Погибшему под Новоазовском полковнику отказались присвоить статус участника АТО

Обстоятельства гибели Вячеслава Галвы, известного далеко за пределами Украины боевого инструктора, окутаны тайной. По просьбе Минобороны Украины, он, полковник Главного управления разведки в запасе, тренировал добровольческие батальоны в зоне АТО. За месяц обучил бойцов более чем четырех батальонов. Это сотни мужчин в возрасте от 23 до 65 лет. Утром 26 августа его неожиданно срочно вызвали в штаб. По дороге туда он погиб. Согласно официальному рапорту, Галва с группой товарищей попал под минометный обстрел. Но в кругу его боевых друзей говорят, что Вячеслав подорвался на мине. Первыми о гибели спецназовца ликующе сообщили российские СМИ.

Вячеслав Галва с позывным «Кузьмич» был уникальным инструктором. Во-первых, на основе полученных за свою жизнь знаний он разработал авторскую четырехдневную методику интенсивного обучения. По словам бойцов батальона «Азов», за четыре дня они получили от Галвы больше знаний и умений, чем за все предыдущие годы тренировок с другими инструкторами. Многие так и говорят: обязаны ему жизнью. Описывая его личные боевые навыки, сложно найти то, чего он не умел: разведчик, сапер, водолаз, снайпер, парашютист, специалист по ближнему бою, тактико-огневой подготовке, военной медицине и выживанию. Борьбе с терроризмом полковник обучался в США по программе ФБР. Действовать в тылу противника его учили во Франции, стрелять из снайперской винтовки — в Великобритании. В составе миротворческого контингента Галва прошел Африку и Ближний Восток.

Во-вторых, Вячеслав хорошо понимал смысл слов Конфуция о том, что «посылать людей на войну необученными — значит предавать их». Автору довелось знать Вячеслава лично, и я помню, как он переживал: «Эти ребята, по сути, еще совсем зеленые, их нельзя отпускать в бой. Смотрю на них и понимаю, что кого-то из них вижу в последний раз». Согласиться с таким ходом вещей Галва не мог. Поэтому он лично ходил со своими ребятами под пули, стараясь их прикрыть. «Не думая о пенсиях, привилегиях, званиях и медалях, — объясняет его друг и напарник Константин Лесник, — а потому что он не мог иначе! А другие могут…»

У полковника «Кузьмича» остались четверо детей и жена Элина, которую он очень любил. Несколько лет Вячеслав и Элина жили на съемной квартире на Троещине. Вячеслав ждал очереди на получение собственной квартиры, в которую был записан во время службы в Главном управлении разведки Генштаба Министерства обороны. Но на днях министерство приняло официальное решение… отказать вдове героя и ее детям в пособиях, пенсиях и законном праве на квартиру.

Элина Галва вспоминает драматичные подробности жизни и гибели своего мужа:

— У Славы было две мечты. Он хотел дом, кресло-качалку и письменный стол, за которым будет писать книги, а я буду рядом кутать его ноги в плед.

Но воин в нем хотел другого. Как-то он признался: хочу умереть в бою, героически и быстро. К примеру, подорваться на гранате. Представляете?!

Слава — потомственный военный, его настольной книгой был кодекс самураев «Бусидо». Его раздирали противоречия: он хотел и того, и другого, между собой несовместимого. Поехал инструктором, а сам ходил в бой.

Еще он очень хотел построить свой обучающий центр. В Киеве такой уже был готов. Теперь неизвестно, что с ним будет. А еще у нас были проекты в Польше, строился подобный центр и в Великобритании. Славу ценили во многих странах. Он, например, разработал технику максимально быстрого ухода с опасной позиции. Какой-то определенный поворот пятки и носка. После гибели Славы идея с иностранными обучающими центрами накрылась, так как никто, кроме него, не владеет этими техниками, а без них обучение теряет смысл.

— До того как погиб Вячеслав, я видела вас несколько раз, и каждый раз вы были вся в белом и ослепительно улыбались. Со дня похорон вижу вас будто на негативе фотографии — в черном. Но улыбка при вас. Как вы справляетесь с горем?

— Первое время после гибели и похорон мне было очень сложно. Отправляла детей в школу, ходила по дому и кричала. Мы ведь безумно друг друга любили. Всегда вместе и всегда как в первый раз. Но как-то один из наших со Славой друзей прочистил мне мозги. Не церемонясь, приказал: «Не имеешь права сдаваться, Эля! Марш в ванну, накрасилась и улыбнулась!» И я послушалась.

— Как вы познакомились?

— Со Славой мы знакомы пять лет. Познакомились в соцсетях. Он был женат, я была замужем, поэтому долгое время мы просто общались как друзья. Посылали друг другу по 60 sms-ок ежедневно — и на военные темы, и на философские, и на бытовые. С ним можно было говорить обо всем!

*"Мы слились воедино — где он, там и я"

У меня дед прошел две войны, а родной брат деда пережил Освенцим. Остался жив, так как был очень худой, высохший и спрятался в матрасе, когда немцы расстреливали последних заключенных. Бабушка во время Великой Отечественной прятала у себя раненых. Я с детства интересовалась темой войны и даже мечтала стать летчиком, водителем. Так что и фильмы, и песни нам нравились одинаковые. Нам было интересно разговаривать. А однажды он сообщил, что едет в командировку в Крым и вдруг спросил: «Что тебе привезти?» Я вдруг ответила: «Мушлю».

И вот мы, наконец, увиделись впервые. Слава стоял в шортах, с огромным рюкзаком и с цветами. Потом мы долго сидели в кафе и разговаривали. И тут он прерывается, достает крохотную ракушку и спрашивает: «Такая подойдет?» Подойдет. Но он со мной не соглашается и достает ракушку побольше. Я опять благодарю и говорю, что такая точно подойдет. Но он опять не соглашается и вдруг достает из рюкзака огромную, размером с голову, раковину. С тех пор я часто называла его Мушлей. И потом каждый год на 18 июля (годовщину нашей встречи) он дарил мне новую ракушку.

— Как вы решили болезненный вопрос расставания с предыдущими супругами?

— Отношения явно перестали быть дружескими, и я сказала Славе: «Наверное, мы что-то делаем не так. Так нельзя. Давай мы попытаемся восстановить отношения в наших семьях». Он согласился. Все лето мы отчаянно пытались, но однажды он пришел в магазин, которым я руководила, со словами: «Я ушел из семьи. И сделаю все возможное, чтобы ты была рядом со мной».

Я растерялась: устоявшийся быт, дети, о благополучии которых невозможно не думать. Но Слава уверенно шел к своей цели, и уже к Новому году мы переехали на съемную квартиру. Иногда я говорила ему: «Сколько можно! Живем вчетвером на съемной квартире». А он отвечал: «Зато вместе». И это успокаивало. Мои мальчики — им сейчас 8 и 14 лет — приняли Славу абсолютно. А со временем даже стали называть его папаня. Мой первый муж не простил, поэтому мы практически не общаемся. Слава несколько раз пытался выйти с ним на контакт, обсудить воспитание детей, но контакта не вышло. Что касается Славиной семьи, то он оставил им дом и, конечно, помогал материально.

Несмотря на то что Слава любил и содержал своих родных детей (парням 16 и 20 лет), он захотел оформить опекунство и над моими мальчиками. Но не успел. Мой младший сын очень похож на Славу внешне и манерами. Мне кажется, Слава действительно любил их — они это чувствовали и тоже его любили. Каждый вечер с младшим сыном они гуляли, катались на велосипеде. Со старшим была другая программа: лыжи, сноуборд, боулинг, теннис… Славу обожали все, он был очень открытым, добрым, ответственным и обаятельным.

А еще он спас мне жизнь.

*"Слава принял моих детей как своих, и они даже стали называть его папаней", — говорит вдова погибшего Элина

— Спас вам жизнь? Расскажите как.

— Полтора года назад я забеременела. Но внезапно открылось кровотечение, меня забрали в больницу, ввели очень сильный наркоз, из которого я никак не могла выйти — у меня случилась клиническая смерть. Врачи сдались. А Слава четыре часа упорно боролся за мою жизнь и вернул меня в сознание. Когда он меня спасал, я уже была в «белой комнате» — там было хорошо и спокойно. Потом он рассказывал, что я вытянулась, стала, как пружина, а он кричал мне, приказывал вернуться, бил по лицу, звал, не давал уйти. И знаете что? В своей белой комнате я вдруг увидела врывающееся в нее лицо Славы. И отреагировала.

После этого случая я закрыла свой магазин и стала… его личным водителем. Дело в том, что Славу сильно тяготили командировки за границу, на время которых мы вынуждены были расставаться. Он оставлял нежные любовные записочки, записывал колыбельные — ведь мне было крайне сложно уснуть без его голоса, запаха. Он очень любил заботиться. Но колыбельных из другой страны нам все равно было мало.

Просто бросить все было нельзя — по сути, Слава тянул на себе две семьи, денег нужно было много. Как-то он приехал и сказал, что все-таки увольняется, но становится частным инструктором и во все свои поездки на тренинги отныне берет меня с собой. Тогда я сдала на права и стала его возить. Нагрузки у него были колоссальные, садиться за руль самому было бы уже слишком. И хотя он сопротивлялся, чтобы его возила женщина, со временем этот психологический барьер переступил. Мы с ним будто слились: где он, там и я. Он спас меня, и я посвятила себя ему.

В его блокноте на последней странице я нашла список того, что он хочет для меня сделать. К примеру, угостить тортиком, купить платье или туфли — все это он очень любил. Знал, что в детстве я болела астмой, и на лестницах, и в походах в горы всегда таскал меня на себе.

*Вячеслав Галва с детьми

— Вы были с мужем в последние сутки его жизни. Как произошла трагедия?

— Слава позвонил и попросил меня с детьми приехать к нему в Мариуполь. Мол, тут все спокойно, в море покупаетесь. Я спросила, где ведутся бои, на что он ответил: в сорока километрах. Я опешила. Но всегда доверяла ему, поэтому взяла детей и поехала.

25 августа мы приехали к Славе, он нас не встретил, но заранее продумал, где разместить, и мы обосновались. В два часа ночи пришел замученный, уставший, пропахший порохом. «Ты что делал?» — спрашиваю. «Та, минировал мосты», — ответил он. Оказалось, Слава первым вошел в Новоазовск. Сам смастерил взрывчатку, сам подбил танк и БТР, остановил вхождение войск противника в город.

До утра мы проговорили. Он все время повторял, чтобы мы с детьми как можно меньше упоминали, что мы — его семья. Потому что вокруг много переодетых предателей.

Говорил, что общался с противниками, и они уверены, что находятся на территории России, а мы, Украина, на них напали. Слава водил их, показывал билборды, вывески на магазинах — мол, ты глянь, язык-то украинский, какая Россия? Они же были уверены в двух вещах: что они на учениях и что это украинцы напали на российские земли.

Рано утром Слава позавтракал, и тут его срочно вызвали в штаб. Подхватился, не надев даже бронежилет, который практически не снимал. Ушел… и не вернулся. Ребята сказали, что он подорвался в машине на противотанковой мине. Правду о том, что со Славой случилось, никто не скажет.

Когда он ушел в штаб, дети сообщили: «Мам, ты видела, что Слава плакал все утро? Плачет, умоется — и снова плачет». Может, чувствовал что-то?

— В первых заметках о гибели Вячеслава Галвы заметила информацию о том, что у вашего мужа «осталась беременная жена». Вы ждете ребенка?

— Ждала. Мы ведь со Славой расписались 14 августа — за 12 дней до его гибели. Я была беременна, но в первую же ночь после страшной вести у меня открылось кровотечение.

Меня отвезли в ближайшую больницу, в Запорожье. Обкололи. Потом были похороны. Все это время я держалась на кровоостанавливающих уколах. Позже мне сказали, что моя беременность замерла. Но я настолько хотела, чтобы у меня остался ребенок от Славы, что не соглашалась ни на какие операции. Стала ходить по профессорам, и никто не мог спасти ребенка. Через два дня снова началось кровотечение, и я снова попала в больницу.

И вот лежу в палате и вдруг замечаю, что на подоконник сел голубь. Причем голубь не серый, не черный и даже не белый, а цвета хаки — кремово-бурых оттенков. Редкий окрас. Сел и смотрит на меня. Моя мама заметила и говорит: давай его покормим. Насыпала хлебных крошек на карниз через окно. Налетели другие голуби, стали клевать, а этот… даже не подошел. Сидит и глаз с меня не сводит. И тут я понимаю, что это Слава! Немедленно встаю, иду на УЗИ, прошу: «Посмотрите меня, мне был знак, все должно быть хорошо». Увы… В этот же день мне делают операцию, но на этот раз с местным наркозом. После чего привозят в палату, и голубь снова прилетает! Только на этот раз он заходит через открытое окно на подоконник. Не боится — стоит и смотрит на меня, чуть ли не в глаза мне заглядывает. Я тоже смотрю на него, и вдруг становится так тепло… «Славочка, сонечко, — говорю голубю, — со мной все хорошо. Я жива, я буду жить». И только после этих слов голубь улетел.

P.S. Как написал в своем «Фейсбуке» друг и коллега «Кузьмича» Константин Лесник, 26 ноября, ровно через 90 дней после гибели Вячеслава Галвы, его вдове окончательно отказали в пособии, пенсии и очереди на квартиру. Юридически найти предлог для отказа не сложно. «Все — большой привет от государства! Не могут найти рапорт о его назначении в батальон. Ксерокопия есть, а оригинал отсутствует. Если „замяли дело“ для семьи такого известного в наших кругах человека, то что говорить про обычных солдат?!»

Фото из семейного альбома

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News