Аркадий Гарцман: "Я из тех, кто плачется в декольте"
Песни на стихи Аркадия Гарцмана есть в репертуаре Верки Сердючки («Я рождена для любви», «Тук-тук-тук», «Миша плюс Вера»), Софии Ротару («Осенние цветы»), в мюзикле «За двумя зайцами» их поют Алла Пугачева и Максим Галкин, а в мультфильме «Остров сокровищ» — Армен Джигарханян.
Аркадий Семенович в соавторстве с режиссером Игорем Шубом написал сценарий к фильму-мюзиклу «Сорочинская ярмарка», а также к картинам «Королева бензоколонки-2», «Танго любви», «Индийское кино».
— Аркадий Семенович, правда, что ваша творческая карьера началась, когда вам было уже сорок лет?
— Если быть точным, 39. До этого я работал в автобусном парке инженером. Писать начал гораздо раньше, но случай показать свое творчество широкой аудитории предоставила судьба. Давид Черкасский на Киевской киностудии научно-популярных фильмов работал над мультфильмом «Остров сокровищ». А у меня на этой студии был знакомый в техническом отделе. Однажды он мне признался: мол, что-то с песнями в мультфильме туговато. И предложил что-нибудь сочинить.
Я, не видя в глаза сценария, придумал несколько текстов и дал их приятелю. Он показал Черкасскому. Одно из стихотворений о вреде пьянства особенно впечатлило Давида, который любит дружеские посиделки: «Лорды, сэры, мэры, знайте чувство меры, избегайте пьянства вы, как западни. Ждет вас путь неблизкий, и чем крепче виски, тем короче, сэры, будут ваши дни». А больше всего Давиду Черкасскому понравилось: «Не цветет, как роза, печень от цирроза» (смеется).
Так началось наше сотрудничество. Музыку к песням писал Володя Быстряков. Но познакомился я с ним только перед премьерой первой серии. Пришел к нему домой утром 31 декабря и целый день мы проговорили о жизни.
Знаете, с известными людьми я был знаком и раньше. Очень памятной стала для меня, еще школьника, встреча с выдающимся писателем Валентином Катаевым. Я учился в киевской школе напротив Сенного рынка. А рядом располагался комбинат печати, где были редакции многих журналов и газет. В частности, газет «Юный ленинец» и «Зiрка». Мы, дети, забегали в отделы писем, где с нами делились марками. Филателия тогда была всеобщим увлечением.
И вот однажды в шестом классе меня пробило вдохновение и я написал стихотворение «Шли солдаты по дорогам». Его напечатали в «Юном ленинце». А спустя время меня пригласили в редакцию на встречу с писателями. Я, как положено, надел белую рубашку и пионерский галстук. За столом сидели детская поэтесса Наталя Забила, писатель Иван Багмут (автор повести «Один день суворовца Криничного») и Валентин Катаев, которого по каким-то делам занесло в Киев. Он рассказывал нам тогда, как вдохновил Ильфа и Петрова на написание романа «12 стульев», показывал портсигар, который они ему подарили в знак благодарности.
Потом школьники начали читать свои произведения. Исполняли артистически. Как я потом сообразил, все они занимались в литературной студии при газете. Помню, как выступавший передо мной старшеклассник, размахивал руками и рычал: «Сталинград не сдается!»
И я понял, как нужно читать. Выйдя к столу, прорычал первую строку своего шедевра и, махнув рукой, сбил со стола… графин. Он разбился вдребезги, а вода пролилась Катаеву на брюки. Писателю помогли встать и проводили со сцены. А ко мне подошел завхоз, взял за ухо и предупредил, чтобы я ему больше никогда не попадался на глаза. Его пожелание я выполнил.
А вот с Катаевым еще довелось встретиться. Когда в конце 1970-х — начале 1980-х я ездил в Москву, друзья пригласили на дачу в Переделкино к Валентину Петровичу. И я напомнил ему тот случай в 1959-м. «Так это ты был?» — воскликнул он и позвал жену, чтобы на меня посмотрела. Оказывается, я своим нечаянным жестом избавил тогда писателя от поездки в ЦК, где требовалось подписать какое-то письмо, чего он делать не хотел. В благодарность Катаев даже одарил меня бутылкой вина.
*Аркадий Гарцман и Армен Джигарханян в гостях у Владимира Быстрякова нынешним летом (фото из архива Аркадия Гарцмана)
— С Давидом Черкасским работалось весело?
— Никогда не забуду съемки в Ялте в 1990-е годы его фильма «Сумасшедшие макароны», который, к сожалению, так и не удалось завершить. Компания у нас была умопомрачительная: Джигарханян, Мамука Кикалейшвили, Филиппенко, Фарада, Андриенко, Чигляев, Дяченко… Одну из сцен снимали в «Артеке». Стояла страшная жара. А Витю Андриенко, одетого в костюм-тройку, по сценарию забрасывали яйцами. Естественно, отмываться ему пришлось долго.
Реквизиторы забрали костюм, осветители смотали кабель. Мы стали собираться уезжать. Кто-то спросил: «А где Витя Андриенко?» Реквизиторы ответили, что, кажется, он уже уехал. В результате мы покинули «Артек», а Витя… остался. В одних плавках и без копейки денег ему пришлось добираться до Ялты.
Вспоминается и такой эпизод. В ялтинском санатории, где жила съемочная группа, у Давида Черкасского был номер с террасой. И вот мы после съемок сидим всей компанией на этой террасе и решаем, что бы такого взять выпить. Кто-то предлагает крепкие напитки, кто-то — легкие. И только Джигарханян сидит в кресле-качалке и молча пыхтит. Вдруг произносит: «Так всех нас в трусов превращает мысль, и вянет, как цветок, решимость наша в бесплодье умственного тупика»… (Шекспир, «Гамлет»). После чего Витя Андриенко схватил авоську и побежал в магазин…
— Вы жили в одном номере с Семеном Фарадой. Наверняка поклонники его творчества не давали покоя?
— Знаете, как-то мы с Семеном гуляли по набережной в Ялте. Его то и дело останавливали, просили дать автограф и сфотографироваться на память. Я спросил: «Сема, тебя это не достает?» Он ответил: «Ты понимаешь, есть артисты, перед которыми снимают шляпу, а есть те, с которыми фотографируются. Так вот, я отношусь ко второй категории».
— Как вы познакомились с Андреем Данилко?
— Это было в 1997 году на фестивале юмора. Как потом оказалось, мы практически соседи. Андрей снимал квартиру совсем недалеко от дома, где я живу. Помню, разговорились, и он сказал, что давно хотел запеть. И я написал слова самой первой его песни. Помните: «Выпали козырные мне карты. Узнают звезду в любой толпе. Значит, я из солнечной плацкарты выберусь как минимум в купе»?
— Конечно. Кто же не помнит выступления Верки-проводницы!
— А потом появились и другие песни. Андрей — очень остроумный человек. Как-то Михаил Поплавский пригласил его спеть дуэтом песню «Миша и Вера» на мои слова. Но до этого Андрей ни текста не видел, ни музыки не слышал. И вот в университете культуры сидит за роялем композитор и музицирует. Андрей послушал и, не скрывая разочарования, говорит: «Все это не то». Композитор же успокаивает его: «Молодой человек, доверьтесь мне, я всегда попадаю в десятку!» На что Андрей, тогда еще говоривший на легком суржике, ответил: «Эге, если бы ты всегда попадал „в десятку“, ты бы вже давно був Раймонд Паулс». И вдруг сел за рояль — сымпровизировал свой вариант. У Поплавского и композитора челюсти отвисли.
С тех пор Андрей стал писать музыку. Он настоящий самородок! Человек, сделавший себя сам. Через сколько трудностей прошел, пока не появилась собственная квартира! Помню, рассказывал, как снимал жилье, и соседи хотели на нем нажиться. Андрей уезжал на гастроли, а они писали жалобы в жэк, что в квартире громко играет музыка, или что их залили… Представляете, плескали воду из кастрюль себе на стены!
— Говорят, вы были хорошо знакомы со Штепселем и Тарапунькой (Ефимом Березиным и Юрием Тимошенко).
— Их я знал, но больше общался с легендой советской эстрады Робертом Виккерсом, который в соавторстве с Александром Каневским писал для них. Тарапуньку Роберт Борисович называл человеком ХХI века, потому что он был очень эрудированным, самостоятельно выучил английский язык.
Тарапунька очень любил разгадывать кроссворды, а у Виккерса жена была астрономом. Так вот, Тимошенко мог позвонить Виккерсу в час ночи и попросить разбудить Галю и узнать, как называется звезда в таком-то созвездии.
Был еще интересный случай. Как-то Тарапунька летел в самолете, а рядом сидел мужчина и решал кроссворд в журнале «Огонек». Пассажир узнал артиста, который в ответ поинтересовался, кто его попутчик. Тот представился: мол, инженер. Тарапунька и говорит: «Вот вы, инженер, образованный человек, и такой ерундой занимаетесь». — «Ну почему? Это же эрудиция!» — «Да какая эрудиция? Любой дурак этот кроссворд разгадает».
Инженер стал задавать артисту вопросы и на любой получал молниеносный ответ. Попутчик и предположить не мог, что этот кроссворд Тимошенко решил только вчера, при этом не раз звонил знакомым, чтобы уточнить то или иное слово.
А знаете, знаменитый роман Олеся Гончара «Прапороносцi» получил название не без участия Тарапуньки. Олесь Терентьевич хотел назвать как-то вроде «Они освобождали Европу». Тарапунька же посоветовал: мол, нужно назвать одним словом, тогда оно имеет шансы попасть в кроссворды. И Гончар прислушался к совету.
— Любопытно.
— Виккерс много интересного рассказывал. Думаю, мало кто знает, что дед Юрия Тимошенко был священником под Полтавой и еще до революции спас семью местного раввина от погрома. И когда будущий артист приехал в Киев поступать в театральный институт, эта еврейская семья, жившая уже на Подоле, приютила его, потому что условия в общежитии были очень плохие. Все пять лет учебы Тимошенко прожил в многодетном семействе и остался ему очень благодарен. Когда кто-то плохо отзывался о евреях, Тарапунька этого терпеть не мог.
— Говорят, у него была редкая по тем временам машина «бьюик».
— Ее актер приобрел где-то за рубежом на гастролях. Но и хлопот с ней у него было! Не раз актер говорил, что купил ее «на свою голову», ведь детали достать у нас было невозможно. Выезжая на гастроли за рубеж, Тарапунька непременно посещал авторынок и запасался нужными запчастями. Торговцы мелких лавочек, в основном евреи, отдавали ему все бесплатно. И Тарапунька обычно говорил: «Евреи меня, как всегда, не подвели».
— Случалась ли в вашем творчестве мистика?
— И не раз. Но лучше расскажу историю об Эткине — администраторе Тарапуньки и Штепселя. Однажды он сказал: «Все у меня в жизни было. Квартиру и машину себе купил, дочке купил. Сейчас бы себе хорошую смерть купить! Как, к примеру, Илюша Набатов (известный артист эстрады. — Авт.) пришел домой, надел пижаму, лег с газетой и… навсегда уснул».
И вот однажды Штепсель и Тарапунька ждут, что Эткин, как обычно, за ними заедет. А его нет и нет. Звонят домой ему — никто не отвечает. Берут такси, приезжают к нему, дверь никто не открывает. Тарапунька перелез с балкона соседней квартиры на его балкон. Смотрит в окно: а Эткин лежит с газетой, на носу — очки… Так и умер. Не мистика ли?
— Над чем сегодня работаете?
— Пишу диалоги для сериалов, недавно написал несколько песен для новогоднего мюзикла «Алиса в Стране чудес».
— На пороге Новый 2015 год. Что пожелаете читателям «ФАКТОВ»?
— Отвечу словами своей песни, которую исполнила Алла Пугачева в мюзикле «За двумя зайцами»:
«Новый год приходит на порог.
Новый год в окно уже стучится.
В Новый год все может приключиться.
Пусть никто не будет одинок!"
И пусть все у всех будет хорошо!
Пусть будет мир!
— Вы оптимист?
— Без сомнения. Знаете, есть много версий, чем отличается оптимист от пессимиста. Мне нравится такая: пессимист плачется в жилетку, а оптимист — в декольте. Я из тех, кто плачется в декольте.
Фото в заголовке Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
5615Читайте нас в Facebook
