Майдановец, раненный снайпером во время протестных акций в столице, разыскал своего спасителя
— В годовщину начала Революции достоинства я обратила внимание на двух ребят, встретившихся на Майдане в этот день. Подумала еще, что они — лучшие друзья, — рассказывает активная участница Майдана Ирина. — Крепко обнимаясь, они хлопали друг друга по плечу и чуть не плакали. «А ты изменился! — заметил один из них. — Выздоровел, окреп. Даже румянец на щеках появился». Парень пришел на встречу в военной форме. Я подумала, что, вернувшись с фронта, он решил повидать старого друга. Оказалось, ребята встретились второй раз в жизни.
«Там повсюду лежали тела, асфальт был залит кровью…»
— Первый раз был 20 февраля, — говорит 25-летний Антон Лубяницкий. — И я никогда не забуду эту встречу. Как и все, что со мной произошло в этот день. Когда 19 февраля на Майдане стали расстреливать людей, я был дома в Кременце (Тернопольская область). Но понял, что не могу сидеть сложа руки, и в тот же день поехал в Киев. 19 февраля я уже был в столице.
Антон активно участвовал в революции с первых дней Евромайдана. Еще в ноябре прошлого года, когда на центральную площадь столицы вышли первые протестующие, Антон стал собирать Майдан в родном городе. И его инициатива увенчалась успехом. Вскоре в Кременце уже был свой мини-Майдан.
— Потом мы с ребятами стали отправлять гуманитарную помощь в Киев, — продолжает Антон. — Собирали транспорт, еду, деньги и теплые вещи. Я и сам хотел поехать в Киев, но друзья меня не отпускали: «А кто будет здесь, на нашем Майдане?» Но узнав, что в Киев поехал мой младший брат, я тоже побежал на вокзал. В столице поселился в Доме профсоюзов и КГГА, дежурил на улицах Грушевского и Городецкого. Моя жизнь резко изменилась.
Прогуливаясь по Майдану через год после драматических событий, Антон заметно волнуется.
— Здесь уже давно не пахнет дымом, а я все равно чувствую этот запах, — признается парень. — И вижу сотни протестующих. Приятно вспоминать, как люди, взявшись за руки, пели песни и пили горячий чай из пластмассовых стаканчиков, как девочки, замотанные в украинские флаги, готовили на импровизированной кухне. И больно вспоминать все, что было потом. Когда ты находишься не перед телевизором, а в самом эпицентре событий, страх отключается. Не думаешь о том, что в эту секунду в тебя может целиться снайпер. Думаешь только о том, как помочь раненым.
Остановившись возле отеля «Украина», Антон Лубяницкий на несколько минут замолкает. С этим местом у него связаны самые страшные воспоминания.
— Когда 19 февраля я опять приехал в Киев, тут все было не так, как раньше, — говорит Антон. — Люди взялись за оружие. Помню, как мы прятались в колоннаде около Консерватории и к нам подошел пожилой мужчина с охотничьим ружьем (я же по-прежнему был вооружен деревянным щитом и палкой). Мы прятались за сгоревшим на Майдане автобусом, и друга контузило гранатой. Меня чудом не зацепило. Перебегая по Институтской, я спрятался за одним из рекламных ситилайтов. Позже, просматривая видео, заметил, что тогда прямо за моей спиной убили человека. Там повсюду лежали тела, асфальт был залит кровью. «Эй, парень! — окликнул меня мужчина, который прятался за гранитной стеной. — Там стреляют! Беги сюда. Быстрее!» Я побежал. И в меня угодили сразу две пули.
Позже врач объяснил Антону, что в него, по всей видимости, стреляли сразу два снайпера с разных сторон. Один ранил Антона в руку, вторая пуля попала в живот.
— Я таки смог добежать до следующего укрытия, — вспоминает Антон. — Рука мгновенно онемела, я перестал ее чувствовать. А еще перехватило дыхание. Как будто меня ударили в солнечное сплетение. Увидев дырку у себя в руке, я попытался сохранять самообладание. Но, просунув вторую руку под бронежилет, понял, что из живота идет кровь. «Два ранения, — подумал. — Я истекаю кровью. Нужно как можно быстрее отсюда выбираться». Но только куда идти, если отовсюду стреляют и бросают дымовые шашки? Щит и палку где-то потерял… Бегал я от одного укрытия к другому до тех пор, пока совсем не осталось сил. Больше не мог держаться на ногах и упал на асфальт.
«Ребята, которые меня несли, волновались, как бы я не умер по дороге»
— Вокруг меня летали гранаты и снайперские пули, — вспоминает Антон. — Я понял, что сам уже не встану и буду лежать здесь, пока не истеку кровью или не получу еще одно ранение. Перед глазами все плыло. Неожиданно почувствовал, как меня накрыл алюминиевый щит. В следующую секунду в этот щит попала пуля. Приподняв голову, я увидел, кто меня спас — это был крепкий мужчина в шлеме и балаклаве. Упав на асфальт вместе со мной, он спрятался под тем же щитом. «Ты ранен?» — спросил он. «Да, — ответил я. — В руку и, кажется, в живот». «Я Женя», — сказал мой спаситель. «Антон, — представился я. — Спасибо тебе». Перекинувшись парой фраз, мы решили выбираться из-под обстрела. «Резко встаем и бежим, — проинструктировал Женя. — Ты сможешь встать?» Я кивнул. Женя взял меня за руку, я облокотился о его плечо, и мы побежали. Нашей целью был медпункт. Мы двигались перебежками. А в какой-то момент зацепились за лежавшее на пути дерево и упали. Увидев, что вокруг стреляют, Женя опять укрыл нас своим щитом. Мы пролежали так несколько минут. «Живой?» — спросил наконец Женя. «Живой, — отозвался я. — А ты?» До сих пор не понимаю, как я с двумя ранениями все это выдержал. Но благодаря Жене, который все время поддерживал меня за руку, опять смог встать, и мы продолжили путь. Не думал, что путь до отеля окажется таким долгим…
К счастью, по дороге Женя и Антон встретили волонтеров. Они донесли парня до гостиницы. Все эти события зафиксированы на фотографиях. А момент, когда Антона ранили, остался заснят на видео.
— Ребята, которые меня несли, волновались, как бы я не умер по дороге, — продолжает Антон. — Все время останавливались и спрашивали: «Он точно дышит? Несите его головой вперед, чтобы видеть, не потерял ли он сознание!» Я сказал им: «Я не умру! Обещал своей любимой детей!»
*Журналисты засняли момент, когда в отеле «Украина» Антону оказывают первую помощь
Антона отвезли в больницу. А Женя вернулся на Майдан.
— Я не запомнил лица своего спасителя, потому что так его и не увидел, — говорит Антон. — Ведь Жека был в балаклаве. Но придя в себя после наркоза, первым делом подумал о нем. Жив ли он? И как его теперь найти?
— Что вам сказали врачи? Операции прошли успешно?
— К счастью, да. Мне повезло — в больнице скорой помощи меня оперировал военный хирург Игорь Хоменко. Если можно, напишите, что я очень ему благодарен. И моему лечащему врачу Алексею Пиджиянцу. Эти люди отнеслись ко мне, как к родному. Волонтеры тем временем привезли в Киев мою маму. Когда она пришла, я рассказал ей о Жене, спасшем меня. Всем о нем рассказывал (смеется).
Вскоре маме Антона позвонила знакомая: «В Интернете появилось одно видео. Называется „На сороковини Майдану“. На нем мужчина лет тридцати рассказывает о том, что пережил на Майдане, и говорит, что спас раненого паренька, накрыв его щитом. Может, этот паренек — твой Антон?»
— Посмотрев видео, я уже не сомневался: это он! — говорит Антон. — Это точно был той самый Жека! Его голос, его манера разговора. И он действительно говорил обо мне. Разместив на своей страничке «ВКонтакте» видео, я продолжил поиски. И буквально через несколько дней активистка Майдана, дала мне Женин телефон.
Тогда же Антон узнал, что его спасителя зовут Евгений Небыбко. Ему 33 года, он киевлянин.
— Наш первый разговор состоялся в соцсети, — вспоминает Антон. — «Не знаю, помнишь ли ты меня, — написал я. — Но 20 февраля ты спас мне жизнь, накрыв своим щитом. Я не знаю, где ты, но приеду куда угодно, чтобы пожать тебя руку». Созвонились. «Конечно, помню тебя, — ответил Женя. — Но встретиться в ближайшее время не получится». Оказалось, Женя собирался ехать на восток. Пошел не по повестке, добровольно. «Тогда будем созваниваться, — не отставал я. — А когда-нибудь все равно увидимся. Договорились?» «Договорились», — ответил Женя. Он говорил быстро и отрывисто. Но по голосу я понял, что он обрадовался моему звонку. С тех пор мы переписывались.
— По возможности, — уточняет Евгений Небыбко. — На войне на длинные письма нет времени. Это были короткие сообщения. «Ты как?» — писал Антон. «Жив, — отвечал я. — Как твое здоровье?» Так и общались. Не скрою, было приятно. Ведь я был уверен, что мы с Антоном больше никогда не встретимся. А он задался целью и таки нашел меня.
— Вы-то сами не пострадали во время событий на Майдане?
— Каким-то чудом остался цел и невредим. Хотя все время был на баррикадах. Помню каждую минуту 20 февраля. Как и у Антона, у меня не было оружия. Только арматурный прут с перемотанной изолентой рукояткой, который я нашел в куче мусора. И алюминиевый щит, который мне в конце концов прострелили. Больше всего на Майдане поражали реки крови и огромное количество трупов. На моих глазах ранили парня, который перебегал дорогу. Пуля попала ему в бедро. Он упал, корчась от боли. Потом к нему подбежали два человека и… дострелили его. Стреляли отовсюду. Приходилось прятаться за телами погибших. Я сначала решил, что Антон тоже мертв. Но он просто упал. Когда мы вдвоем лежали на асфальте, прикрывшись моим щитом, обратил внимание, что на здании отеля «Украина» было очень много фотографов…
— Что с вами произошло после того, как вы передали Антона врачам?
— Мне самому потребовалась помощь. Когда мы с Антоном упали возле дерева, я повредил голеностоп. Попытался не обращать на это внимание, но в какой-то момент понял, что не могу ходить. Пришлось пойти в медпункт. Вернее, ползти по земле и перекатываться. Так было больше шансов остаться живым.
Сейчас Женя воюет на востоке. Прошел Славянск, Дебальцево и гору Карачун. Узнав, что его спасителю требуется военная амуниция, Антон купил ему бронежилет. Но Евгений тут же отдал подарок своему сослуживцу.
— Я бывший военный, а он — гражданский, — объясняет Женя. — С моей подготовкой шансов выжить больше. Поэтому ему «броник» нужнее. Здесь, на войне, мы с ребятами друг за друга горой. Как когда-то на Майдане.
Женя смог приехать домой в ноябре — как раз на годовщину Майдана. На главной площади страны они наконец встретились с Антоном.
— Меня переполняли эмоции, — признается Антон. — Жеку, думаю, тоже. Мы разговаривали до позднего вечера. Говорили обо всем: о наших семьях, об увлечениях, о музыке. Оказалось, у нас много общего. Глядя на Женю — такого искреннего светлого человека с задорной улыбкой и рыжей бородой — я вдруг поймал себя на мысли, что хочу назвать его братом. С тех пор только так друг друга и называем.
— Но это же правда! — смеется Женя. — Антон зовет меня в гости. Говорит, его мама хочет меня обнять и расцеловать. Собираюсь поехать к нему на следующей неделе. А потом — опять на восток. Пробыв там полгода, я понял, что главное для любого военного — это даже не оружие и не бронежилет, а мысль о том, что кто-то тебя ждет. Будь то мама, жена или брат, не важно. Если ты знаешь, что тебе есть куда вернуться, ты горы свернешь. У меня в семье все не так благополучно, как хотелось бы. Зато теперь меня ждут в семье Антона, моего братика. И это дает мне силы.
*Евгений Небыбко (слева) и Антон Лубяницкий теперь называют друг друга братьями
Читайте нас в Facebook
