"Если бы горняки снова проявили такую солидарность, как в 1989—1991 годах, они, возможно, смогли бы предотвратить то, что произошло на востоке Украины в 2014-м"
В июле 1989 года в результате шахтерских забастовок на Донбассе Верховным Советом и Советом Министров СССР был подписан полный пакет экономических требований горняков. А уже в 1990—1991 годах шахтеры выдвинули политические требования: отстранение коммунистов от государственной власти на всех уровнях. И 20 августа 1991 года, накануне провозглашения независимости Украины, Донецкий шахтерский стачком отправил в отставку обком партии.
«Июльские грозы» — фильм-дилогия украинских кинодокументалистов о шахтерских забастовках 1990-х, удостоенный Шевченковской премии, спустя четверть века был вновь показан в Киеве в рамках 13-го Международного фестиваля документального кино Docudays. После чего один из героев фильма, бывший сопредседатель Донецкого стачкома Николай Волынко, а ныне вынужденный переселенец из Донецка, разыскал режиссера картины Анатолия Карася. На их встрече присутствовала и корреспондент «ФАКТОВ».
«В гостиницу так и не поселились, жили вместе с бастующими шахтерами на асфальте»
В фильме «Июльские грозы» есть такой момент: председатель Донецкого стачкома Алексей Бокарев предлагает перенести празднование Дня шахтера на новую дату — день подписания правительством СССР требований бастующих горняков Донбасса, 24 июля. «Все 47 пунктов подписаны, — говорит Бокарев осипшим голосом. — Ребята, это революция… Предлагаю назвать нашу площадь площадью Братской солидарности шахтеров».
Но площадь перед Донецким облсоветом так и осталась Октябрьской…
— Я считаю, что если бы горняки снова проявили такую солидарность, как в 1989—1991 годах, они, возможно, смогли бы предотвратить то, что произошло на Донбассе в 2014-м, — предполагает кинорежиссер Анатолий Карась.
По состоянию здоровья ни режиссер-сценарист Анатолий Карась, ни оператор фильма Виктор Крипченко на последнем показе «Июльских гроз» присутствовать не смогли. Не приехал и второй оператор Сергей Тимофеев, который в те годы работал в донецком корпункте «Укркинохроники». На показе побывал лишь второй режиссер-сценарист Виктор Шкурин. На малой родине его жены, в поселке донецкой шахты «Лидиевка», и снимали 25 лет назад быт простых горняков.
— В Донецке «Лидиевка» забастовала первой — еще в марте 1989 года, — рассказывает бывший стачкомовец, а ныне председатель Независимого профсоюза горняков Донбасса Николай Волынко, с которым мы пришли в больницу к Анатолию Карасю. — Задолженность по зарплате на «Лидиевке» после стачки выплатили и дали по… дополнительному куску мыла. Но инициаторов забастовки уволили под разными предлогами.
*Вместе с корреспондентом «ФАКТОВ» Николай Волынко навестил Анатолия Карася в больнице. Фото автора
15 июля 1989 года на Донбассе остановились сразу несколько шахт. К 22 июля в регионе прекратили работу уже 90 тысяч горняков из 109 шахт. Забастовку поддержали 12 угольных предприятий Львовщины, почти все шахты Луганщины, 11 предприятий «Павлоградуголя» на Днепропетровщине.
В Донецке горняки пришли на Октябрьскую площадь — под здание обкома партии. (Кстати, весной 2014 года на этой же площади развернулись события «русской весны»).
— Я тогда работал проходчиком на шахте «Заперевальная», — рассказывает Николай Волынко. — К обкому партии выдвинулась колона из семи тысяч горняков, «вооруженных» самоспасателями (приборами с воздухом, помогающими выжить при подземной аварии. — Авт.). На подступах к площади нашу колонну встретил кордон милиции. «Мне дан приказ вас разогнать, но я не буду его выполнять. Расступись!» — скомандовал подчиненным тогдашний начальник областной милиции Валентин Недригайло. Нас пропустили на Октябрьскую площадь, откуда мы прогнали «мальчиков в костюмчиках» — комсомольских секретарей из райкомов и шахт, которые давно не бывали в цехах и забоях, но получали зарплаты и премии, да еще им насчитывали подземный стаж. Комсорги хотели взять инициативу в свои руки, но мы не позволили.
Бастующие требовали, чтобы к ним из Москвы приехали корреспонденты Центрального телевидения. Однако снимали забастовку лишь группа телеканала Си-Эн-Эн, местное телевидение и «Укркинохроника».
— Начальник донецкой городской милиции Владимир Варака убеждал собравшихся, что «советских корреспондентов здесь нет», — рассказывает кинорежиссер Анатолий Карась. — А когда фильм уже был готов, позвонил начальник областного управления внутренних дел Валентин Недригайло и, сославшись на просьбу из Кремля, спросил: «Сколько стоит отснятый материал? А если мы его выкупим?» Виктор Шкурин сказал, что фильм стоит… 100 тысяч рублей и принадлежит Госфильмофонду. Первый фильм дилогии «Июльские грозы» «Страйк», который мы показали в 1990 году в московском Доме кино, а затем и на телевидении, вызвал бурную реакцию. В СССР рабочих протестов никто не ожидал. С одобрения правительства коллективы шахт подписывали письма в поддержку бастующих горняков Англии. А сами протестовать опасались, ведь за слова «стачка» и «забастовка» могли и посадить!
Забастовка продолжалась десять дней. За это время документалисты отсняли 11 тысяч метров кинопленки.
— В Донецке нас никто не встречал, мы так и не поселились в гостиницу, — вспоминает Анатолий Карась. — Проезжая возле обкома партии, увидели тысячи лежавших на площади горняков, вышли и стали снимать. Так и жили все дни на асфальте вместе с бастующими шахтерами.
«В августе 1991 года проснулись утром не под звуки гимна СССР, а под «Танец маленьких лебедей»
На просмотр первого фильма дилогии «Июльские грозы», который состоялся в 1990 году в московском Доме кино, его авторов сначала… не пускали. Вступились шахтеры, приехавшие на премьеру: «Киношники молодцы, они не побоялись снимать, — сказал тогда первый председатель Донецкого стачкома горняков Алексей Бокарев. — Эти ребята прожили с нами на площади все десять дней. Мы без них не пойдем!»
И действительно, кинематографисты снимали шахтерский труд, ползая в темноте по узким подземным штрекам, хлюпая по колено в воде и дыша густой пылью. «Горняки так проворно продвигались на четвереньках, а я на обратном пути уже еле полз, даже самоспасатель под землей бросил», — вспоминает Анатолий Карась.
Попали в кадр и ветхие приземистые бараки постройки 1905 года поселка шахты «Лидиевка» — без удобств, где жили целые поколения рабочих семей.
— Тогда горняки первыми в СССР показали, что они — сила, с которой правительству придется считаться, — считает Анатолий Карась. — Они добились того, что были услышаны на самом «верху» — в Кремле. Смогли объединиться, противостоять провокациям, которыми их будоражили каждый день.
В газете «Правда» написали, якобы «на шахтах Макеевки не вышли на работу всего шесть горняков». На площади распускались слухи о том, что в Донецк на железнодорожный вокзал прибыли войска. Приходили, уговаривали прекратить забастовку и директора заводов-смежников, которым был нужен уголь, и руководители шахт. Парторги бегали по домам, упрашивая жен «повлиять» на мужей. Анатолий Карась вспоминает, как на площадь принесли письмо, в котором якобы супруги горняков просили шахтеров вернуться на работу. Однако прибывший из данного поселка житель (этот эпизод есть в фильме) развенчал на площади провокацию: «Меня просили передать: «Держитесь до конца. Мы вас за это расцелуем!»
…14 февраля 1990 года во время выброса угля и метана на шахте имени Поченкова в Макеевке погибли 13 горняков и 20 были травмированы.
— Мы на ночь остались с родственниками, которые прощались со своими погибшими кормильцами, — рассказывает Анатолий Карась. — Затем снова побывали в рабочих поселках, где за полгода ничего не изменилось. Еще несколько раз приезжали в Донецк и даже предположить не могли, что закончатся эти съемки в августе 1991 года уже фактически в другом государстве!
Горняки стали выдвигать политические требования: убрать из Конституции СССР норму о «руководящей и направляющей роли Коммунистической партии».
— Коммунисты уходить не хотели, — говорит Анатолий Карась. — Во время встречи Петр Симоненко, тогда второй секретарь Донецкого обкома партии, в ответ на требование отставки заявил: «Если мы уйдем, то ситуация с преступностью или в экономике изменится? Пшеница вырастет?» Член стачкома ему ответил: «А если вы останетесь, пшеница вырастет?»
Снимали этот эпизод 20 августа 1991 года, а утром члены стачкома пришли опечатывать Донецкий обком партии. «Произошел… выброс, — весело отвечал удивленной посетительнице стачкомовец Николай Волынко, дежуривший тогда на вахте в опустевшем 11-этажном здании. — Весь обком ушел. Они сами себя выбросили». Хотя уже тогда активистам шахтерских протестов угрожали. И чем все закончится, никто из героев фильма не знал. Ведь в стране было неспокойно, на улицы Москвы вывели танки: власть попытался захватить ГКЧП.
— В то утро, 18 августа, в донецкой гостинице мы проснулись не под звуки гимна СССР, а под «Танец маленьких лебедей», — вспоминает Анатолий Карась. — Буквально через неделю Советский Союз распался…
Уже 24 августа на внеочередной сессии Верховного Совета УССР был принят Акт провозглашения независимости Украины. Интересно, что в одном из эпизодов фильма проходчик шахты «Заперевальная» говорит: «Нам нужна только самостийная Украина! Одному хозяину легче навести порядок в своем доме».
«Да неужели мы не заслужили жить хоть наполовину так, как живет немецкий народ, который хотел нас поработить?»
Первый фильм дилогии оканчивался на хорошей ноте: председатель стачкома Алексей Бокарев возвращается из Москвы, докладывает ожидающим его на площади горнякам о том, что все их требования удовлетворены. Но ситуация в отрасли оставалась тяжелой. В течение десяти последующих лет протесты на шахтах вспыхивали постоянно.
— Тогдашний министр угольной промышленности Михаил Щадов и многие директора шахт убеждали руководство страны и общественность, что бастовали мы «из-за мыла», хотя мыло было всего лишь 44-м пунктом из 47 наших требований, отраженных в постановлении Совмина и Верховного Совета СССР № 608, — вспоминает Волынко.
«Нам рассказывают, что для удовлетворения наших требований нужно 800 миллионов рублей, — говорит в киноленте один из участников забастовки. — А для содержания Кубы и Афганистана нужно 12 миллиардов рублей в год. Так давайте прекратим содержать их! Мы требуем не только для себя. Требуем для учителей, врачей, которые тоже получают мало».
Многие горняки свято верили, что если бы лидер СССР Михаил Горбачев приехал послушать бастующих, то принял бы меры для улучшения работы и быта шахтеров. В фильме есть выступление молодого горняка, который сетует на то, что из продажи исчезли сигареты: «Из Орла мне пишут: «Саня, пришли «Примки» Прилуцкой». А мы ее сами не видим! Неужели мы не заслужили жить хоть наполовину так, как живет тот немецкий народ, который хотел нас поработить? Товарищ Горбачев, фашистская партия ассоциируется теперь с коммунистической. Обидно!».
«Обстановка в шахтерской среде Донецка была накаленной», — говорит Анатолий Карась. Режиссер считает, что горняков тогда во многом обманули, ими воспользовались.
— Увидев силу шахтерских масс, все кому не лень старались ее использовать, — замечает Николай Волынько. — Руководители угольных предприятий на волне шахтерских протестов фактически становились хозяевами природных ресурсов и денежных потоков. В 1996 году меня жестоко избили после выхода одного из моих интервью в донецкой газете «Город». Я раскрыл преступную схему хищения бюджетных средств. Рассказал о том, как путем забастовки руководители угольных предприятий фактически крали деньги. Поднимали рабочих на забастовки, одним из требований выдвигая погашение задолженности шахты по кредитам из госбюджета.
К воровской схеме, по словам собеседника, пристроились и некоторые профсоюзные лидеры, и бывшие члены стачкома. Жизнь развела многих бывших единомышленников по разные стороны баррикад.
*На фото в заголовке: бастующие шахтеры на центральной площади Донецка. Кадр из фильма «Июльские грозы»
1646Читайте нас в Facebook
