Игорь Смешко: "Майданы по определению не могут построить демократию"

Генерал-полковник Игорь Смешко с 1995 по 2003 год был руководителем военной и координатором трех внешних разведок Украины. С сентября 2003 по февраль 2005 года руководил Службой безопасности Украины. В тот очень непростой период случились два судьбоносных события, на ход развития которых непосредственно повлияла СБУ.

— Расскажите, пожалуйста, о первом кризисе в украинско-российских отношениях. Я имею в виду противостояние, когда осенью 2003 года Россия начала сооружать в Керченском проливе дамбу к нашему острову Тузла.

— Думаю, что конфликт вокруг Тузлы не является первым эпизодом кризиса. Все началось гораздо раньше, поскольку руководство Российской Федерации на словах приняло факт распада Советского Союза, но не смирилось с ним. И то, что президент Путин назвал самой большой геополитической катастрофой ХХ столетия, подразумевалось и во времена правления президента Ельцина. Руководство России никогда не хотело отпускать Украину из орбиты своего стратегического влияния. И не было, конечно, заинтересованно в укреплении нашей обороны и внутренней безопасности. Однако до 2005 года баланс внутренних и внешних факторов, определяющих силу наших государств, не позволял России рассчитывать на успех каких-либо силовых действий против Украины…

Еще в середине 90-х закрытый указ Ельцина фактически прекратил военно-техническое сотрудничество между Украиной и Россией в сфере высокоточного оружия. Политика была такая: россияне от нас максимально брали все, что хотели, а взамен не только ничего не давали, но и отказывались от каких-либо шагов к кооперации, позволившей бы нам сохранить производство и технический задел времен СССР.

К примеру, с 1991 по 2005 год мне лично пришлось много раз, на уровне президентов, бороться за сохранение в Украине производства уникальной ракеты «завоевания превосходства в воздухе» Р-77, ставшей в свое время ответом СССР на американский проект «AMRAAM». Конструкторское бюро находилось в России. Активную головку самонаведения производили на киевском заводе «Коммунист», ныне «Радар», а собирали ракету на заводе «Артем», где до 1991 года было успешно запущено ее серийное производство.

Но Россия, действуя даже в ущерб себе, прервала с нами всякое сотрудничество в данном направлении. В течение десяти лет они развернули собственное серийное производство, вложив в это сумасшедшие деньги. Создали свой серийный эквивалент — ракету РВВ-АЕ. Не лучший, чем Р-77 вариант, думаю, но свой — «без украинцев»…

Что же касается пробного шара в активных внешних действиях по отношению к Украине, то им стало избрание в 1994 году одиозного Юрия Мешкова президентом республики Крым. (Мешков тогда возглавлял избирательный блок «Россия». — Авт.). Это была первая попытка прощупать руководство Украины на прочность. А Тузла стала второй. Если хотите, это была уже «разведка боем». И это был ответ.

— На что?

— В 2003 году мы приняли Закон «Об основах национальной безопасности Украины», где впервые сформулировали приоритеты во внешней политике на уровне законодательного акта: наш ориентир — полноправное членство в евроатлантических структурах безопасности.

Вспомните, как Путин, едва придя к власти, сам стучался в двери Запада. В мае 2002 года он выступил в Риме на совете Россия — НАТО с пятиминутной речью. Звучали такие панегирики в адрес блока! Россия и в НАТО хотела вступить, и в Евросоюз. Однако Путина вскоре шокировало то, что с ним не проконсультировались по поводу судьбы стран Балтии. Он счел, что его предали.

Есть еще такой нюанс. Уровень профессионализма в ключевых органах государственного управления Украины до 2005 года не уступал российскому. Я не адвокат наших первых двух президентов и не стану говорить, что у нас все было хорошо. Ошибки совершены очень большие. И в приватизации, и в практике реального разделения ветвей власти, и в передаче власти местному самоуправлению, и в создании основанных на идеологии демократических партий. Но в целом у нас было чем оппонировать России, где копилось внутреннее раздражение — Западом, который наращивает НАТО, и Украиной, с которой вроде нормальные отношения, но ориентиры совсем не на страну-соседа. Так что Россия хотела Тузлой прощупать реакцию Киева.

Вот часто говорят, что у Украины не было Вооруженных Сил. Да, с 1991 года мы их, к сожалению, бездумно уничтожали. Ведь у нас была почти миллионная армия, третий ядерный потенциал в мире! А по системам вооружения и запасам мы могли еще несколько миллионов вооружить. Это был второй стратегический эшелон Варшавского договора.

Однако в 2000 году, для примера, мы отдали России 11 самолетов Ту-160 и Ту-95 (это стратегическая бомбардировочная авиация) и 581 крылатую ракету за долги.

— Какие?!

— Газовые.

— Еще раз. За долги по газу мы отдали стратегические бомбардировщики?

— Которые, сейчас совершают патрулирование в нейтральном воздушном пространстве возле Японии и Британии. А теперь представьте, что в начале наших трагических событий эти бомбардировщики (у каждого из которых под крылом 12 ракет с дальностью поражения три с половиной тысячи километров) поднялись бы в воздух в Узине Киевской области, где располагалась их база. Тогда можно было бы просто позвонить по телефону: «Мы ввели в координаты цели 12 ваших атомных электростанций… Садимся за стол переговоров или играем в войну? Вспоминаем, что мы братья?»

Мы бездумно уничтожали огромный потенциал. Причем руки нам выкручивали с двух сторон — как США, так и Россия. У них был тандем относительно нашего ядерного и остального ракетного разоружения.

О сохраненной боеспособности армии (что, конечно, понимали россияне) говорит и тот факт, что до событий близ Тузлы мы за пару месяцев развернули в Ираке бригаду. Это две тысячи человек, второй по численности контингент после американцев. Чехи не могли туда за полгода отправить пару вертолетов. В 2003—2004 годах еще же и настоящие учения проводились — бригадного уровня с выходом техники.

— А потом?

— Увы. Критический развал армии и спецслужб в профессиональном плане начался с 2005 года.

Понимаете, мы унаследовали советскую авторитарную структуру, где партия жестко контролировала Вооруженные Силы и КГБ. В 1991 году партия исчезла. Тем не менее офицеры старой закалки не лезли в политику. Однако с 2005 года руководителями силовых ведомств стали назначать политиканов. Люди без профильного образования, какой бы то ни было специальной подготовки и опыта получили генеральские должности и неограниченные полномочия назначать руководителей областных структур спецслужб и командиров высшего звена армии, присваивать звания тем, кто лоялен их политической силе. В высоких кабинетах оказались не те, кто тридцать лет делали карьеру от постового милиционера или от курсанта, пройдя взвод, роту, батальон, полк, до генерал-лейтенанта. То есть произошла политическая приватизация национальных силовых структур, которые мы с таким трудом десять лет создавали.

Еще пример. Когда в сентябре 2005-го Тимошенко «ушли» с должности премьер-министра, председатель СБУ Турчинов собрал на служебной даче СБУ министров обороны и финансов, генпрокурора. И они до утра думали, как поступить с президентом.

Именно в тот период профессиональная составляющая силовых структур была уничтожена. Они стали лояльными временно пришедшим к власти политическим силам, имеющим в лучшем случае больше 50 процентов голосов избирателей, но не Конституции и народу.

К тому же при Ющенко были выброшены на улицу 40 тысяч госслужащих и военнослужащих — под предлогом «революционной целесообразности». Кому расчистили дорогу? Януковичу и его команде.

— Вернемся к событиям на Тузле.23 октября 2003 года Кремль остановился, получив жесткий и внятный ответ.

— Проверка на прочность закончилась быстро. У нас были аргументы, было чем реагировать. Все необходимые силовые структуры были приведены в готовность. Президенты вышли на связь друг с другом. Наш министр обороны связался с российским коллегой, я — с председателем ФСБ. Россияне получили однозначные сигналы по всем каналам, что мы не отступим. Ни у кого не осталось сомнения, что мы готовы на любые варианты развития событий для защиты нашей территориальной целостности.

— Сразу напрашивается параллель с 2014-м.

— Кто тогда пришел к власти? Часть политиков, которых запустил на высшую орбиту государственной власти еще Ющенко. Они строить неспособны. Только разрушать. И воевать не собирались, поскольку не умели.

Когда случилась агрессия против нас, кто-то действовал по Конституции и законам? При чем тут вообще антитеррористическая операция? Открывайте Закон «Об обороне Украины». Там все есть: когда война называется войной, а захваченная территория — оккупированной, и как действуют законы военного времени. Эти правила написаны кровью на протяжении столетий. Их не Украина изобрела. Мы же закрываем глаза на законодательство и Конституцию, меняем юридические понятия, все запутываем как внутри страны, так и вне ее. Это правовой нигилизм, непрофессионализм, некомпетентность и трусость.

— В 2014 году большинство силовиков Донбасса и Крыма перешли на сторону врага. Как объяснить такое массовое предательство?

— Немного предыстории. В 2004 году произошла страшная вещь. Я об этом часто говорил. Впервые на выборах президента конфигурация двух кандидатов поставила страну «на растяжку». Ни один из них не был общенациональным лидером или моральным авторитетом общенационального масштаба. Один назвал свою политситлу «Наша Украина». То есть априори существует и другая Украина — не твоя? Вспомните, какую риторику он использовал, приехав в Донецк? «Мой отец воевал за вас» и тому подобное. Это вызывало неприятие. Второй кандидат возглавил Партию регионов. Вроде красивое и правильное название, хотя все хорошо понимали, какого конкретного региона эта партия. Кроме того, человека с двумя судимостями ни Западная, ни Центральная Украина не могли признать.

Тогда электорат растащили по двум исторически ментальным квартирам. Да, мы единая страна, но следует четко сказать, что эти две половинки по-разному оценивали свое прошлое и по-разному видели будущее. Нужно было создать национальную идею, завоевать сердца, чтобы люди поняли, какие вечные ценности нас объединяют и какое нам надо вместе строить государство.

Янукович однозначно ассоциировал себя с Россией. Его окружали соратники, лояльные скрытой стратегии этой страны. Последним при нем председателем СБУ был назначен вообще российский гражданин Якименко, в 1995 году уволившийся из армии РФ. Он был готов выполнить любой приказ сверху.

После первого Майдана Россия серьезно испугалась: демократия, какой бы незаконченной формы она ни была, подходит уже к ее границам. Это смертельный приговор для авторитарной формы правления. Кремль стал работать очень серьезно. Началась профессионально подготовленная и активная инфильтрация.

Донецкой и Луганской областями руководил клан. Ющенко за время своего правления оставил ему всю полноту власти. Именно тогда там отключили иммунную систему государства, спецслужбу и силовые структуры, чем фактически создали условия для проникновения уже открыто враждебных элементов. А дальше ничего особенного делать не надо было. Силовые структуры на Донбассе были чистыми коллаборационистами. Они с презрением относились к центральной власти. Еще древние римляне говорили: «Сила предостерегает, слабость провоцирует».

Российское руководство, это мое мнение, всегда имело варианты полного контроля и Крыма, и Донбасса. Были и «мягкий», и «жесткий» сценарии. Думаете, они сразу решились на силовой? Они ж постоянно прощупывали: какой вариант проходной?

В Крыму у нас находились боеспособные спецподразделения Внутренних Войск, а также спецподразделения ВС и военной разведки. Если бы в первые три дня дали команду на жесткие действия, поверьте, Крым могли бы и не оккупировать. У нас в начальный момент даже по численности было больше сил. То же самое и на востоке Украины. Наше бездействие спровоцировало окончательный переход черты со стороны российского руководства…

— Многие ничего не понимали в самом начале. Думали, толпа постоит и разойдется. Но когда «посыпались» силовики, это стало шоком.

— Силовики еще в 90-х начали срастаться с местной феодальной верхушкой. Но тогда хоть ротацию делали.

Приведу пример. Когда мы в 2004 году остановили производство донецкой фабрики «Хамадей», производившей контрабандные сигареты (ежедневно две фуры ехали на западную границу; фура — это один миллион евро), я отправил туда оперативную группу — около полусотни человек, причем не было ни одного местного. Когда ребята зашли на фабрику, начальнику областного управления СБУ позвонили и сказали, что это спецоперация центрального аппарата. Он ничего не знал. Мы прекрасно понимали, с кем имеем дело, но пытались все делать по закону. Потому что беззаконие вызывает следующее беззаконие.

— Когда речь идет о первом Майдане, часто говорят, что СБУ изменила судьбу страны.

— Судьбу страны меняют народ и его настоящая патриотическая элита. Хотя то, о чем вы говорите, было написано, если не ошибаюсь, 17 января 2005 года в передовице The New York Times. Мы тогда действительно оказались между двумя лагерями политических оппонентов и не позволили им пролить даже капли крови. Если бы я ничего больше в жизни не сделал…

В СБУ на тот момент проработал меньше полутора лет. Я ведь офицер военной разведки, а не контрразведчик. Был назначен в Службу, когда Леонид Данилович после восьми лет правления понял, что руководство СБУ (им же назначенное, к слову) очень лукаво, мягко говоря, вело себя с ним и страной. Он пытался провести реформу, но времени оставалось мало.

Колебаний в период того Майдана в руководстве СБУ не было никаких. Я предупредил коллегию еще до начала всех событий, что мы руководствуемся только Конституцией и законами и что в статье 35 закона об СБУ написано, что сотрудники СБУ «должны отказаться от выполнения любых приказов, распоряжений или указаний, противоречащих действующему законодательству». Это нам и помогло. К тому же среди оперативно-командного состава не было политических назначенцев. Я очень благодарен всем моим подчиненным того времени. Они выполнили свой офицерский и гражданский долг с честью.

Но я очень уважаю вашу газету. Попробую ответить так, чтобы вы и ваши читатели все правильно поняли. Если бы была прослушка… Понимаете, я с 2005 года в течение пяти лет ходил на допросы в Генеральную прокуратуру. Против меня и моих бывших подчиненных открыли 12 политически мотивированных уголовных дел. Из меня хотели сделать возможного отравителя Ющенко. Если суммировать, получится, что целый год провел на допросах.

Так вот, если бы кто-то из Службы безопасности захотел выслужиться перед новой властью и сказал бы: «Конечно, прослушивали», я сейчас с вами не разговаривал бы. В СБУ работают десятки тысяч сотрудников. Как можно такие вещи скрыть? Надо установить технические средства, потом разговоры расшифровать. Это система, в которой задействованы десятки или сотни людей.

Прослушки штабов не было. Мы действительно руководствовались Конституцией и законами Украины. Однако вы первая усомнились бы в моем профессионализме, если бы я сказал, что СБУ не интересовалось в то время, скажем, теми, кто мог проникнуть в сервер ЦИК и попытаться сфальсифицировать выборы…

— Однозначно.

— А попытка убить кандидата в президенты Российской Федерации на территории Украины (речь об Иване Рыбкине, который 5 февраля 2004 года исчез в Москве, а 10 февраля вдруг «нашелся» в Киеве. — Авт.), чтобы обвинить действующую власть? Или переговоры командиров двух танковых рот, собирающихся идти на Киев? То есть по конкретным сигналам о подготовке преступлений, которые являются компетенцией СБУ, мы проводили, скажем так, съем информации с технических средств — в рамках закона. Я ответил на вопрос?

— Недавно бывший председатель службы внешней разведки Украины генерал Маломуж сказал, что мы на пороге нового Майдана.

— Меня очень настораживают подобные заявления господина Маломужа. Вот, кстати, еще один яркий пример политназначенца. До 2005 года он был заместителем руководителя Государственного комитета по вопросам религии. А потом сразу назначен руководителем Службы внешней разведки Украины, не имея ни дня опыта оперативной работы за рубежом…

Сегодня есть два сценария уничтожения страны: открытое вторжение главного оппонента, ведущего войну против нас, и развал изнутри — третий вооруженный Майдан, дестабилизация и расшатывание ситуации, полная потеря доверия к правительству и т. д. И тогда не надо вторгаться. Просто из Кремля позвонят за океан: «Что будем делать? Вы же видите, что они не способны построить государство в центре Европы. Так что давайте с вами решать…»

Если есть данные, что готовится третий Майдан, особенно извне, господин Маломуж знает, куда идти и официально сообщить об этом. Его долг — помочь Службе безопасности демонтировать эту угрозу. А если это просто очередной политический пиар, то он работает на врага, потому что просто еще больше раскачивает ситуацию изнутри…

— Как думаете, мы победим?

— Однозначно. Правда на нашей стороне. Нашему прекрасному народу нужно понять одно. Да, мы умеем выйти на Майдан, остановить зло, диктатуру, но Майданы по определению не могут построить демократию. Нам нужно научиться думать, анализировать и оценивать слова и реальные дела политиков, создать критическую массу думающих избирателей. Перед выборами читать биографии кандидатов, знать, из какой они семьи, какие книги читали и фильмы смотрели в детстве, что, кроме правильных слов, сделали в жизни полезного. Самое главное — быть очень осторожными с популистами. Ведь демократия — это не только радость выбора, но и колоссальная ответственность за правильность этого выбора. Неправильный выбор отнимает самое дорогое, что есть у нас и у наших детей, — время.

У нас пока нет ни одной идеологической партии, основанной на принципах демократии. А их нужно минимум две. Пока одна правит, вторая в оппозиции должна за ней смотреть.

В общем, предстоит долгий путь. Вот посмотрите, молодежь уже совершенно другая. Она по-иному думает. И мы с вами еще не все сделали, что могли, чтобы передать ей наш опыт. И четвертая ветвь власти учится понемногу, ей просто встрепенуться нужно.

— С информацией у нас печаль.

— Потому что большинство СМИ в руках олигархов. А они разные и не все умные. Они, к сожалению, не понимают главного. Переданное их детям, но не заработанное ими лично наследство может гарантировано погубить их.

— Но ведь и мы уже другие.

— Конечно! И не надо сослагательного наклонения. И первый, и второй Майданы были нужны — для прививки. Народ быстро учится. Он сейчас на стадии, когда еще не может сформулировать точно, чего хочет. Но, обретя такой опыт, начинает понимать, чего не хочет. А это уже полдела.

Читайте нас в Facebook

Сделайте «ФАКТЫ»
избранным источником
в Google News