"Петр Балабуев ввел в авиационном КБ шестичасовой рабочий день для женщин, оставив им прежние зарплаты"
— Когда в 1988 году мы создали самый большой на планете транспортный самолет Ан-225, наш генеральный конструктор Петр Балабуев объявил конкурс на лучшее название этой уникальной машины, — говорит советник президента государственного предприятия «Антонов» Олег Богданов. — В коллективе творческих людей много, так что недостатка в идеях не было. Например, я предложил вариант «Флагман». Рассуждал так: основатель нашего конструкторского бюро Олег Антонов называл свои самолеты словами, в которых есть сочетание букв «ан» — «Антей», «Руслан» (кстати, это же касается имен его детей: Ролан, Андрей, Анна, Елена. — Авт.). К тому же слово «флагман» как раз подходит самому большому самолету — одно из его значений «первый», «ведущий». Балабуев согласился, что моя идея хорошая, но все же решил остановиться на варианте «Мрия», который он сам предложил. Пояснил, что в Ан-225 воплощена большая мечта, к которой он шел со студенческой скамьи.
«Балабуев, не выбирая выражений, отчитал генерала КГБ»
— Именно на борту «Мрии» состоялся разговор между лидером Советского Союза Михаилом Горбачевым и Петром Балабуевым, последствия которого имели очень большое значение для нашего конструкторского бюро, — продолжает Олег Богданов. — Дело было в феврале 1989 года. Горбачев приехал в Киев. В аэропорту «Борисполь» ему решили показать «Мрию», которая незадолго до этого совершила свой первый испытательный полет.
Тут следует сказать, что уже в те перестроечные времена у нашего предприятия возникли проблемы с финансированием. Инициативный энергичный Балабуев придумал, как решить эту проблему: создать авиационную компанию по перевозке грузов, в том числе за рубежом, и таким образом зарабатывать деньги на создание новых самолетов. Но как добиться «благословения» властей на это в условиях советской экономики? Помог случай — приезд в Киев Горбачева. Руководитель Украинской ССР Владимир Щербицкий попросил показать высокому гостю самый большой в мире самолет. Судьба подарила Балабуеву шанс доложить о своей идее первому лицу государства.
— В «Борисполе» я стоял возле трапа «Мрии», и как только Горбачев, его жена Раиса Максимовна, Владимир Щербицкий и председатель Верховного Совета Украины Валентина Шевченко поднялись на борт самолета, остановил тех, кто шел за ними: «Минуточку, минуточку…», — вспоминает заслуженный летчик-испытатель государственного предприятия «Антонов», Герой Украины Александр Галуненко. Он был командиром экипажа, который проводил летные испытания «Мрии». — Свита, включая охрану, остановилась. Вдруг трап поднялся — путь на борт самолета оказался отрезанным. Охрана бросилась искать второй трап, но его не было. Я делал вид, что ничем помочь не могу. На самом деле — выполнял поручение генерального конструктора: ему нужно было в спокойной обстановке поговорить с Горбачевым.
— Результатом этого разговора стало то, что вскоре вопрос о создании при нашем конструкторском бюро авиакомпании «Авиалинии Антонова» был вынесен на заседание Совета министров СССР, — продолжает Олег Богданов. — Балабуев присутствовал на нем и затем рассказывал мне, как оно проходило. В СССР самолеты были у военных и у «Аэрофлота». Их руководство не хотело терять монополию, поэтому выступило против нас. Председатель правительства Николай Рыжков проигнорировал их недовольство — выслушал все и подытожил: «Получается, мнение у нас единое — разрешить». Никто не решился ему возразить. Министр обороны СССР Дмитрий Язов кивал головой в знак согласия, хотя в процессе обсуждения был резко против.
*В 1989 году Петр Балабуев (справа) убедил приехавшего в Киев лидера СССР Михаила Горбачева (слева) разрешить антоновцам создать собственную авиакомпанию. Деньги, которые она стала зарабатывать, позволили сохранить конструкторское бюро в 1990-е
— Где вы взяли самолеты для новой авиакомпании?
— Первый испытательный экземпляр Ан-124 «Руслан» принадлежал нам. Для покупки еще двух оформили кредит. Когда в 1991 году развалился Советский Союз, у нас находились несколько «Русланов» Министерства обороны СССР. Мы оставили их себе. Еще два таких самолета приобрели в авиаотряде президента России Бориса Ельцина. В итоге у нас стало семь «Русланов» (они являются по грузоподъемности вторыми в мире после «Мрии»). Эти самолеты все время в работе — выполняют по всему миру заказы по перевозке нестандартных крупногабаритных грузов: вагонов, кораблей, турбин, трансформаторов… В 1990-е «Мрия» семь лет простояла на земле. По распоряжению Петра Балабуева ее восстановили, когда стало ясно, что и на ее услуги есть спрос.
Здесь следует сказать, что еще до того, как был создан «Руслан», в 1960—1970-е годы, мы зарабатывали перевозками на других наших самолетах — «Антеях». Доставляли в Сибирь для разработки нефтегазовых месторождений вышки, трубы, оборудование. Полученные средства шли на строительство жилья для наших сотрудников.
— Балабуев рассказывал вам о своем детстве в селе на Луганщине, учебе в Харьковском авиационном институте?
— Признаться, не припомню. Ему было не до этого — все мысли о работе. Тех, кто трудолюбив, как он сам, считал своими соратниками, всячески поддерживал. Однажды защитил меня, когда я оказался в весьма щепетильной ситуации: один непорядочный человек написал на меня донос в КГБ о том, что я якобы общался с иностранцем во время командировки в США. Я узнал о доносе, когда рассматривался вопрос об очередной загранкомандировке. В Москве в Министерстве авиационной промышленности СССР было специальное управление во главе с генералом КГБ, курировавшее поездки специалистов за рубеж. Меня вызвали в это управление, и генерал сообщил: «На вас имеется компрометирующая информация». Ознакомил с доносом. «Здесь написана неправда, — сказал я. — Прошу устроить очную ставку с тем, кто это выдумал». Его пригласили, чтобы он рассказал обо всем в моем присутствии. Доносчиком оказался человек, которого я до этого никогда не видел. В ответах на вопросы, которые ему задавали, он путался.
По моей просьбе генерал позвонил Балабуеву, воспользовавшись особой линией связи. Передал мне трубку. Я рассказал Петру Васильевичу, в какую историю попал. «Давай я поговорю с генералом», — ответил он. Было слышно, как Балабуев резко, употребляя крепкие слова, его отчитывает. Представляете, в те годы пойти в атаку на высокопоставленного сотрудника спецслужбы! Для этого нужно быть очень смелым человеком. Генерал внял доводам Петра Васильевича — мне выдали загранпаспорт, и я поехал в командировку.
— В советские годы Балабуева выпускали за границу?
— Да, запомнилось например, как мы в первый раз показывали за рубежом «Руслан» — в 1985 году на Парижском авиасалоне в Ле-Бурже. Петру Васильевичу удалось тогда добиться, чтобы во Францию направили большую группу наших специалистов. Получилось так, что Балабуев и я прибыли в Ле-Бурже раньше, чем туда прилетел «Руслан». Видели, какой фурор начался среди посетителей, когда наш самолет-гигант появился над аэродромом. Особенно сильное впечатление он произвел на коллег из США: им трудно было поверить, что столь уникальная машина создана не в их стране.
Выстраивались огромные очереди желающих подняться на борт гигантского самолета. Просили на память хоть что-нибудь, в том числе минералку, консервы, которые находились на борту. Дело в том, что в советские времена суточные в загранкомандировках были скромные, поэтому ребята загрузили в Киеве изрядный запас еды, воды и немного выпивки. Обеды готовили прямо на борту «Руслана» — на электрической плитке (подключали ее к аккумуляторам или вспомогательным генераторам тока). Среди нас был один специалист, который готовил, как заправский повар. Даже союзный министр приходил к нам на борщ.
В программе авиасалона были показательные полеты «Руслана». Посмотреть на них приехали тысячи людей: они останавливались на своих машинах вокруг аэродрома.
— Приходилось читать, что за день до первого полета каждого нового самолета Балабуев подходил к его носовой части и говорил: «Ты, голубушка, уж завтра не подведи». Это соответствует действительности?
— Может быть, но я о таком не слышал. Знаю точно другое: накануне летных испытаний Петр Васильевич чуть ли не ежедневно собирал руководителей подразделений на совещания, где прорабатывались вопросы, от которых зависит безопасность полета на новом самолете. Даже когда нет сомнений в надежности систем, нервы в день первого полета все равно ужасно напряжены — до колик в теле. Ведь жизнь может преподнести любые неожиданности. Показательный пример — случай с Ан-140: посмотреть, как эта машина в первый раз поднимется в воздух, приехал президент Украины Леонид Кучма. Вот только в тот день самолет так и не взлетел — не завелся один из двигателей…
Знаете, я 40 лет работал вместе с Балабуевым. Познакомился с ним в 1965 году, когда он вернулся в Киев из Ташкента, куда был направлен как руководитель местного филиала ОКБ «Антонов», чтобы наладить работу авиационного завода. В 1971 году основатель нашего конструкторского бюро Олег Константинович Антонов назначил Балабуева своим первым заместителем. Как раз тогда развернулась работа по созданию «Руслана», ставшего наивысшим нашим достижением. После смерти Антонова весной 1984 года Петр Васильевич возглавил наше предприятие. Руководил им 21 год.
«Петр Васильевич не любил праздновать свои дни рождения»
— Петр Васильевич всегда проявлял заботу о коллективе, — продолжает Олег Богданов. — Видели бы вы, с каким удовольствием в кризис начала 1990-х он сообщал хорошие для антоновцев новости: «Есть деньги на зарплату на ближайшие три месяца!» Кстати, задержек с выплатой у нас не было ни разу. Особенно всех впечатлило, когда летом 1989 года Петр Васильевич установил шестичасовой рабочий день для женщин нашего предприятия. Многие руководители были против этого. Некоторые говорили: «Мы понимаем, что дома женщин ожидает вторая трудовая смена: нужно приготовить еду, постирать, погладить, проверить домашние задания у детей… Но раз на четверть сокращается их рабочий день, значит, и зарплата должна быть снижена на 25 процентов». Балабуев решил по-своему — зарплату женщинам сохранил. Правда, после его отставки все стали вновь работать по восемь часов.
— У Петра Васильевича было хобби?
— Нет — он все время отдавал предприятию. Любил быструю езду — это соответствовало его энергичному характеру. На Полтащине в поселке Шишаки они с супругой купили дом с приусадебным участком. Петр Васильевич иногда ездил туда отдохнуть.
— Дети Балабуева пошли по его стопам?
— Дочь Ирина окончила физико-математический факультет Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко, а сын Максим — Московский физико-технический институт. Авиацией они не занимаются.
— Правда, что Петр Васильевич всячески избегал празднования своих дней рождения?
— Да, к тому же он запрещал во время застолий произносить тосты за его здоровье. Только за коллектив, за новый самолет…
В мае 2001 года ему исполнялось 70 лет. Он повернул тогда дело так, чтобы встретить юбилей в командировке в Ливии. Перед этим Балабуев был в этой стране в составе правительственной делегации Украины. Встреча с тогдашним руководителем Ливии Муаммаром Каддафи не предусматривалась, однако уже во время визита главе делегации Юрию Еханурову сообщили, что появилась такая возможность. Юрий Иванович взял на эту встречу Балабуева и еще несколько человек. Наш генеральный конструктор с присущей ему энергией стал рассказывать Каддафи о том, чем мы можем быть полезны его стране. Но, поскольку время аудиенции было ограничено, Петра Васильевича настойчиво стали просить остановиться. Тогда Балабуев заявил Каддафи: «Когда у вас появится возможность поговорить, пригласите меня — я расскажу, что мы можем вам предложить». И вот приходит приглашение на встречу с Каддафи для Балабуева и его жены Раисы Пафнутьевны. Петр Васильевич рассудил, что супруге в деловой поездке делать нечего и решил взять двоих сотрудников — меня и Григория Лугового. В Ливию мы вылетели за несколько дней до юбилея Балабуева. Настал его день рождения — 23 мая. Ни одного звонка принять он не мог — в Ливии не было роуминга с Украиной. Впрочем, один человек сумел дозвониться из Киева. Это был Виктор Ющенко, занимавший тогда должность премьер-министра Украины. Дело в том, что у посла нашей страны был особый мобильный телефон (скорее всего, спутниковый), по которому он мог связываться с родиной. Виктор Андреевич поздравил Петра Васильевича с днем рождения.
— Что вы привезли из Киева в подарок Каддафи?
— Булаву и большую расписную вазу.
— Он что-либо презентовал?
— Нам подарили наручные часы с портретом Каддафи на циферблате, изготовленные по заказу в Швейцарии.
— О чем договорились с ливийским лидером?
— Остановились на создании небольшого пассажирского самолета вместимостью до 30 пассажиров. Но ливийские высокопоставленные лица захотели три разных варианта машины, что увеличило стоимость проекта. Возможно, это стало причиной его закрытия.
— Почему Балабуев ушел в отставку?
— Ему навязывали объединение конструкторского бюро с авиационными заводами в Киеве и Харькове. Петр Васильевич был категорически против. Поэтому решил уйти в 2005 году. А через два года он скончался. Балабуев был выдающимся организатором, неординарной личностью. Свое кредо в работе он сформулировал так: «Быть впереди можно лишь тогда, когда каждый будет оценивать результаты своего труда по высшему мировому уровню. Иначе — отсталость. Но и существующий мировой уровень не критический. Необходимо опережать».
1413Читайте нас в Facebook
