Лидия Порфирюк: «Мы с сестрой часто вспоминаем, как десять лет назад праздновали Новый год в больнице»
На протяжении многих лет, которые наша газета рассказывает об этих сестрах-черновчанках, мы постоянно используем слово «впервые». Впервые пересадку печени провели от сестры сестре (раньше донорами для своих детей становился кто-то из родителей). Впервые в Украине донор затем выносила и родила ребенка, а еще через пять лет — второго малыша. И снова это было впервые в истории Украины, чтобы донор стал мамой дважды. 10 декабря Лида приехала в Киев — вместе с врачами, спасшими ей жизнь, она отметила свой второй день рождения. Женщина живет с пересаженной печенью уже десять лет!
*Семьи сестер очень близки. Лида с мужем считают детей Марины и Вадима своими. На снимке слева направо: Иван, муж Лидии, Лида с Софией, семилетний Саша, Марина и ее супруг Вадим (фото из семейного альбома)
— Мне самой удивительно, как быстро пролетело время, — говорит Лидия. — Кажется, все происходило вчера. Ну, максимум три года назад. А прошло десять лет! Знаете, ни перед операцией, ни после нее я не спрашивала врачей, сколько проживу. Они и так дали мне шанс. И сколько Бог отмерит — столько и будет. Я радуюсь каждому дню, живу активно, занята постоянно. Подруги шутят: «Лида плохо себя чувствует только когда попадает в реанимацию. А так она всегда здорова».
…У Лидии цирроз печени развился из-за гепатита С, когда она ждала первенца. Вынашивать ребенка было нельзя, иначе он появился бы на свет тяжелобольным. Беременность пришлось прервать на шестом месяце. Лида и ее муж Иван знают, что у них должна была родиться девочка…
— Когда мы приехали на консультацию в Киев, трансплантолог Олег Котенко и тогдашний директор Института хирургии и трансплантологии Валерий Саенко сразу сказали: «Без пересадки не обойтись. Кто может вам отдать часть печени?» — рассказывала Лидия сразу после операции по пересадке органа. — Мама не могла стать донором, потому что перенесла онкологическую операцию. И тогда Марина сказала: «Я отдам часть печени». Переубедить ее было невозможно, хотя я пыталась это сделать: очень боялась за сестру, за ее здоровье. Она же такая молодая, не замужем. А тут неизвестно, чем операция может закончиться. Но Марина настояла на своем. Когда я проснулась после операции и мне дали бумагу с ручкой, я не могла говорить из-за трубки дыхательного аппарата в горле, — написала первые три буквы имени сестры: «Мар». Врачи сразу поняли, что я хочу узнать. Сказали: с Мариной все в порядке. Подвезли мою кровать к стеклянной перегородке, и я увидела сестру в соседней палате. Она помахала мне рукой. Мне стало спокойнее…
«Врачи позволили сестре и маме выпить немного шампанского, а мне только дали понюхать»
— Сестра спасла мне жизнь, — не устает повторять все эти годы Лидия. — Если бы не Марина, меня не стало бы. Я очень хорошо это понимаю, ведь накануне пересадки печени мое состояние было очень тяжелым. Да и выходила я после операции сложно. На Новый год у меня открылось кровотечение. Чтобы я не нервничала, лечащий врач Александр Коршак, который дежурил в праздничную ночь, пошутил: «Это ты, Лида, отварной свеклы переела». К полуночи все врачи собрались в нашей палате. Марине и маме, которая за нами ухаживала, позволили даже немного шампанского выпить, а мне — только пузырьки дали понюхать, ведь я лежала под капельницей…
*"Лида для нас — особенная пациентка", — говорит хирург Олег Котенко, который хранит все подаренные женщиной картины и иконы (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
Тогда, после операции, врачи надеялись, что гепатит С у Лиды затих и больше не даст о себе знать. Но через полгода после трансплантации вирус вновь активизировался и начал «поедать» орган. Это было понятно даже по цвету кожи женщины — внезапно она стала желто-лимонной. Какими только способами Лида ни боролась с вирусом: испытала на себе и народные методы, и специальный комплекс «Гринизация», пропила несколько курсов противовирусного препарата…
— Чтобы регулярно проходить лечение от гепатита С, нужно быть дочкой премьер-министра или народного депутата Украины, потому что препараты очень дорогие, — продолжает Лидия. — А я получаю пенсию 950 гривен. Муж Ваня — музыкант. Последние два года он практически все время находился на заработках в Чехии, играл в тамошних ресторанах. Но я сейчас попросила его побыть дома, рядом со мной. Без него мне тяжело. Поэтому для того, чтобы нас поддержать, на заработки в Италию поехала Ванина мама. Ей 71 год, а она ухаживает за немощными одинокими бабушками. Всю жизнь свекровь проработала электросварщицей, но пенсию получает минимальную — 1240 гривен. Да разве мы одни выкручиваемся как можем?! Сейчас в Украине трудно жить даже здоровым людям.
В Киев я приехала не только для того, чтобы поздравить врачей с десятилетием своей операции и Новым годом, но и на обследование. В итоге задержалась на неделю. Побывала и на евромайдане, хотя многие отговаривали: «Не ходи туда, еще побьют! Там все за деньги стоят!» Какие глупости. Я там увидела замечательных людей, которые сами несут деньги, одежду, еду, чтобы накормить приезжих, обогреть студентов. Украинцы вышли, потому что хотят лучшей жизни. И я, и моя семья с ними солидарны. Хотела бы лечиться в нашей стране так, как, например, в Италии, куда моя тетя уехала много лет назад. Она — гражданка Евросоюза. Когда у нее обнаружили вирус гепатита С, благодаря страховке назначили лечение самыми современными лекарствами. Тетя не переживает, что препаратов завтра может не быть. А у нас люди, перенесшие пересадку, постоянно в тревоге, ведь время от времени возникает угроза, что перестанут выдавать иммуноподавляющие препараты, хотя должны обеспечивать ими регулярно и бесплатно. Когда возникают проблемы с финансами, чиновники разводят руками: «Что мы можем сделать? Потерпите». А как мы можем терпеть? Если я три-четыре дня не приму сандиммун, начнется отторжение органа, и я погибну. Чтобы обеспечить себя лекарством на месяц, нужно около тысячи долларов.
— Помнится, несколько лет назад вам с Мариной подарили путевку в Египет. Ты говорила, что после поездки чувствовала себя значительно лучше…
— Да, и выглядела прекрасно. Количество вируса заметно снизилось. Морской воздух и сухой климат тоже оказывают лечебное действие. Хотя под прямыми солнечными лучами мне находиться нельзя. Кстати, после отдыха эффект держался около полугода. Но я не могу себе позволить такую роскошь, как регулярные поездки на море…
«Три месяца я вышивала в подарок врачам картину «Сила веры, или Последняя надежда»
Лида с мужем Иваном живут за городом — неподалеку от Черновцов у них есть небольшой дом с огородом. Летом здесь проводят время дети Марины. Саше уже семь лет, а Софии всего год и семь месяцев.
— Сестра не только подарила мне жизнь, но и родила нам двух детей — мальчика и девочку, — рассказывает Лидия. — И первую, и вторую беременности мы с ней были неразлучны. На все УЗИ я ходила вместе с Мариной. Еще когда мы ждали Сашу, наши черновицкие врачи побоялись брать сестру на роды, точнее, на кесарево сечение. У них нет опыта, как вести себя с пациентками, которые были донорами. Во время церемонии награждения премией «Гордість країни» (нам с сестрой ее вручали в 2005 году), мы познакомились с главным врачом киевского роддома № 5 Михаилом Макаренко и его заместителем Дмитрием Говсеевым. Они предложили провести операцию. Причем пообещали, что вместе с сестрой смогу находиться и я. И слово свое сдержали. Так что оба ребенка появились в Киеве. Мы с Мариной были в отдельной палате. Я с первых минут ухаживала за новорожденными, помогала прооперированной Марине. Мы часто шутим, что рожали вместе.
Неудивительно, что Лида стала крестной мамой Саши. Крестным же пригласили хирурга Александра Коршака, который был лечащим врачом женщин после трансплантации. Он крестил и Софийку.
— Александр Александрович часто приезжает к нам в гости, а когда я бываю в Киеве на обследовании, как правило, останавливаюсь у него и его жены Марии, — продолжает Лидия. — Эта пара стала для нашей семьи родной. Когда племянника Сашу спрашивают, кем он хочет стать в будущем, отвечает, не задумываясь: «Врачом, как мой крестный дядя Саша».
Помнится, во время нашего знакомства с сестрами, которое произошло в палате Национального института хирургии и трансплантологии имени
— Три месяца я вышивала картину под названием «Сила веры, или Последняя надежда», — говорит Лида. — На ней изображена девушка, из последних сил цепляющаяся за крест. Так и я когда-то молила о помощи. И врачи дали мне шанс. Я жива.
«Мы уже выполнили 123 пересадки печени от родственных доноров»
— Лида для нас — особенная пациентка, — говорит заместитель директора по научной работе в трансплантологии, руководитель отдела трансплантации и хирургии печени Национального института хирургии и трансплантологии имени
— То, что у Лиды активен гепатит С, опасно для пересаженной печени?
— В крови у Лиды циркулируют два вируса гепатита — С и В, — отвечает Олег Геннадиевич. — Врачи всего мира наблюдали за такими больными и выяснили, что у них прогноз выживаемости после пересадки печени лучше, чем у тех, у кого только один вирус. Это объясняется тем, что вирусы «враждуют» между собой. Гепатит В подавляет С. И во время борьбы ни у одного из них не остается времени на поражение печени. Такой парадокс. Более того, 68 процентов больных, которым требуется пересадка печени, страдают циррозом, развившимся вследствие гепатита. Многие заражаются этой болезнью в стоматологическом кабинете, а также во время проведения операций, требующих переливания крови. Причем это проблема всего мира. Нельзя сказать, что такое происходит у нас из-за некачественной стерилизации инструментов или недостаточной проверки препаратов крови. К сожалению, заразиться можно и в Европе, и в Америке… Утешает то, что эффективно защититься от гепатита В можно, сделав прививку.
*В этой семье особенно хорошо понимают, что значит ценить друг друга, ведь не раз возникали ситуации, когда в опасности были жизни близких людей (фото из семейного альбома)
— Как часто донорами печени становятся братья или сестры?
— Согласно нашей статистике, 14 братьев и 10 сестер стали донорами. Родители, конечно же, спасают своих детей чаще: часть своей печени отдали 40 матерей и 22 отца. Дети же становятся донорами для своих родителей гораздо реже: на такой поступок решились два сына и пять дочерей. Кстати, четыре женщины, которые были донорами, после этого стали мамами. Но пока только Марина родила двоих детей. Среди наших пациенток с пересаженным органом все еще нет тех, у кого появился на свет малыш. Но в мире такие случаи известны.
— Часто ли к вам обращаются больные, которым нужна пересадка печени, но нет подходящих родственных доноров?
— Достаточно часто. Из десяти обратившихся пациентов трех может спасти пересадка органа от погибшего человека. Но мы не можем оперировать больных, потому что в нашей стране не проводятся трансплантации трупных органов. Это связано с несовершенным законодательством, которое последние два года пытаются изменить, но дело все не сдвинется с мертвой точки. Хотя во многих странах мира выполняют оба вида пересадок. А вот в Японии, где я учился делать трансплантации, трупные органы не используют вовсе. У них религия не позволяет забирать органы у умершего человека. При этом именно японец Сатуро Тодо создал и развил программу по пересадке трупных органов в одной из американских клиник. На родине же он провел всего одну такую операцию.
— Как долго может прожить человек, которому пересадили печень?
— На этот вопрос никто не даст точного ответа, ведь данные только накапливаются. Эти операции начали проводить всего 15—17 лет назад. В Японии есть пациенты, которые живут после операции уже пятнадцать лет. Год назад ваша газета рассказывала об Алине Капуро — первой украинке, которой провели родственную пересадку. Она тоже жива, не так давно вышла замуж. Вскоре после трансплантации Лиде мы провели операцию крымчанке, которой не было еще и года. Маргарита (ей часть печени отдала мама) тоже растет, уже учится в школе, радует родителей. Надеюсь, вскоре мы отпразднуем десятилетие ее операции. Все-таки трансплантация — та область хирургии, которая продлевает жизнь, дает людям надежду.
11354Читайте нас в Facebook
