Михаил Калашников: «Докторскую степень мне присвоили… под дулом автомата»
Михаил Тимофеевич Калашников умер, как уже сообщалось, в понедельник, 23 декабря. Этот невысокий (рост — 161 сантиметр), но крепкий сибиряк еще не выглядел на свои 94 года, у него было много планов. Мечтал 9 мая 2015 года, на 70-летие Победы, побывать в Берлине, был энергичен, успешно боролся с неизбежными в почтенном возрасте болезнями. В июне в московском госпитале ему вживили электрокардиостимулятор, провели курс лечения. Но в ноябре, уже дома, в Ижевске, через неделю после дня рождения, Михаил Тимофеевич снова попал в больницу. Медики спасли его от тромбоэмболии (закупорки) легочной артерии, но не смогли остановить желудочное кровотечение.
Несколько лет назад журналист «ФАКТОВ» общался с генерал-лейтенантом Михаилом Калашниковым, доктором технических наук, дважды Героем Социалистического Труда, Героем России, лауреатом Ленинской и Государственной премий СССР. Сегодня мы вспоминаем наиболее значимые факты из жизни Михаила Тимофеевича, как говорится, из первых уст.
«Узнав, сколько наших ребят было убито из моих автоматов в приграничных боях, я плакал»
Разве что ленивый журналист не пытался уколоть Калашникова вопросом, спокойно ли он спит, зная, что создал, в общем-то, орудие убийства. Задал ему этот вопрос и я. На что Михаил Тимофеевич спокойно ответил: «Я создавал орудие защиты, а не убийства. Улавливаешь разницу? И сплю спокойно. Пусть не спят политики, которые развязывают войны. Когда-то руководители СССР организовали производство оружия в дружественных социалистических странах, в том числе и в Китае. Потом, если помнишь, повздорили с китайским руководством. Начались приграничные конфликты, как их называли СМИ. На самом деле — настоящие бои. Узнав, как хорошо владели моим автоматом китайцы, сколько там было убито из него наших ребят, я плакал. Я тоже отец. Одна из моих трех дочерей, Наташа, погибла в автокатастрофе. Но, понимаете, обвинять конструктора оружия — все равно что упрекать создателя автомобиля в том, что он придумал автомобиль. Или создателя бутылки для лимонада. Ею ведь тоже можно убивать. Если бы не война, делал бы технику для обработки полей. Это фашисты виноваты в том, что я взялся за разработку оружия… Зато как приятно было слышать от выживших в Афганистане и на других войнах наших солдат и офицеров: «Ваше оружие спасло мне жизнь!..»
Ижевский умелец делал не только боевое оружие. Сконструировал для дачи газонокосилку и гриль для приготовления его любимого кушанья — бараньей ноги. А в годы конверсии создал несколько прекрасных охотничьих карабинов.
Работу над своим знаменитым автоматом Михаил Калашников начал еще осенью 1941 года, когда во время боя в башню танка Т-34, которым он, молодой сержант, командовал, угодила вражеская болванка. Осколки брони попали в грудь, перебили предплечье. По ночам тяжелые раны болели сильнее, не давали спать.
— Лежа на госпитальной койке, я думал: почему нам говорили, что, если завтра война, сокрушим врага на его территории, а на деле докатились до Брянска и дальше? — рассказывал «ФАКТАМ» Михаил Тимофеевич. — Почему почти каждый немец вооружен автоматом, а советские солдаты — винтовками? Где наши конструкторы? Зная, что ночью начнутся кошмары или бессонница, я заготавливал с вечера бумагу, карандаши и, когда палата затихала, чертил схемы…
— Откуда у вас техническая жилка?
— Еще в школе пытался изобрести вечный двигатель. Подшипников не нашел. Товарищ подобрал где-то в поле ржавый браунинг. Наверное, еще времен гражданской войны. Я его почистил, привел в рабочее состояние. Кто-то донес в милицию. Чуть не судили! Тридцатые годы…
Родителям было тяжело с нами, сорванцами. Я ведь был семнадцатым, предпоследним ребенком в крестьянской семье. Выжило только шестеро. После девятого класса пошел трудиться в депо. А в 1938-м меня призвали в танковые войска. С моим небольшим ростом в танке удобно работать. Окончил школу механиков-водителей. И вскоре придумал регистратор количества выстрелов из танковой пушки. Периодически ствол надо было менять. А всякий раз записывать вручную, сколько снарядов израсходовано, хлопотно. Также разработал прибор, который автоматически фиксирует моторесурс двигателя. За эти изобретения командующий Киевским особым военным округом генерал Георгий Константинович Жуков наградил меня именными часами.
«В школе мне больше нравились переменки, а не уроки»
— Кроме техники, у меня было еще одно увлечение — поэзия, — рассказывал Михаил Калашников. — Я даже писал стихи и пытался печататься в окружной газете. Но в редакции мне сказали: «Ну что ты все о железе?» А я писал о силе нашей брони. «О людях пиши, о наркомах…» Вскоре я понял, что плохих поэтов и без меня хватает. Впоследствии переключился на прозу. Я автор книг «Записки оружейника», «От чужого порога до Спасских ворот», «Я шел с вами одной дорогой», «В вихре моей жизни», «Все нужное — просто». Был принят в Союз писателей, удостоен литературной премии «Сталинград». Очень музыку люблю. Но классическую, без этих современных дерганий.
— Где вы учились?
— Окончил девять классов. Да и то больше любил переменки, чем уроки. Потом были армия, война… Дальше знания добывал сам. Как конструктор знаменитого ППШ Шпагин. У того вообще было три класса. Но ничего, общался с умными людьми, учеными. Многое ведь зависит от тебя самого. Захочешь — обретешь знания. К ученым степеням не рвался. Уговорили защититься. Так я на защите кандидатской вместо диссертации выложил на стол перед оппонентами и ученым советом мои автоматы, пулеметы. Сразу докторскую присвоили. Так сказать, под дулом… (Смеется.)
Ты извини, что по-деревенски громко разговариваю и тебя заставляю. Глуховат стал. Вся жизнь, считай, прошла на полигонах и стрельбищах.
— Берушами не пользовались?
— Какие на хрен беруши! Затыкать уши при испытании оружия — все равно что определять вкус блюда с помощью прибора. Если мать заткнет уши, как она услышит плач или лепет ребенка? Для конструктора автомат, пистолет, пулемет — как дети. В момент выстрела я чувствую, внутренним зрением вижу, как работают, взаимодействуют, органично или, наоборот, с отвращением общаются друг с другом все детали «организма», и слышу, как жалуется, ноет, кашляет или поет созданное мной оружие. У любого оружия свой голос. Не умеешь отличать — можешь лишиться жизни. Один американский генерал рассказывал, что во время войны во Вьетнаме убедился: автомат Калашникова лучше их автоматической винтовки М-16. Грязь и песок ему нипочем. Но стрелять из него боялся. «Темп стрельбы, звук у автомата резко отличаются от М-16, — говорил генерал. — Начни я пальбу из него, солдаты подумали бы, что в расположение части или на позиции проникли вооруженные калашами вьетнамцы, и тут же открыли бы по мне огонь. Но когда надо было заманить вьетконговских диверсантов в ловушку, мы стреляли из автоматов. Все равно Вьетнам победил. И во многом благодаря Калашникову».
Это Хрущев собирался забрасывать противника ракетами, а стрелковое оружие называл пещерной техникой. Ох, в его времена мы натерпелись! Ведь его ретивые холуи заставляли сворачивать оружейное производство, уменьшали финансирование новых разработок. Насмехались, даже преследовали, унижали нас! Хорошо, что маршал Советского Союза Дмитрий Федорович Устинов (умне-е-ейший, я тебе скажу, был человек!) не побоялся перечить Никите, пошел наперекор и доказал, что главном оружием солдата были, есть и будут автомат и пулемет, что главный род войск в любой войне — пехота. И сколько бы раз по вражеской территории ни проходили танки, пока не придет пехота, территория не считается занятой. А мы, оружейники, в хрущевские времена работали чуть ли не в подполье. Многие наши хорошие мастера не выдержали, ушли на ракетные заводы. Не голодать же семьям!
«Огурцы в бочке должны стоять плотно, как патроны в магазине»
— Тем не менее, если судить по общему количеству произведенных в Советском Союзе и других странах автоматов и пулеметов, именно ваши побили все рекорды. Наверное, нередко приходится слышать, что, живи вы за рубежом, стали бы миллиардером?
— И ты туда же (недовольно крякнул). У меня все есть и без авторских отчислений. Зарплата хорошая. Квартира — двухкомнатная хрущевка. Мне хватает. Двух жен похоронил, больше жениться не хочу. Дача, машина тоже есть. И самолет служебный у завода имеется, а я как-никак главный конструктор. В Москву, если надо, всегда пожалуйста. А так… Куда мне еще летать? На охоту? Когда увлекался этим делом, иногда нас с товарищами возили на вертолете. И то не всегда. Слава Богу, тайга рядом. Что может быть лучше?
В США меня познакомили с создателем М-16 Юджином Стоунером. Он получает отчисления с каждой винтовки, сходящей с конвейера. Хвастался, что имеет собственный самолет, и удивлялся моей, с его точки зрения, бедности. Даже не верил. Еще больше удивился конструктор израильского автомата «Галиль» Исраэль Галили. Ну что ж, у каждого свои ценности.
Больше переживаю из-за другого. Не оформив в свое время патентов и лицензий на изготовление советского оружия за рубежом, наша страна недополучила огромные прибыли, которые можно было бы пустить на улучшение жизни народа. Когда-то подвыпивший Борис Ельцин, услышав об этом, начал бахвалиться: «Тимофеич, не переживай, все оформим!» Он, бедолага, не знал, что задним числом это не делается.
К роскоши я не привык. В детстве, помню, царским подарком для меня были сделанные братом деревянные коньки. Правда, катаясь на речке, я однажды угодил в прорубь. Спасла большая шуба, которая была на мне. Одежду я донашивал после старших братьев. Шуба раздулась и не позволила мне уйти под лед. Потом прибежали люди, вытащили. С тех пор глубины боюсь. Дальше чем на три метра ни в море, ни в другой водоем не захожу.
А так я человек простой. Дети, слава Богу, получили образование, работают. Сын Виктор тоже конструктор оружия, создал хороший автомат для милиции (российская милиция еще не была переименована в полицию. — Авт.) и внутренних войск. Мне когда-то предлагали его сделать. А у меня душа не лежала к тому, чтобы вооружать милицейские войска. Зачем? Для борьбы с народом? Власть должна не мешать людям работать, а не воевать с ними. Народ у нас золотой, сам все сделает.
Нечасто, но бываю с дочерью Леной (она возглавляет Фонд Михаила Калашникова) в родной деревне Курья Алтайского края. Сходятся земляки, племянница Надежда угощает борщом, пельменями. Говорю ей: «Что ты хлопочешь?» Я человек всеядный. Мое любимое блюдо — картошка в мундирах и селедочка.
*1980 год. Михаил Калашников с детьми Натальей и Виктором. Наташа вскоре погибла в автокатастрофе (фото из семейного альбома)
Помню, перекусив, сходили на кладбище, где похоронены мои две сестры, затем поклонились месту, где когда-то стоял родительский дом. Конечно же, навестили моего бронзового «брата» — бюст, положенный мне как дважды Герою, в центре села. Оказывается, сюда приезжают молодожены. И в деревне говорят: если прикоснешься к бронзовому Калашникову, попросишь у него благословения, семейная жизнь будет крепкой, как автоматная сталь.
Вечером мужики пришли. В селе говорят: не распить, а расстрелять бутылочку на троих. Я пригласил их: «Приезжайте ко мне в Ижевск. У меня на даче знатная закуска — соленые грибочки и огурчики». Сам засаливаю. Пропариваю дубовую бочку, бросая в нее верес и дубовый лист. Огурчики маленькие, ставлю их плотно один к одному на корешок. Они должны быть прижаты друг к другу, как патроны в магазине. Каждый ряд застилаю листьями смородины, вишни, хреном и укропом. И так, пока бочка не наполнится. Весной друзья спрашивают: «Где ты взял малосольные? Они твердые, приятно хрустят…»
Словом, тост у нас в тот вечер был один: чтобы между первой и второй даже пуля не пролетела! Жизнь-то ведь летит быстрее пули.
8981Читайте нас в Facebook
