Жительница Дзержинска: "После ночного обстрела моя четырехлетняя дочь начала заикаться"
«Не могу спать, постоянно прислушиваюсь к звукам за окном, — говорит 27-летняя Светлана, жительница Дзержинска Донецкой области. — И, вроде бы, понимаю, что в Киеве не стреляют, но все равно не могу расслабиться. На днях мы уезжали из родного города, когда вокруг рвались снаряды „Градов“ и „Ураганов“. Не представляете, как меня колотило».
Света вместе с детьми сейчас находится в Национальной детской клинической больнице «Охматдет», где врачи их встретили, как родных, ведь за шестилетним Ваней наблюдают с трех месяцев. Две недели мальчик, в жизнь которого, как и в жизни сотен других малышей, живущих в Донецкой и Луганской областях, пришла война, будет проходить лечение в столичной клинике. Волонтеры надеются, что за это время удастся найти санаторий, куда смогут отправить всю семью — Свете с детьми нельзя возвращаться в регион, где идут боевые действия. На днях появилась официальная статистика: за время проведения АТО там погибли более шестидесяти малышей и подростков, в опасной зоне остаются еще около полумиллиона (!) детей.
«Ваня перенес четыре вмешательства на сосудах, затем ему устранили косоглазие, а в четыре года — сложный порок сердца»
Читатели «ФАКТОВ» не раз помогали этому малышу. Он появился на свет с огромной сосудистой гемангиомой: пятна винного цвета покрывали практически весь лоб, правую щеку и ухо, пятнышко было над губой. Пульсирующее образование «съезжало» на плечи, руки и грудь. От красноты могли избавить только лазерные операции, которые стоили около ста тысяч гривен. Для семьи из маленького шахтерского городка это огромная сумма.
— Для нас с мужем важно избавить сына от уродующего образования, которое еще было и очень опасным: разрастаясь, оно могло «съесть» ухо, глаз, кости лица, — говорила тогда Света. — Да и не хочется, чтобы другие дети дразнили нашего мальчика.
После первой публикации в «ФАКТАХ» 8 мая 2009 года нужную на операции сумму собрали наши читатели. Уже к годику кожа Вани стала чистой. Но полное обследование, которое прошел малыш после этого, показало, что у него серьезные проблемы со зрением: сходящееся косоглазие, повышенное внутриглазное давление. В течение года ребенок перенес три сложные офтальмологические операции. А два года назад у Вани обнаружили еще и порок сердца: суженная аорта петлей обвивала пищевод и трахею, из-за чего ребенок начал задыхаться.
— Когда приехали на консультацию к генетику, думали, что она будет последней у этого врача, — рассказывает Светлана. — Казалось, за несколько лет мы уже решили все проблемы со здоровьем сына. Но врачу, которая осматривала Ваню, не понравился цвет его кожи. Она направила нас на УЗИ сердца. Диагност, глядя на экран, тут же позвонила еще кому-то и договорилась, чтобы сыну провели компьютерную томографию. После всех обследований Ване срочно назначили операцию, иначе сосудистая петля затягивалась бы все больше.
«ФАКТЫ» подробно рассказали об этой операции 15 ноября 2012 года. После хирургического вмешательства со здоровьем у мальчика все наладилось, разве что ему нужно проходить профилактическое лечение для глаз. Все это время мы поддерживали связь с семьей Вани. Мама рассказывала об успехах сына и его младшей сестрички. В мае Света привозила малыша в Киев на лечение, а осенью приехать в столицу не смогла — не было денег на билеты. Шахта, на которой трудится глава семейства, не работала почти четыре месяца, пособие по уходу за ребенком выплачивалось не в полном объеме. Узнав, что волонтер Анастасия Довбыш везет в больницу Артемовска лекарства, запас крови и планирует заезжать в Дебальцево и Попасную, я попросила ее вывезти Светлану с детьми из опасной зоны. После того как в последнее время активизировались боевые действия в этой части зоны АТО, Дзержинск оказался на линии огня и все чаще стал фигурировать в новостях.
— Когда мы на машине ехали в соседнюю Константиновку, вокруг все грохотало, — говорит Светлана. — Признаюсь, был момент, когда мне казалось, что это конец…
Мы встретились со Светланой и ее детьми в палате детской больницы на следующий день после их приезда. Во время беседы женщина постоянно оборачивалась к окну — эта привычка у нее появилась за время войны. Ваня, уставший от переезда, спал, а Лиля принесла из игровой огромного белого медведя и обнимала его.
— Первый взрыв в нашем городе я услышала 11 июля, когда уничтожили мост, через который шла дорога в Горловку, — продолжает Светлана. — Из окна своей квартиры на седьмом этаже девятиэтажки я даже сфотографировала столб черного дыма. С тех пор по улице, которая проходит за нашим домом, стала пролегать линия обороны украинской армии. Каждый день земля вздрагивала от взрывов. Мы быстро научились жить в условиях войны. Чтобы не повылетали стекла, наклеили на окна крест-накрест полосы скотча. Как только слышала звук летящих снарядов — открывала одну фрамугу, чтобы уменьшить силу взрывной волны… Летом один из снарядов угодил в террикон, в нашем микрорайоне стало темно от поднявшегося угольного смога, в квартире все покрылось черной пылью. Зато окна остались целыми! Зимой их тоже открывала. Одену детей и сидим ждем, когда окончится канонада…
Еще летом в крышу нашего многоподъездного дома попал снаряд, разрушил квартиру на последнем этаже. А когда мы уезжали, мощный боеприпас залетел в квартиру на шестом этаже соседнего подъезда… На днях прямо возле дома я насчитала десять воронок от взрывов. Я теперь все думаю, где для мужа безопаснее — в нашей квартире или частном доме его родителей? Вспоминаю слова бабушки, которая говорила, что в одну воронку бомба дважды не падает… Постоянно молюсь. Когда была дома, во время канонады крестила окна…
Рассказывая о пережитом, Светлана начинает нервничать, громче говорит. Когда сама это замечает, ненадолго замолкает. Видно, что женщине, находящейся в состоянии сильнейшего стресса, нужно выговориться.
— Все мои мысли сейчас о родных, оставшихся в Дзержинске, — с тоской смотрит в окно Светлана. — Муж не может бросить работу. Мы боялись, что шахта вовсе не откроется, но в конце ноября уголь снова начали добывать, хотя и не в таких объемах, как раньше. Шахтеры сами распределили смены, чтобы у всех была возможность заработать. Кстати, на днях о шахте «Северной» говорили в новостях: в подстанцию попал снаряд, из-за этого отключилось электричество, рабочих не могли поднять на поверхность. Среди тех, кто оказался в ловушке под землей, был и мой муж. Мне тогда позвонил свекор, объяснил все и говорит: «Ты не переживай за Костю. Сейчас он в большей безопасности на глубине 1126 метров, чем мы здесь, наверху». Даже если я уговорю мужа приехать в Киев, то где он найдет работу? Как будет нас обеспечивать? Мы и так все лето, когда он был в неоплачиваемом вынужденном отпуске, жили за счет пенсий его родителей и моих. Мама не может уехать — ухаживает за 94-летней лежачей бабушкой… Здесь, в мирном Киеве, я чувствую себя предательницей…
Осенью, когда мы беседовали со Светланой по телефону, я не раз убеждала ее покинуть опасную зону, но женщина отказывалась это сделать — надеялась, что война вот-вот закончится, политики договорятся, обстрелы прекратятся. Света и сейчас говорит: «Ваня пройдет двухнедельный курс поддерживающего лечения глаз с помощью специальных аппаратов, а потом мы вернемся домой, ведь за это время окончится война».
— Все мои подруги и знакомые выехали из Дзержинска в июле-августе, — продолжает женщина. — Многие перебрались к родным в Россию. У нас там тоже есть родственники, которые предлагали переехать, но мы даже не рассматривали такую возможность. Я люблю свой край, свой дом.
«В двух литрах воды сначала мыли овощи для обеда, затем посуду, потом — ноги»
Известный столичный детский офтальмолог Юрий Баринов назначил обследование не только для Вани. Проверили также зрение Лили. У девочки все в порядке. А мальчик теперь ежедневно проходит лечение с помощью специальных аппаратов. С семьей уже начал работать психолог.
— На прошлой неделе везла на санках детей в музыкальную школу, вдруг слышу — летят снаряды, и понимаю, что не успеваю добежать до соседних зданий и спрятаться, — рассказывает Светлана. — На мне была дубленка с широкими полами, я накрыла ими Ваню и Лилю, зажмурилась, да так и стояла. После обстрела вернулись домой. Сын слова не мог произнести. Даже накапала ему валерьянки — по капле на каждый прожитый год, как учили в медицинском училище… А Лиля и вовсе стала заикаться после одного из ночных обстрелов. Когда дом вздрогнул, я вбежала в детскую и увидела, что Ваня забился в один угол, Лиля — в другой, а головы прикрыли подушками… Честно говоря, мне казалось, что я хорошо справляюсь со стрессом, в котором мы живем уже несколько месяцев, но пару недель назад заметила, что постоянно паникую. Не могу выйти из дома. Стою в парадном, смотрю в открытую дверь и боюсь сделать шаг. Все кажется: только выйду на открытое пространство — раздадутся взрывы. Потом наберу воздух в легкие — и побежала…
Пока мы беседовали, Лиля достала из тумбочки упаковку разноцветных конфеток-драже. И начала есть с явным удовольствием.
— Мы давно перестали покупать сладости, соки, которые любят дети, — объясняет Светлана. — Честно говоря, не знаю, как выжили бы, если бы не своя консервация. Помню, бабушка рассказывала, что накануне Великой Отечественной войны было очень много грибов. Этим летом их тоже было столько, что мы с детьми каждый день ходили их собирать. Я наморозила их, замариновала. До сих пор есть запасы. Главным же продуктом в нашей семье стал лук. Нарежу побольше лука, добавлю крошечный кусочек мяса для запаха — и кастрюля тефтелей или котлет готова. Начинку для блинов тоже так делала: немного грибов или мяса, много-много жареного лука — и уже вкусно!
Большую часть лета Света с детьми прожила у родителей мужа в частном доме. Он находится буквально напротив их многоэтажки.
— В городе 24 дня не было воды после того, как водовод в Славянске разрушили, — говорит Светлана. — А колодцы у нас очень мелкие. Возьмешь утром немного воды — и ждешь до вечера, чтобы снова что-то собралось на дне. Даже представить себе не могла, что в двух литрах воды можно сначала помыть овощи для обеда, затем посуду, потом — ноги, после чего еще и слить ее в унитаз. Ни одна капля не пропадала зря. Как раз поспевали помидоры. Я думала: как стерилизовать банки для консервации, мыть плоды? Мы много закрыли, но часть урожая все же погибла. Больно было смотреть на кусты, которые ломались под тяжестью овощей… А вообще я этим летом законсервировала все, что могла. Возле соседнего разрушенного дома увидела кусты дикого винограда — собрала плоды и сварила сок.
Семье из Дзержинска уже начали помогать неравнодушные люди. Детям принесли необходимые вещи, мягкие игрушки, передали подарки от Киевского объединения «Союза самаритян Украины». Вся эта забота трогает и смущает Светлану.
— Мне очень неловко, — говорит женщина. — Я взяла с собой только самое необходимое: пара детских колгот, свитерочки, тапочки, книгу для подготовки к школе, ведь в сентябре Ване идти в первый класс. Не понимаю, как это будет. Школа находится рядом с нашим домом — ее видно из окон квартиры. Все эти полгода она работала. Правда, не раз наблюдала картину: мамы привели на занятия детей, а уже через полчаса бегут их забирать, потому что начался обстрел… Знаете, мне сейчас кажется, что в 2014 году не было ни лета, ни осени, что они только наступят…
*Светлана очень надеется, что, пока Ваня будет проходить лечение в киевской клинике, война закончится и они смогут вернуться домой…
P. S. Светлана и ее дети нуждаются в нашей поддержке. Их радуют домашняя выпечка, прогулки по городу, игрушки и настольные игры. Не помешают и деньги. Номер карточки Светланы в Ощадбанке 6706 3500 1931 8495. Связаться с ней можно по телефону (066) 600−70−58. Кроме того, нужна информация о санаториях, которые могли бы бесплатно принять эту семью на реабилитацию.
Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
4634Читайте нас в Facebook
