Врач Дмитрий Лось: "Самое жуткое воспоминание о зоне АТО — пылающее пшеничное поле"
Пообщавшись с ортопедом-травматологом Львовского военного госпиталя, у меня появилось ощущение, что Дмитрий Владимирович круглосуточно находится в клинике. Еще в шесть вечера он оперировал раненых, доставленных самолетом из Днепропетровска, а после нашего интервью приступил к заполнению историй болезни, гора которых лежала перед ним на столе. Сами пациенты говорят, что доктор даже ест на ходу. Летом львовского ортопеда-травматолога отправили в зону АТО оказывать помощь раненым на передовой. Прослужив там месяц, Дмитрий Владимирович вернулся в госпиталь, где встретился со многими ребятами, которых оперировал под обстрелами в Луганской области. Теперь врач продолжает их лечить в госпитале и говорит: «Работы очень много. Несмотря на перемирие, раненых меньше не становится».
— Меня как военного врача уже отправляли на войну в Косово, — рассказывает ортопед-травматолог Львовского военного госпиталя, подполковник Дмитрий Лось. — Там была напряженная обстановка, но наших ребят не ранили. А здесь, в Луганской и Донецкой областях, работал и днем, и ночью: зашивал, оперировал, ставил капельницы… Нашу небольшую медицинскую группу отправляли в луганский аэропорт на пару дней. Это было 13 июля. Кто же знал, что мы окажемся там заблокированными? С каждым часом раненых становилось все больше. Неделю их невозможно было вывезти в безопасное место.
Мы приехали в аэропорт ночью — нас тут же накрыло «Градами». Еще не успели расположиться, организовать медпункт — уже двое раненых. К вечеру следующего дня их стало девять, причем все — средней степени тяжести, то есть требовали обезболивания, а у нас этих препаратов было совсем мало. Пришлось распотрошить аптечный киоск аэропорта. Забрали все, что годилось в качестве перевязочных материалов, антисептики.
Дмитрий Владимирович достает из ящика потрепанную тетрадку. Несколько ее страниц плотно исписаны.
— Я записывал данные раненых, нужно же было вести хоть какой-то учет, — объясняет хирург. — Вот смотрите: 17 июля по зданию аэропорта попали очень метко. У нас сразу же увеличилось число раненых. Причем если раньше ребята получали травмы средней степени тяжести, то теперь появились и тяжелые пациенты. У одного была пробита грудная клетка…
— Возникали моменты отчаяния?
— Признаюсь, да. Я опытный врач, вместе со мной был анестезиолог и еще два врача. У нас всех голова на плечах, руки есть, а возможности оказывать помощь, вводить обезболивающие, чтобы облегчить страдания пострадавшим, почистить рану, — нет. Экономили лекарства как могли. Если человек в состоянии был терпеть, не вводили обезболивающее.
Здание обстреливали «Градами» и минометами. Лежачих раненых мы укладывали в ангаре пожарной части. Считаю, что двое из них родились дважды: получив тяжелые травмы, они могли погибнуть снова. Однажды крышу ангара пробили снаряды и упали в паре метров от этих двоих ребят. К счастью, дополнительных ран они не получили, хотя психологически пострадали снова. После этого мы перенесли их в бомбоубежище. Когда стало уже 46 раненых, мы с коллегами не успевали даже поспать — нужно было перевязывать раны, давать пить ребятам, контролировать состояние.
— А поесть было время?
— Знаете, что-то мне не очень хотелось там есть, — произнес Дмитрий Владимирович после небольшой паузы. — Никто об этом даже не думал.
— Помните свое самое яркое впечатление, когда находились на передовой?
— Самое жуткое воспоминание о зоне АТО — это пылающее пшеничное поле. На глазах уничтожалось несколько гектаров вызревших колосьев. Запах горелого хлеба запомнил навсегда. Все выглядело как в фильме о войне, но только по-настоящему. А еще меня потрясал дух воюющих ребят. Те, кто получил более легкие повреждения, просили обработать рану или ожог — и тут же возвращались на линию огня.
Спокойнее мне стало, когда из аэропорта удалось отправить первых двадцать раненых. Тогда же мы получили медикаменты. Ну, а когда еще и сообщили, что все раненые доехали до госпиталей, никто в пути не погиб, я даже дышать стал по-другому. Очень переживал за 32-летнего Андрея Усача («ФАКТЫ» рассказывали о нем). Он был самым тяжелым пациентом. Мужчине пришлось ампутировать ногу прямо в аэропорту. Кроме того, у него оказалась серьезно травмирована левая рука, пострадало лицо. Я боялся, что именно он не перенесет дорогу до госпиталя. И очень рад был встретить Андрея уже во Львове. Мы и сейчас продолжаем его лечить. Надеюсь, вскоре он начнет учиться ходить с помощью протеза.
— Вы считали, сколько раненых прошли через ваши руки?
— В аэропорту оказали помощь и следили за состоянием 46 бойцов, — перелистав свою тетрадь, ответил Дмитрий Владимирович. — Кроме того, за время службы в АТО наша мобильная медицинская группа помогла 73 раненым. К сожалению, один человек у нас погиб…
— Когда вы находились в зоне АТО, семья об этом знала?
— Всем говорил, что прохожу подготовку на полигоне, хотя, думаю, и жена, и родители догадывались, где я на самом деле. Я из семьи врачей: отец — травматолог, мама — фармацевт, старший брат тоже военный врач. Выехав из зоны АТО, я первым делом отправился к родителям, чтобы они убедились — со мной все в порядке. Затем сразу же вернулся на работу. Мне предлагали пойти в отпуск, передохнуть после военных действий, но я отказался — было и есть очень много работы. Чуть ли не каждый день из Харькова и Днепропетровска прилетают самолеты с ранеными.
— Многие говорят, что после АТО им сложно перестроиться на мирный лад…
— Первые недели по ночам часто просыпался, реагировал на каждый шорох — все казалось обстреливают и нужно прятаться в укрытие. Переживал, чтобы я сам не напугал трехлетнюю дочь. Но вскоре привык к мирной жизни. Теперь все в порядке.
— Как человек, работавший под огнем, можете сказать, какие аптечки все же должны быть у наших солдат? Об этом постоянно спорят врачи, волонтеры.
— Главное, что необходимо иметь под рукой каждому бойцу, — это, так сказать, джентльменский набор: жгут, перевязочный пакет и обезболивающий препарат. Американский жгут удобнее, потому что человек может наложить его себе сам. Конечно же, лучше, чтобы обезболивающее было в виде шприца-тюбика — тогда раненый в случае необходимости сразу сделает себе укол. Набрать же лекарство из ампулы трясущимися руками на поле боя… Не каждый врач сможет это сделать. Я уже не говорю о людях, которые к медицине вообще не имеют отношения.
— А кровоостанавливающий препарат целокс нужен обязательно?
— Я видел много ран, которые были обработаны этим средством. Понимаете, он как бы выжигает изнутри все ткани, тем самым останавливая кровотечение. Но затем все эти обожженные края нужно удалять, иссекать. То есть раневая поверхность увеличивается. Целокс должен применять врач и только по определенным показаниям. Для солдата же, повторюсь, важно при себе иметь жгут, а лучше два-три, и обезболивающий препарат. Это то, что реально спасает жизнь.
— Вы снова поедете в зону АТО?
— Если прикажут — отказываться и искать поводы, чтобы остаться дома, не буду. Я считаю, что каждый человек должен приносить пользу на своем месте.
…За время военных действий на востоке Украины погибли три врача, 19 медиков находятся в плену. Двоих из них взяли в плен в Донецкой области. Одного в городе Снежном боевики заставили оперировать раненых в местной больнице… Врача до сих пор не удается вызволить, хотя переговоры ведутся постоянно.
Фото автора
11319Читайте нас в Facebook
