Врачам удалось спасти ногу раненному бойцу 11-го батальона
Три недели Николай не поднимался с кровати, даже не мог переворачиваться: разбитая пулей кость тут же смещалась, возникала сильнейшая боль. Как доброволец 11-го батальона перенес дорогу сначала от Артемовска до Харькова, а затем — до Киева, сложно даже представить. Каждый поворот, резкое движение отзывались в его теле невыносимой болью. Об этом сопровождавшие его врачи догадывались только по мимике бойца, ведь Николай ни разу не пожаловался.
— Уходя на войну, я готов был к тому, что погибну, — говорит житель Чернигова, отец троих дочерей Николай. — Понимал, что придется воевать с хорошо экипированной российской армией и наемниками, готовыми на все. Поэтому ранение, боль, неудобства готов терпеть, сколько надо. Жив — уже хорошо. А врачи сделали все, чтобы сохранить мою ногу. Поэтому их рекомендации выполняю тщательно и беспрекословно, не капризничая и не жалуясь. Это же в моих интересах.
*В минувшие выходные Николай побывал на могиле своего побратима разведчика Корсара
— У этого пациента очень сложное ранение, — говорит руководитель Киевского ортопедического центра эндопротезирования, хирургии и реабилитации, главный ортопед-травматолог столичного Департамента здравоохранения, кандидат медицинских наук Александр Косяков. — Автоматная пуля попала чуть выше колена, раздробив кость. Наши коллеги в Артемовске действовали правильно, зафиксировав отломки конструкцией внешней фиксации. Могу абсолютно точно сказать: Николаю очень повезло. Пуля прошла через кость, не задев нервы и сосуды, разбилась на две части, поэтому было одно входное и два выходных отверстия. Мы удалили металлическую крупную оболочку, а мелкие осколки не трогали — для этого пришлось бы сильно повредить мягкие ткани. Признаюсь, ранение было очень серьезным. Но сейчас мне уже ясно: через три-четыре месяца Николай начнет ходить самостоятельно и даже не будет хромать.
*Александр Косяков (стоит слева) показал своего необычного пациента французским коллегам, ведь им не приходится иметь дело с пулевыми ранениями (фото автора)
— Хорошо помню бой, в котором получил ранение, — рассказывает Николай в палате столичного Института сердца. — Это была первая засада под Дебальцево, в которую мы попали. Прикрывал огнем выскакивающих из джипа бойцов, а когда уже выпрыгивал из машины, меня догнала пуля. Я скатился в траву. Увидел, что льется кровь — сам себя перевязал. Сознания не терял. Кто-то кричал мой позывной Ник, но из-за рева мотора БТРа и стрельбы моих ответов не было слышно. Неожиданно вспомнил, что на груди висит рация, я включил ее и сказал: «Заберите меня, я в траве, за джипом». Бойцы вернулись. Ужасно обидно было видеть спину своего побратима, который обшаривал траву в другом месте и не слышал мой голос. Уже приготовил пистолет, чтобы в случае чего отстреливаться от врагов и застрелиться, ведь в плен сдаваться я не собирался. Но вдруг под мышки меня подхватил Сват (так в батальоне мы называем Василия Щербакова) и перетащил в БТР, ввел обезболивающий препарат. Сразу стало спокойнее.
То, что Николай попал в столичный Институт сердца, не случайно. Директор клиники, известный кардиохирург Борис Тодуров, дважды ездил в зону АТО, где и познакомился с бойцами 11-го батальона. Еще когда подразделение базировалось на горе Карачун возле Славянска, кардиохирург заверил: в случае необходимости будет принимать раненых в своей клинике, тем более что сотрудничество с коллегами других специальностей позволяет ему приглашать на операции в Институт сердца врачей разного профиля.
*Известный кардиохирург Борис Тодуров вместе с хирургами Виктором Шевченко (в центре) и Игорем Крупником не раз выезжал на линию огня забирать тяжелораненых и регулярно высылает «скорую» клиники за пострадавшими в Харьковский военный госпиталь
— С помощью аппаратуры, которая имеется в Институте сердца, мы проводим ортопедические операции на самом высоком уровне, — говорит Александр Косяков. — Меняя Николаю аппарат внешней фиксации (установленный артемовскими коллегами) на более стабильный, каждое свое движение мы контролировали с помощью рентген-следящей установки: на экран выводилось изображение, благодаря которому могли до миллиметра отрегулировать погружение стержней в кости. 
Ведь отломок бедра у колена оказался очень маленьким, в нем сложно было закрепиться. Именно благодаря высокоточной следящей аппаратуре нам удалось это сделать, кости сопоставлены точно.
*Металлическую систему внешней фиксации Николай будет носить еще три месяца
Александр Николаевич признается, что за 34 года работы ему крайне редко приходилось иметь дело с огнестрельными ранениями. В основном такие травмы получали на охоте.
— Сейчас могу сказать, что 20 февраля стал самым сложным днем в моей, да и наверняка других врачей Киева, практике, — продолжает Александр Николаевич. — В нашу клинику в течение получаса привезли 12 пострадавших с огнестрельными ранениями конечностей. Мы получили печальный, но бесценный опыт. Оперировали одновременно на семи столах. Использовали все системы фиксации отломков костей, которые у нас имелись. Сработали отлично. Осложнений практически не возникало. Большинство раненых затем уехали на лечение за границу. Приятно было услышать от европейских коллег слова восхищения по поводу фиксации костей, тактики лечения. Но при этом мы лишились всех аппаратов наружной фиксации. Во всем мире они одноразовые. Наши же пациенты не могут себе позволить такой роскоши — вот мы и используем металлические конструкции по 10—15 лет. Все, что у нас было, поставили раненым на Институтской. Попросили ребят по возможности затем вернуть системы, но их привезли только двое пациентов. Так что сейчас снова работаем над созданием запаса металлических конструкций. На днях в клинику приезжали ортопеды из Франции, с которыми мы много лет дружим, и привезли несколько систем, три стержня из них как раз понадобились для операции Николаю.
*В течение трех недель Николай вынужден был лежать неподвижно до тех пор, пока рана перестала гноиться. На снимке: Николай беседует с Василием Щербаковым, который после боя нашел раненого разведчика в высокой траве (фото автора)
— Вмешательство проводили вместе с французами?
— Нет, сами. Но Иван Сологуб и Стефан Бойзгард попросили показать им этого пациента. У них же, к счастью, нет опыта операций при пулевых ранениях. Они с интересом познакомились с бойцом. Посмотрели его снимки. Изучили, как мы поставили систему. Для них все это было внове и очень любопытно.
Николай даже во время вынужденной неподвижности был очень самостоятельным. Жена регулярно его навещает, но не может постоянно находиться рядом — в семье растут две дочери шести и 11 лет. У мужчины есть еще и старшая дочь от первого брака. Когда я узнала об этом, признаюсь, долго не решалась задать вопрос Николаю: как же он пошел воевать, на кого оставил своих женщин? И все же спросила об этом.
— Есть прекрасный девиз воздушных десантников: «Никто, кроме нас», — говорит Николай. — В случае опасности каждый мужчина должен защищать свою землю, свою семью. Это мое мнение. Когда в стране идет война, нельзя оставаться в стороне. Так поступают нормальные мужчины. Свое решение ни с кем даже не обсуждал — просто поставил всех перед фактом. У нас с женой небольшой бизнес — торговая точка на рынке. Танюша продолжает этим заниматься, а друзья помогают ей, пока меня нет. Надеюсь, скоро меня выпишут домой. Смогу больше времени проводить с детьми, заниматься семейными делами. Очень сожалею, что так надолго выбыл из строя…
— Почему вы не сразу поставили стержни? Николай почти месяц провел неподвижно, — спрашиваю Александра Косякова.
— Огнестрельная рана всегда грязная, то есть начинает инфицироваться, нагнаиваться. Если человека прооперировать в подобном состоянии, могут развиться такие процессы, что конечность придется ампутировать. Чтобы этого не допустить, мы провели лечение. Все это время рана была открытой. Только когда избавились от гноя и воспаления, сшили ткани и заменили систему. Я вам больше скажу, мы все еще не позволяем пациенту сгибать ногу в колене, потому что должна срастись перебитая мышца. Только недели через две Николай начнет понемногу разрабатывать конечность.
— Вы позволяете больному наступать на раненую ногу, когда он еще ходит на костылях. Почему?
— Даже во время небольшой нагрузки, когда человек всего лишь приступает на ногу, образующаяся костная мозоль более активно получает питание, укрепляется. Так быстрее происходит процесс сращивания костей. Через четыре недели Николай сможет наступать на ногу в полной мере. Но систему мы снимем не раньше, чем через три месяца. Несмотря на стремление пациента быстрее вернуться в батальон, он надолго выбыл из строя.
— Это ваш единственный пациент из зоны АТО?
— В Институте сердца мы удаляли минные осколки семерым пограничникам. Почему именно здесь? Современное оборудование, собирающее в ране кровь и возвращающее ее обратно, просто незаменимо при подобных вмешательствах. Операции, которые в другой клинике длились бы несколько часов, здесь мы проводим за полчаса. Следящяя аппаратура позволяет точно подходить даже к крошечному осколку, не раня соседние ткани, не делая огромные разрезы. Все это важно для дальнейшего выздоровления пациента. Также сейчас стали актуальными так называемые вак-системы, с помощью которых в ране создается вакуум, она быстрее очищается, туда лучше поступает кровь.
В Институте сердца проходят лечение и пострадавшие от «Града», и те, кому осколки снарядов пробили легкие, а также тяжело контуженные бойцы. Здесь всем оказывают высококвалифицированную помощь, стараются обеспечить покой.
— После того как я с коллегами побывал в зоне АТО, понял: бойцам нужно помогать чем только возможно, а раненым — тем более, — говорит директор столичного Института сердца доктор медицинских наук Борис Тодуров. — Мы специально выезжали в зону боевых действий на карете «скорой» и на обратном пути всегда забирали с собой раненых. Более того, наши врачи уже не раз отправлялись в Харьковский военный госпиталь за пострадавшими — получивший ранение или контузию человек хочет находиться как можно ближе к дому, в кругу родных. Вот мы и забираем киевлян и жителей Киевской области, тем более что 11-й батальон сформирован из добровольцев этого региона. И в последние дни именно это подразделение несет серьезные потери, находясь на передовой, под минометными обстрелами.
Среди пациентов столичных врачей есть и совершенно удивительный пациент. Все шутят: этот парень родился не в рубашке, а в каске.
— Я попал под огонь, когда наша разведывательная группа выехала из-под села Чернухино в сторону Никишино, — рассказывает 28-летний Руслан. — Неожиданно в кустах заметили противника. Начался бой. Я почувствовал удар в голову, с меня слетела кевларовая каска. Бойцы, которые были тогда со мной, говорят, что на пару секунд я даже потерял сознание. Я же помню, что по нам велся плотный огонь, и, уходя от него, я переползал то за бугорок, то за дерево. 
Когда все прекратилось и я снял с себя балаклаву, увидел в ней два отверстия — пуля пробила каску и срезала прядь волос, слегка чиркнув кожу. Даже крови практически не было. Жалею, конечно, что не нашел свою каску — хотелось бы увидеть, как она выглядит. Но искать ее тогда не представлялось возможным… Попади пуля чуть ниже… И хотя у меня не проникающее ранение, я получил тяжелую контузию, сейчас прохожу лечение.
*Руслан показывает свою балаклаву, в которой пуля оставила два отверстия. Мама парня не знает, что на самом деле случилось с ее сыном, поэтому по просьбе бойца мы заретушировали его лицо
— За последние два месяца наша клиника приняла около сорока раненых из зоны АТО, — добавляет Борис Тодуров. — На днях мне пришлось удалить минометный осколок из сердца. Во время операции был момент, когда я почувствовал, как по спине пошел холодок. Давно такого не ощущал! По рентгеновским снимкам мы видели, что осколок находится между дугой аорты и сердцем, но когда я вошел внутрь, его не обнаружил. Проведя пальцами, почувствовал: металл застрял в мышце левого желудочка. Я его зажал и понял: если сейчас отпущу, осколок уйдет вглубь, дальше, и тогда неизвестно, чем все окончится… Быстро рассек мышцу и вытащил инородный предмет, несмотря на мощные струи крови из раны, после чего зашил надрез. До сих пор мне кажется, что пока делал все это, не дышал от напряжения. К счастью, все прошло хорошо. Раненый уже идет на поправку. Мы его выписали из клиники. Уверен, что через пару недель он вполне сможет вернуться в зону боевых действий. Правда, мне, как и всем нам, хочется, чтобы они прекратились уже сегодня…
4217Читайте нас в Facebook
