власть применяет силу, когда этого требует общественное мнение. Или если она, власть, начинает бояться.
Считаю, что в оценках всегда есть смысл быть деликатным. Потому что существуют вещи, которых я не могу понять. Например, ваш президент… Он уехал в Китай во время таких событий внутри страны. Сегодня я разговаривал с одним дипломатом, который работал в восточных странах. Так вот, он объяснил мне, что отмена договоренностей на Востоке воспринимается как колоссальное оскорбление. Я его выслушал, хотя со своей, западной, точки зрения отъезд главы государства в подобный момент мне все-таки кажется странным.
— Как оставаться счастливым, когда вокруг такое происходит? В чем вы, атеист, журналист федерального канала в России, черпаете силы? — интересовало зрителей.
— Жванецкий когда-то давно рассказывал притчу: вы пробовали зашвырнуть комара? Далеко-далеко? Не швыряется и летит туда, куда сам хочет. Так что надо быть легким и независимым.
Лично для меня счастье неотделимо от свободы. А свобода — это больше внутреннее состояние, чем внешнее. Можно и в тюрьме быть свободным, и так же в обществе или у себя дома — несвободным. В книге одного испанского писателя есть момент диалога между солдатом и заключенным, посаженным за восстание и защиту своего народа. На вопрос солдата «Ты почему здесь сидишь?» заключенный отвечает: «Сижу, потому что я свободный человек». Тот ему не верит, ведь это он на свободе и может идти, куда ему захочется — хоть пить, хоть гулять. На что заключенный замечает, что свобода не трактуется буквально: «Ты, я вижу, меня не понимаешь. Я не обязан был рисковать жизнью, чтобы бороться с вами. Я мог пить вино, читать газету и сидеть дома. Но тогда я потерял бы свою свободу». Вот и в моем представлении свобода — это не возможность делать все, что хочется. Это ответственность и возможность делать то, без чего ты не можешь свободно дышать.
Моя работа — это брать интервью таким образом, чтобы раскрыть человека, сидящего передо мной. Не спорить, не указывать ему на ошибки, а позволить зрителю самому делать выводы. Что я при этом испытываю? Разные чувства. Люди ведь приходят и умные, и не очень, а интеллигентных так и вовсе мало…
Я часто шел на компромиссы. В работе, в семье. Безусловно, можно хлопнуть дверью и сказать: «Да пошли вы все!» Немало людей этим восхитятся, у меня будут брать интервью… Но что мой зритель? Много ли он выиграет от этого? Вместе с тем для меня принципиально важно — не врать. Когда-то я работал в пропаганде и долгое время не знал, что, по сути, обманываю людей. Позже узнал, но продолжал находить оправдания системе и себе. Когда понял, что совершил ошибку, ушел. И решил, что свой тяжкий грех вранья буду искупать. А искупить его невозможно. С тех пор я никому не принадлежу и служу зрителю.
«В России демократии не было никогда»
— Ваше отношение к Владимиру Путину как к человеку? И можно ли построить демократическую Россию, при этом не потеряв ее целостности?
— С Путиным я не дружу, пиво мы вместе не пьем. Я был у него лишь дважды: оба раза один на один, по часу. Он очень хорошо умеет слышать собеседника, очень быстро понимает твою волну, как надо с тобой разговаривать. Прекрасно говорит по-русски, без слов-паразитов, не путает числительных и падежей. Он умеет быть обаятельным, у него есть чувство юмора. Сказать, что он мне симпатичен как человек, я не могу. И, думаю, я ему тоже не симпатичен. Но это не имеет значения. Ведь мне Путин интересен только как президент, и моя оценка его как президента неоднозначна. С одной стороны, он все-таки вернул России устойчивое положение в мире, а россиянам — чувство гордости за свою страну, которую они потеряли. Когда теряешь это чувство, появляется национализм и всякие другие ужасные вещи. То, что мне не нравится, — это, конечно, зажим демократии, отсутствие реальной политической конкуренции, ограничение свободы, к примеру, печати. Но если вы меня спросите, кого я вижу президентом России, я отвечу: «Никого».
Что касается демократии, то в России ее никогда не было. Да и откуда взяться? Многим странам Западной Европы понадобились сотни лет, чтобы стать демократичными. Невозможно сделать это за 20 лет. Помню, как брал интервью у Бориса Ельцина, когда он еще был в опале, не президентом, и спросил его: «Вы демократ?» Он мне ответил: «Конечно, нет. Вы ведь знаете, в какой стране я родился и вырос. Членом какой партии я был. Как я могу быть демократом? Может, общаясь с демократами, я чему-то научусь, но на сегодняшний день я, конечно, не демократ». Это был, во-первых, умный ответ. А во-вторых, честный. Это медленный процесс, пока не придут к власти другие люди, с другим мышлением. Иначе и быть не может. Через лет 40—60 это будет уже совсем другая страна.
Вы думаете, Навальный — демократ? Я не люблю людей, которые стремятся к власти. Либо их привлекает сама власть, что опасно, либо у них мессианский комплекс, и они уверены, что понимают, как должен жить я. Вы, сказал я в свое время Навальному, скорее, второй вариант. Я не хочу, чтобы вы определяли, как я буду жить. Знаете, что он мне ответил? «Вам понравится».
Девушка из зала сообщила в микрофон, что ее мама живет в Америке и осуждает действия Эдварда Сноудена, тогда как сама она считает по-другому: «Мама попросила: «Узнай у Владимира Владимировича».
— Я как раз стремлюсь заполучить Сноудена в свою программу, — улыбнулся Познер и продолжил издалека: — Однажды во время вьетнамской войны, когда президентом Америки был Линдон Джонсон, северо-вьетнамские катера напали в Танкинском заливе на американский корабль, и после этого США начали бомбить Северный Вьетнам. Есть такой человек — Дэниэл Эллсберг, крупный американский мыслитель и военный аналитик. Так вот, он копался в документах и нашел, что никакого нападения на самом деле не было. Будучи американским патриотом, он выкрал бумаги и повез их в «Нью-Йорк Таймс». Все понимали, что публикация документов — это удар по престижу страны и президенту. Собралась редколлегия, было бурное обсуждение, после чего… опубликовали. Считать ли Дэниэла предателем? Мое мнение — нет, наоборот, человек не смог терпеть, что его президент наврал своему народу. Газета, очевидно, мыслила так же. В результате Джонсон отказался от выдвижения своей кандидатуры на новый срок, а война скоро закончилась. Теперь о Сноудене. Он принял тяжелейшее решение, ведь навсегда лишился своей страны. Это был поступок, и я никак не могу думать, что он предатель. Надо иметь гигантское мужество, чтобы это сделать. Не за деньги, за идею. Так что я — поклонник Сноудена, как и любого другого человека, способного так поступить. Патриотизм — это не только восхищение красотой страны, это еще и абсолютно нетерпимое отношение к тому, что стране плохо.
«С Филом Донахью мы 15 лет вместе встречаем Новый год»
Разумеется, возможность задать Познеру вопросы из анкеты Марселя Пруста, которые телеведущий ставит всем своим гостям, тоже не была упущена. Какие качества вы считаете самыми важными в женщине и мужчине? Верите ли в Бога? Какие ответы ваших гостей на вопрос «Что вы скажете Богу, когда окажетесь перед ним?» вас поразили?
— Лично для меня самое главное и в мужчине, и в женщине — это ум. Ум — невероятно важная вещь. Меня спрашивают: а как же красота для женщины? Ну, допустим, красивая, а дальше что?
Я действительно атеист, хотя и был крещен, причем не где-нибудь, а в cоборе Парижской Богоматери! Меня, правда, никто не спрашивал, мне было несколько дней. Когда я впервые после огромного перерыва приехал в США, мой друг и коллега Фил Донахью пригласил меня на свое ток-шоу, и там одна дама спросила, верю ли я в Бога. Отвечаю: «Нет, я атеист». И зал возмущенно завыл, будто я сказал, что по утрам ем детей. После передачи ко мне подошла другая дама и дала совет: «Мистер Познер, когда вы бываете в Америке, не надо говорить, что вы атеист. Скажите, что агностик — они подумают, что это религия, и все будет хорошо».
Вопрос о Боге я задаю всем, потому что он может очень хорошо раскрыть сущность человека. К примеру, режиссер и телеведущий Александр Гордон — атеист, причем воинствующий. Когда я спросил его, что он скажет, если после смерти все-таки очутится перед Творцом, он ответил, что скажет: «Не верю!» Бывший американский посол отреагировал очень трогательно. У него задрожали губы, глаза увлажнились, и он признался: «Я спрошу, а можно мне увидеть своих родителей?» Губернатор Краснодарского края Александр Ткачев — тот еще господин. О Прусте он спросил: «А это кто? А он жив?» Я говорю, дескать, нет, но у меня с ним очень хорошие связи… Тогда он ужасно на меня разозлился и на вопрос о Боге ответил: «Не скажу!» Хиллари Клинтон на этот же вопрос заявила, что скажет: «Фух, слава Богу, прорвалась!»
— Дружбой с какими известными людьми вы гордитесь?
— Американский телеведущий, с которым мы создавали первые в России телемосты, Фил Донахью — мой близкий друг, мы 15 лет вместе встречаем Новый год, и в этом году тоже будем. Ваня Ургант — тоже близкий друг, мы как семья. Вот и все. С известными людьми я не дружу. Они противные.
— Как искать и найти свой жизненный путь? — этот вопрос звучал из зала несколько раз и в разных формулировках.
— Есть грустный анекдот на эту тему. Человек умирает и, попав к Богу, спрашивает Творца: «Господи, помоги мне понять, в чем же было мое предназначение?» «Помнишь, когда тебе было 35 лет, ты поехал в командировку в Воронеж? — вопрошает Господь. — Ты пошел в ресторан, к тебе подсел другой мужчина и попросил передать соль?» «Да, помню, я же ее передал!» «Так вот это и было твое предназначение».
Юмор, конечно, невеселый, но ведь на самом деле ни один институт в жизни не построен так, чтобы открыть нам самих себя. Ни школа, ни вуз. Вот я сначала хотел быть физиологом, потом переводчиком, потом долгое время не знал, что есть мое. Найти призвание — это и везение, и постоянное прощупывание — что интересно и от души, а что нет.
Никто никому ничего не даст, если вы сами не придете и не возьмете — своими способностями, трудом, упорством, желанием. Имейте в виду, что всего важного в этой жизни надо добиваться.
8672Читайте нас в Facebook
