Илья олейников: «стоянов — человек, мягко говоря, нервный. После пятого дубля может и убить»
Илья Олейников не устает пробовать себя в разных амплуа. Досконально освоив эстраду, снявшись в паре мюзиклов и художественных фильмов, Илья Львович взялся за покорение театральной сцены. На днях популярный комик приехал в столицу Украины с премьерой спектакля «Идеальное убийство», в котором играет вместе с актрисами Театра сатиры Натальей Селезневой и Ольгой Аросевой.
С Олейниковым мы встретились в одной из киевских гостиниц через несколько часов после спектакля. Вкусно поужинав, актер немного разомлел, был в благодушном настроении.
«В 1966-м я уезжал из Киева с полным ощущением неприязни к этому городу»
- Илья Львович, вижу, еда вам по вкусу пришлась. Надеюсь, как и наш город?
- Впервые я приехал в Киев в 1966 году — был страстно влюблен в девушку, которая училась в столице Украины. Она снимала квартиру на Русановке. Прихожу я туда однажды, предчувствуя радость своей избранницы, стучу в дверь, а в квартире только две ее подружки. Говорят, что нет ее и неизвестно когда будет. Деваться некуда. Сажусь и жду. Проходит час, два… Не выдержал, решил поехать в центр погулять. Возвращаюсь часов в одиннадцать вечера. И тут появляется она… с мальчиком. Причем по дороге у них происходят совершенно невообразимые лобзания. И все это на моих глазах! Тогда я пережил одно из жесточайших разочарований, которые мне приходилось испытать в жизни. Естественно, из Киева я уезжал с полным ощущением неприязни к этому городу.
Но со временем свое отношение к столице Украины изменил. Впечатления были потрясающими и от зрителей, и от ваших достопримечательностей. Владимирская горка, Андреевский спуск, Лавра… А от Крещатика вообще балдею! У меня даже картина есть, купленная на Андреевском спуске. Удалось выторговать ее за триста долларов. Замечательная картина! «Часовщик» называется. Она у меня в Питере висит на видном месте. Кстати, в Киеве рядом с Театром имени Франко была галерея. Когда я в последний раз приезжал в Киев с Юркой Стояновым, мы после концерта решили зайти туда. Галерея уже была закрыта, и охранник сначала меня послал. Потом узнал, открыл двери. А там две такие яркие картины висят! Замечательно написанные. Мы попросили охранника позвать директора. Он отказался, мол, шеф спит давно. Но мы не сдавались, продолжая давить авторитетом. И шеф таки приехал. И продал мне эти две картины.
- Вот вы снова здесь. С премьерой спектакля «Идеальное убийство», в котором играете вместе со своим бывшим педагогом Ольгой Аросевой.
- Что интересно, она играет мою… любовницу. На сцене мы чувствуем себя совершенно равноправными партнерами. Никто одеяло на себя не тянет, как некоторые. Был у меня случай, когда мы в Питере играли спектакль с одним довольно известным актером. Так он так давил, указывая мне мое место: мол, ты артист эстрады и ничего в театральном искусстве не смыслишь. Все это продолжалось до тех пор, пока я вдруг не потянул одеяло на себя. Да так, что партнеру мало не показалось. Я просто переиграл его на сцене. После этого он понял, что лучше сотрудничать.
- В спектакль вас позвала Аросева?
- Нет, мне позвонил лично руководитель Театра сатиры Александр Ширвиндт. Он, кстати, был моим режиссером, когда я учился в эстрадно-цирковом училище. Когда-то Ширвиндт был для меня Александром Анатольевичем, а теперь просто Саша. Как-то это незаметно произошло.
«Жена мне говорит: «Илья, ты же национальное достояние. Тебя ревновать нельзя»
- В эстрадно-цирковом училище ваш курс был очень сильным. Один Хазанов чего стоит.
- Поначалу мы с Геной дружили, сидели за одной партой, часто вместе куда-то ходили. Когда ко мне приезжали друзья из Кишинева, я показывал им Гену и говорил: «Запомните фамилию Хазанов. Он станет великим артистом». Генка и вправду быстро стал знаменитым. А я остался на том же уровне. Мне было очень неприятно. Понятно, между нами уже не могли складываться такие дружеские отношения, как раньше. Мне пришлось пройти длинную дистанцию в 23 года, чтобы снова сблизиться с Хазановым и быть с ним на равных.
Вообще, это великое счастье — общаться с легендарными артистами. Сейчас я репетирую спектакль «Варшавские мелодии-2» с вашей замечательной актрисой Адой Роговцевой. Играю совершенно не характерную для себя роль, этакого героя-любовника. Роговцева — просто фантастическая женщина и замечательная актриса. А главное, с ней так легко! И это при том, что мы знакомы всего три месяца.
- Как же вы познакомились?
- Зять Роговцевой ставил нам хореографию в спектакле «Идеальное убийство». Потом, видимо, рассказал Аде, какой я хороший, что повлекло за собой приглашение Роговцевой играть с ней. Ада позвонила мне, мы замечательно пообщались, потом встретились. Сначала называли друг друга на вы, но уже через пятнадцать минут Ада предложила перейти на ты, потому что невозможно все время говорить партнеру «вы». Вернувшись в Питер, я отправил ей телеграмму: «Целую просто так».
- Жена не ревнует вас к партнершам по сцене?
- Однажды, заприметив нескольких поклонниц, которые увивались возле меня, она произнесла: «Что я могу сказать, Илья… Ты же национальное достояние. Тебя ревновать нельзя». Так и живем.
- Считаете себя обязанным программе «Городок»?
- Я безумно благодарен этой передаче, потому что без нее не было бы ни меня, ни Юрки Стоянова.
- Известно, что со Стояновым вы впервые встретились на съемках фильма…
- Да, смешная была история. Картина называлась «Анекдот», снималась на киностудии «Ленфильм». Мне предложили роль Максима Горького. Надели шляпу-канотье — вот и весь великий писатель. Роль была маленькая. На вопрос, какой роман написал, я отвечал: «Мать». А что еще может сказать Горький?! У Стоянова же в этом фильме была роль с четырьмя словами! Я ему ужасно завидовал. Потом мы с удивлением узнали, что празднуем день рождения в один день. Каждый принес на съемочную площадку по бутылке «горячительного» — угостить коллег. «Ты зачем принес?» — поинтересовался Стоянов. «У меня день рождения!» — объясняю. «А ты чего?» — «Так и у меня день рождения». — «Не может быть! Покажи паспорт!» Мы сверили красные книжицы — точно, у обоих день рождения 10 июля! В общем, на съемках сдружились.
Когда я спустя двадцать лет просмотрел те кадры, безумно себе не понравился. Ведь был никаким актером. Сейчас немного вырос. Думаю, мне по силам было бы сыграть хорошую драматическую роль…
«Свою карьеру я сделал на горбу Стоянова»
- Кстати, о драматической роли. Вы не обиделись, что Бортко на роль Янкеля в «Тарасе Бульбе» вместо вас пригласил Дрейдена?
- Откуда об этом знаешь?
- Бортко рассказывал…
- Дело в том, что Владимир Владимирович писал Янкеля специально под меня. Но пробы, честно говоря, я завалил. Привык в «Городке» все с пылу с жару делать. Мне приносят сценарий, и я сразу с ним работаю. А в кино так нельзя. У меня было предчувствие, что пролечу мимо фильма.
Картина мне понравилась, но с небольшой оговоркой. Там чересчур много совершенно показного патриотизма. Помнишь сцену битвы, когда казаки, умирая, произносят прощальную речь «За великую Русь… » Все как один! Достаточно было пламенной речи Бульбы в начале фильма. Понятно, что они воевали не за Израиль, а за Русь. А так фильм понравился. Несмотря на то, что я там не сыграл.
- Вас со Стояновым все реже можно увидеть вместе.
- Каждый месяц мы целую неделю вместе работаем над «Городком», а потом разбегаемся кто куда: он много снимается, я играю в спектакле. С удовольствием трудимся вместе, хотя характер у Юрки… Однажды мне нужно было произнести в кадре простое слово: «кинопутешествие». А вместо этого вышло что-то типа «кинопукипетсвие». Представь, пришлось снимать целых тринадцать(!) дублей. А Юрик — человек, мягко говоря, нервный. После пятого дубля может и убить. Но мы со Стояновым никогда не ссоримся. У нас очень теплые отношения. Однажды вместе отдыхали в Англии и Испании — и ничего, даже не подрались. Пользуясь тем обстоятельством, что ваша газета украинская, хочу передать Юриной маме привет, ведь она одесситка. Не могу не поблагодарить ее за то, что родила такого прекрасного сына. На горбу которого я сделал свою карьеру.
В Юре многое от родителей. Мама у Стоянова очень нежная и добрая, а отец, некогда лучший гинеколог города Одессы, был человеком психически совершенно неустойчивым. Когда в Юре просыпается мама — он добряк, трогательный, отзывчивый. Но когда пробуждается папа — это страшное зрелище! И папа, к сожалению, в нем чаще всего просыпается тогда, когда мы снимаем программу «Городок». Смотришь на Юрку и думаешь: «Господи, неужели это он!» На меня-то он не кричит, а вот на оператора, звукорежиссера, осветителя сколько угодно, даже предметы летают. Но не потому, что Стоянов тиран. Просто Юрка старается, чтобы «Городок» не опускался ниже определенного уровня.
- Вы увлекающийся человек? Женщинами, например…
- В моей жизни женщины всегда играли главную роль. Когда был помоложе, обычно приглашал девчонок на свой концерт, а дальше все происходило автоматически. Проколов не случалось. Помню, у моего друга — конферансье Эдика Колозина — тоже была своя схема охмурения девушек. Эдик был, мягко говоря, некрасив. А точнее — занимал по красоте второе место после морского окуня. Так вот, он приглашал девушек на концерт, потом приводил в номер и начинал… читать фельетоны. Дальше дама как-то естественно оказывалась в постели. И вот однажды система Эдика дала сбой. Он прибежал ко мне в комнату весь возмущенный: «У меня уже нет сил. Я ЧЕТВЕРТУЮ ночь читаю ей фельетоны, а она в постель не ложится!» И тогда я дал дельный совет: «Ты не пробовал просто положить ее? Молча».
- Отношение вашей жены к ревности понятно, а сами-то вы ревнивы?
- Да! Когда мои женщины обращали внимание на других мужчин, у меня это вызывало бешенство! Я закатывал такие скандалы! Всегда требовал от своих дам стопроцентной лояльности ко мне. Но сам, признаться, однолюбом никогда не был.
436Читайте нас в Facebook
